Рассказы проходимца

Далёкий Виктор

Но Вова, каким бы немцем он сам себе не казался, все же остался прежним Вовой, и позже я нашел тому ни мало подтверждений. Хотя он давно говорил на русском с мягким акцентом, делая ударения в непривычных местах словах и выделяя интонационно не те слова в предложениях. Иногда он вставлял привычные немецкие словечки, которым не мог быстро подобрать русские аналоги.

С его появлением у нас дома вечера с ужином всегда продолжались посиделками с разговорами и его бесконечными рассказами о случаях из его жизни и заканчивались всегда поздно. Я слушал его рассказы и понимал, что не могу, не имею права оставлять их без внимания, потому что они интересны, самобытны и несут явный отпечаток нашего времени. Эти рассказы не только характеризовали самого Володю, но и проявляли характерные особенности времени, в котором мы жили. Казалось бы, они хронологически не связаны, потому что прослушивались в той последовательности, в какой я их и воспроизвел. К тому же, я побоялся что-либо менять в них, потому что это могло бы разрушить то впечатление, которое они на меня произвели.

Купцы

Было такое время, когда мы только обосновались в Кельне, и все приезжали ко мне в Германию покупать машины. И блатные, и воры, и чиновники и торгаши, и бизнесмены. Ну, все и знакомые, и незнакомые. Как-то, кто-то, чего-то через кого-то, через знакомых и друзей на меня выходили. Один раз звонит вор в законе Алик и просит встретить его отпрысков и помочь им купить машину. Я их встречаю. Такие молодые ребята пальцатые… «Ну, ты чего в натуре можешь нам машину купить? У нас бабки есть. Новяк со всеми прикидами чтоб». Я их повез в хороший отель, поселил в номере. Они говорят: «На, возьми… Нам надо откинуться и погудеть… Ты завтра за нами заезжай…» И дают мне в руки чемодан. Сами уходят в бар гудеть… Я приезжаю домой, открываю чемодан и впадаю в стопор – просто обалдел. Он полный денег… Сто тысяч зелени… На следующий день приезжаю к ним. Они мне говорят: «Ну, чо? Где бабки? Едем тачку брать?..» Я им говорю, вы чего гоните, у меня нет никаких бабок. Они мне: «Ты чего в натуре? Где чемодан?» Я им говорю: «Нет никакого чемодана, и вы мне ничего не давали». Они смотрят друг на друга и говорят: «Мы чего лохи? Где деньги? Мы совсем что ли отстой?» Отдали мне чемодан с деньгами не спросили, кто я, не спросили, где живу. В общем развел я их. Они все на понтах, начали ругаться. Потом я им говорю, ладно, кончай базар, поехали, я пошутил. Приезжаем в салон. Покупают пацаны новую машину… И говорят: «Ну, ты это, довези нас хотя бы до Польши. А то мы ваши автобаны не знаем. Как тут у вас чего…» Я им говорю: «Езжайте вот так, потом повернете направо, первый поворот налево, выезжаете на автобан и дальше все время прямо… Через час звонят на телефон и говорят: «Ты это возьми тачку и давай к нам… Мы в натуре заблудились…» Я им говорю, остановите немца и спросите, где вы находитесь. Они: «Так мы по немецкому ни бельмеса. О чем нам с ними говорить?». Я им говорю: «Остановите немца, дайте ему трубку. Я с ним сам поговорю». Потом звонят, дают трубку немцу, я объясняю ему, что им нужно в Россию,

и прошу показать дорогу. Тот им показывает, как ехать. Потом звонят: «Мы в натуре заехали в поле и куда нам ехать?» Это умора… Я им: «Ну ищите кого-нибудь…» Они мне: «Кого мы в поле найдем?» Я им объясняю, что нужно кого-то найти, чтобы понять, где вы находитесь, и тогда мы будем решать вашу проблему. Куда-то едут, кого-то находят на какой-то ферме, звонят мне, дают трубку фермеру. Я снова все объясняю немцу и прошу показать дорогу в Россию. И так несколько раз мне звонили. Это вообще смех…

У меня одни уезжали, другие приезжали. И все просят помочь купить машину. Через друзей, знакомых. Все звонят и просят за себя, за кого-то. Ну, а я чего? Конечно, никому не отказываю. Всем помогаю.

Звонит мне знакомый грузин из Бельгии. Мы с ним в Германии познакомились, когда нелегально границу хотели пересечь и нас задержали. Он говорит, помоги машину купить моим знакомым. Ну, ладно. Приезжают три грузина. Один начальник таможни, другой директор завода и еще один. Говорят, денег нету, только собрали на машину. Найди нам дешевую гостиницу. Я им говорю, что дешевых гостиниц нет. Самая дешева 80 марок с человека. Они языками цокают. Еще дешевле нужно. Везу их к одной девушке-инвалиду. У нее трехкомнатная квартира по десять марок. Заселяю. На другой день приезжаю за ними. Их нет. Девушка говорит: «Они уехали» Снова звонит знакомый грузин из Бельгии и говорит, они ко мне приехали. У меня комната маленькая, жена, дети, места нет. Я их к тебе посылаю. Снова приезжают, говорят: «Хочу Бе Ме Ве». Едем в салон покупать машины. Смотрим машины. Один говорит: «Можно за руль сесть» Продавец говорит: «Можно». Этот садится, за руль «Мерседеса» берется за ручку справа и на себя тянет. А у «Мерседесов» эта ручка ручной тормоз. У всех других машин тормоз – это рычаг, где переключаются скорости, а у «Мерсов» он сбоку в другом месте в виде ручки. И тот за нее тянет. А машины под уклон стоят. Одна, за ней вторая и третья. И он на машине под уклон поехал и во вторую машину только – цок. А та в третью – цок и они все в кювет. И эти грузины в крик: «Валим!.. Бежим отсюда!..» Я не могу… И смех, и грех… Куда валим? Куда бежим?.. Вот моя машина стоит. Кругом камеры висят. Я ему говорю, ты зачем за ручку дергал?» Тот говорит: «Я думал это подсос…» В общем насчитали мне хозяин салона семь тысяч марок. Я к другу поехал, говорю, Леня помоги, выручай, так и так. Стоим разговариваем, и тут к нам подходит директор его салона, такой весь блатной. Говорит: «Что случилось?» Я ему все рассказываю, как мы хотели купить машину, мой покупатель сел в машину и дернул за ручку ручного тормоза и как три машины поцоканные в кювет съехали. Теперь владелец салона мне насчитал семь тысяч марок. Тот говорит: «Дай мне его телефон». Звонит тому владельцу салона и говорит: «Ты сам продавал машину? Тот ему отвечает, что нет. Этот спрашивает: «У тебя кто машину продавал? Продавец? Почему он разрешил сесть в машину покупателю и не проконтролировал его действия. Продавец у тебя официальный?..» Потом еще какие-то вопросы задавал, перестал говорить с тем по телефону и говорит мне: «У него продавцом работал нелегал. Ты ему ничего не должен». А в Германии, если ты берешь на работу нелегала, то платишь штраф сто тысяч марок. На другой день едем с грузинами в другой салон. Одному купили машину. Другой сам себе присмотрел. Я ему говорю: «Не бери эту машину. У нее радиатор течет. Видишь лужа под машиной. Тот мне говорит: «Я в машинах разбираюсь. Я радиатор сделаю… Будет как новая». Вечером он мне говорит: «Дай воды залить» На следующий день снова говорит: «Дай воды залить». Я ему говорю: «Ты что купил? Как домой доедешь?» Доеду, говорит. Я в машинах понимаю». Еще один остался без машины – Цаца его звали. Подходит ко мне и говорит: «У меня тысяча марок. Может, быть мне цену скинут?» Поехали в салон. Смотрим машина «БМВ» хорошая стоит, цена три тысячи марок. А парень такой красивый. Солист грузинского ансамбля пляски. Глаза, щеки, брови – красавец. Я подхожу к директору салона и говорю, сколько тот может скинуть по цене. Тот говорит, нисколько. А я смотрю этот грузин Цаца что-то в руках мнет, какой-то сверток. Я у него спрашиваю, что у тебя там. Тот раскрывает сверток, а там, мама родная, кинжалы – красивые… Откуда, спрашиваю. Танцор говорит: «У меня брат делает. Ручная работа». Красота неимоверная. Я беру эти кинжалы и иду к владельцу салона, а он турок. Показываю ему, у того глаза загорелись. Я ему говорю, ручная работа, каждый кинжал десять тысяч стоит. Тот кивает и говорит: «Я знаю». Снова торгуемся и за тысячу марок и два кинжала тот продает нам машину. Приезжаем обратно, у тех грузин челюсти отвисли. Говорят: «А нам чего такую не купил?» У танцора машина, как новая, и за три тысячи марок. Эти рты раскрыли. У одного радиатор течет, у другого колеса плохие и фара задняя битая. Он все время переднюю и заднюю передачи путал. У него ручная коробка переключение скоростей на личной машине была, а тут купил себе автомат и все путал передачи. Когда мы отъехали от салона, на первом светофоре остановились. Сзади него грузовик встает. Светофор дает зеленый. Мы едем. И он вместо передней передачи включает заднюю. И в грузовик как даст. Водитель даже обалдел. Высовывается из кабины, глаза круглые – не поймет в чем дело. Выходим, смотрим. У грузина на машине небольшое повреждение задней фары. У грузовика ничего, никакой вмятины, ни царапины. Снова садимся, едем. На следующем светофоре останавливаемся. Зеленый загорается, и этот грузин снова путает передачу и как даст в грузовик на заднем ходу еще сильнее. Водитель грузовика совсем обалдел. Выходим, смотрим. У грузовика снова ничего. А у грузина задняя фара на машине вдребезги. Водитель грузовика быстрее полез в машину и рванул от нас, как сумасшедший. Чтобы новую фару купить, денег нет. Поехали на рынок запчастей, купили старую фару за гроши. Мои грузины довольны, собираются уезжать. Перед отъездом этот Цаца достает еще кинжал, красивее, чем те, и дарит его мне. Мы прощаемся. Они садятся в машины. Я им говорю: «Сейчас едем к автобану, я мигаю направо и сворачиваю, а вы дальше едете и выезжаете на автобан. Понятно?» Те кивают головами. Едем, я включаю поворотник и сворачиваю. Они сворачивают за мной. Я выхожу и говорю: «Вы что делаете? Мы как договаривались?» А там с разворотом большой крюк нужно было делать. Снова говорю: «Сейчас едем, разворачиваемся, потом я еду, вы едете за мной, я мигаю правый поворот, поворачиваю. Вы дальше едете. Понятно?» Снова кивают. Садимся, едем. Подъезжаем к тому же месту, я мигаю правый поворот, им через окно показываю ехать дальше. Рукой машу, чтобы было понятно – вам дальше… Поворачиваю. Они поворачивают за мной. Останавливаюсь, выхожу, спрашиваю, почему за мной повернули. Они говорят: «Ми думали, ты рукой нам машешь, чтобы мы за тобой ехали». Я им снова все объясняю. Едем. Доезжаем до развилки. Я мигаю правый поворот и останавливаюсь. Они тоже останавливаются. Я выхожу и говорю, чтобы они дальше ехали. Едут через час мне звонят и говорят: «Ми заблудились. Езжай к нам и спасай». Ну, я уже знаю, что делать, говорю, ищите немцев. С немцами по телефону объясняюсь, прошу помочь. И все по накатанной схеме…

Перегонщик

Еще до Германии мы жили в Сочи, я работал в «Жемчужине», лучшем ресторане города при гостинице, которая находилась в системе интуриста. Роскошное заведение, много иностранцев, все на высшем уровне, шикарно, магазины «березка», где за валюту можно было купить все, кроме машины. Зарабатывали с женой много. И вдруг мы с музыкантами узнаем, что в городе Нерюнгри можно купить талоны на приобретение машины. Покупаем авиабилеты и летим в Нерюнгри. Ну, туда-сюда, назад-вперед, находим этих людей, которые талоны продают. Ими оказались женщины из столовой. Зашли к ним, поговорили. Веселые, довольные покупаем у них талоны и говорим, до свидания. И тут заведующая говорит: «Стоп! Куда? Вы что думаете, что это все? Так просто от нас отделаетесь и уедете?.. Теперь вы наши». Мощная такая телка, главная у них, хватает меня одной рукой за грудки и через стол к себе, как дернет. Я через стол перелетел и не знаю, как на ноги встал. «Мой, – говорит, – будешь». Я говорю, что я не могу, что сам не по этому делу. В общем, слово за слово подставил вместо себя поварихам трех своих музыкантов. И понеслось. За стеной в гостинице оргии идут. Музыка… Я думаю, надо выбираться как-то из города. Пошел за билетами. Билетов нет на месяц вперед. Подхожу к кассирше, говорю, улететь надо. Она мне безразлично: «Всем надо». Я к ней и так и эдак. Она ни в какую. Говорю, что могу помочь ей в ее проблемах. Короче, разговорил ее. Она мне говорит: «Как вы мне поможете, если у меня рак?» Я говорю, помогу… У меня знакомые врачи в Питере. Они мои друзья и каждый год в Сочи приезжают отдыхать. Она не верит. Я набираю телефон, разговариваю с Мишей. Он говорит, нет проблем, пусть приезжает. Я ей даю трубку, он с ней говорит, обещает встретить в Питере и помочь. Короче, она продает нам четыре билета, и мы летим в Сочи. Оттуда едем за машинами. Приезжаем в «Набережные челны» на «АвтоВаз». Нас у проходной встречает чеченец и говорит: «Какой талон?.. Никакой талон не нужен. У меня будешь покупать…» Чечены тогда завод под контролем держали. На другой день мы с утра пришли оформлять покупку машины. Чеченец куда-то делся. Мы скорее платим деньги, получаем свои «Жигули» и как рванем из города домой в Сочи.

У нас было много знакомых немцев и других иностранцев, которые каждый год приезжали в Сочи отдыхать. Они привозили шмотки, продавали их с рук. Я работал в «Жемчужине», Ирочка работала в «Камелии». У нас все было. Наступило время перестройки с кооперативами. Из-за границы начали завозить товары. В это же время начинают давать визы за границу, и мы, как многие наши знакомые, начинаем мотаться за границу за шмотками. Скоро я продаю свои «Жигули» и мы собираемся с Ирочкой ехать в Германию за машиной. Она летит в Дюссельдорф к нашим знакомым. Я должен лететь за ней, но лечу по делам в Питер. Там у меня друг профессор. Его жена владеет картинной галереей. Она меня попросила отвезти картину в Германию немцу, который мне за нее заплатит две тысячи марок в качестве комиссионных. Встречаюсь с профессором и его женой, беру у нее картину и еду на такси в аэропорт Пулково. По дороге ко мне в такси подсаживаются еще трое. Двое из них сели по бокам от меня и еще один спереди. Ну, думаю что-то будет. Заперли со обоих сторон. Они мне: «Здорово, братан!… Ты откуда?» Веселые такие… Там туда-сюда… «Братуха, давай выпьем…» Я понимаю, что не все так просто, и они что-то затевают. И начинаю им гнать. Гоню им, что попало. Говорю, что водку пью только паленую и только с клофелином. Без клофелина водку не пью. Потому что люблю только с клофелином. Но особенно люблю пить водку с клофелином после кокаина или марихуаны… В общем гоню им по полной. Они рты раскрыли… Короче, я их развел, как следует, на все сто процентов. Они сдулись и замороченные на всю катушку соскочили. «Ладно, – говорят, давай…» Попрощались и вышли из машины. Я приезжаю в аэропорт, сажусь в самолет и лечу в Германию. Из аэропорта еду прямо к деду. Ирочка уже там. Юзеф меня встречает. Я достаю картину и вижу, что рама шикарная, покрытая позолотой и в одном месте покоцаная. Отбился кусок. А завтра покупатель придет за ней. Что делать? Я иду в магазины, покупаю кисточки, краски, алебастр. В общем, все, что нужно. И начинаю ремонтировать раму. Всю ночь красил, подделывал. Не спал ни часа. Утром приезжает немец. Я ему картину предъявляю. Он смотрит, ничего не замечает и дает мне тысячу марок. Я ему говорю: «Мне сказали, что за картину я получу две тысячи марок». Немец ничего не говорит. Достает две тысячи марок и отдает мне. Я ему говорю: «А сколько эта картина стоит, можете мне сказать?» Он говорит: «Тридцать тысяч марок». Тогда я ему говорю: «Тогда мне еще пятьсот марок нужно дать». Он говорит: «Это почему?» И тут Юзеф ему что-то по-немецки говорит. Тот достает еще пятьсот марок и отдает мне. На эти деньги, я еду в салон и покупаю себе темно-зеленый, бутылочного цвета «Мерседес». Накупаем с Ирочкой в магазинах шмоток, упаковки жвачки и все, что можно. И еще перед отъездом одна знакомая полячка весь багажник нам забила куклами Барби. Тогда это было дорогой и ходовой товар. Она как раз в Сочи к нам собиралась лететь. Едем с Ирочкой на купленном «Мерседесе» обратно. Проезжаем Украину. Останавливает нас полицейский, осматривает «Мерседес» и начинает докапываться. Я ему начинаю гнать, что я работаю на «Бавария фильм». Предлагаю денег. Он ставит ногу на бампер, поднимает пальцем козырек фуражки и задумчиво так говорит: «Ты обратно поедешь… Привезешь моей жинке…» И начинает перечислять. Я от смеха чуть не падаю и едва себя сдерживаю, чтобы не расколоться и не разрыдаться от смеха. Потом он говорит: «Что у тебя в багажнике? Покажи…» Я ему открываю багажник. Он смотрит и видит куклы Барби. Весь багажник ими забит. Глаза у него разгорелись. «Дай мне куклу, – говорит. – Дай!» Что делать? Отдали ему куклу. Отстал. Дальше едем. Останавливает другой полицейский. Я ему предлагаю деньги. Он говорит: «Не-а… Гроши у мене е-е… Жвачку давай!» А мне Ирка сказала, что, если ты жвачку отдашь, я тебя убью. Детям же везли. Что делать? Пришлось отдать одну упаковку жвачки. Едем дальше. Бензин заканчивается. И нигде на бензозаправках бензина нет. Бензин почти на нуле, дальше ехать нельзя. Вижу на заправке, где остановились, огромную очередь грузовиков и легковых машин. Спрашиваю, в чем дело. Мне отвечают: «Бензина нет». Я спрашиваю, где главные здесь. Показывают на отдельно стоящее здание. Подъезжаю, выхожу и иду ко входной двери. Слышу гулянка идет. Дверь закрыта. Стучу. Открывает пьяная баба. «Тебе чего надо?» Я говорю: «Бензин нужен… Покупаю за валюту». Она говорит: «У тебя есть?» Я киваю. Она смотрит на «Мерседес» и говорит: «Подъезжаешь незаметно колонке вон к той, заправляешься по-тихому и едешь до перекрестка. Я там тебя жду. Я подъезжаю к колонке, заправляюсь незаметно. И вдруг слышу от грузовиков кто-то кричит: «Смотрите, он заправляется». Крики, шум, гам. Я думаю, ну сейчас отметелят. Быстро вынимаю пистолет из бензобака, садимся с женой в машину и говорю, чтобы Ирочка достала деньги. Она достает их и тут же роняет. Дверь открыта, деньги на землю из машины полетели. Начинаем собирать деньги. Снова садимся, мчимся к повороту, отдаем деньги той бабе и уезжаем. Приезжаем в Сочи на «Мерседесе». Ни у кого такого нету. Меня начинают просить друзья, знакомые, чтобы я им пригнал машину. Да, самое интересное, как я потом продавал свой «Мерседес». Куда ни приеду, все на мою машину смотрят, расспрашивают, языками чмокают. Просят продать. Но когда цену называю, уходят. Через пару лет собираюсь продавать машину. Ко мне приводят грузина. Он смотрит на машину. Машина как новая, в идеальном состоянии. Салон сияет. Грузин осмотрел ее, потом говорит: «Открой багажник». Я открываю. Он посмотрел и говорит: «Пятьсот килограмм мандарин влезет…» Я обалдеваю,

потому что ухаживал за этой машиной, как за женщиной. Пылинки сдувал, химчистку делал. Потом он говорит: «Открой салон. Я ему открываю салон. Он смотрит и говорит: «И сюда пятьсот килограмм влезет… Покупаю, дорогой!» Стою в шоке. Я эту машину холил, лелеял, а этот подходит и говорит: «Пять сот килограмм мандарин влезет… И в салон пятьсот…» Это, вообще, что-то, где-то. Вторую машину я гнал для профессора, моего друга из Набережных Челнов. Он, когда увидел мой зеленый «Мерседес», говорит: «Купи мне белый «Мерседес». И достает из кармана комок денег. Там марки, фунты, доллары… Для друга чего не сделаешь. Поехали в Германию с Ирочкой за шмотками и за машиной. Выбрал в салоне хорошую машину. Белый «Мерседес». Обратно едем с одним югославом. Вмесите машины покупали. Он впереди едет, мы с Ирочкой за ним. Скорость приличная. Я вижу его задние фары. Въехали в Польшу, едем и там в одном месте дорога начинает вилять. Поворот за поворотом. Он повернул и остановился, чтобы меня подождать. А я не увидел его фар, подумал, что он дальше по дороге умчался. Притормаживаю, поворачиваю и со всей скорости в него как влупился. От столкновения меня отбрасывает на обочину, и я еще сбиваю столб с указателем. Через десять минут приезжают полицейские. Они так смотрят на машины, и один из них говорит: «Как все было?.. Так это ты виноват… Еще и столб сбил. Это штраф двести марок… Мы протокол оформлять не будем. Наша смена закончилась. Сейчас приедет новый наряд и все оформит». Они уезжают. Что делать? Я, как ненормальный начинаю руками рыть яму. Быстро-быстро, как собака. Лопаты нет, инструмента тоже никакого нет. Ну, чего делать? Вырыл руками яму, хватаю лежащий столб с указательным знаком, втыкаю его в яму и зарываю. Только закопал и тут подъезжает новый полицейский наряд. Осмотрели повреждения на машинах и один говорит: «Так у вас тут и столб с указателем сбитый должен быть…» Я им говорю: «Какой столб?.. Никакого сбитого столба не было. Столб с указателем вот он стоит на своем месте. Они смотрят, указатель стоит, стоят, плечами пожимают – не поймут, в чем дело. Что с машинами делать? Один полицейский, здоровенный поляк, берет так руками, поднимает мой «Мерседес», а там передняя ось, волной. Он так ставит машину на землю и говорит: «Ничего можно до сервиса доехать». И мы поехали. За ремонт пришлось все купленные шмотки отдать. Приезжаем в Сочи, я звоню профессору и говорю, что пригнал ему машину, как он просил, белый «Мерседес». Тот мне говорит: «Ты, знаешь что, продай эту машину. Она мне уже не нужна…» Я столько сил затратил, что бы ему «Мерседес» пригнать. А он мне: «Продай машину…» И говорит приезжайте. Мы вас на теплоходе по Волге повезем. Оставили машину на стоянке около дома и поехали в Астрахань. Оттуда на теплоходе по Волге отправились в плавание. В той поездке я узнал, что такое черная икра. Там мы с Ирочкой купили голову черной икры. Ну, такая как футбольный мяч… Я никогда такой не видел… Приехали из круиза по Волге. И я продал этот белый «Мерседес». Потом начал друзьям и знакомым машины из Германии пригонять. Оформляем визу, едем, с женой, покупаем шмотки, машину и едем обратно. У меня машина для знакомых или на продажу, у Ирочки шмотки. Через некоторое время на меня вышли серьезные люди. Все эти люди сейчас на Рублевке живут. Я им всем машины пригонял. Один – миллиардер сейчас. Иногда хочется позвонить и миллиончик попросить. Рома такой был, сейчас очень известный человек. Я с ним больше дело имел. По заказу я пригонял машину из-за границы, на нашей стороне. Рома садился рядом со мной, клал волыну между ног и говорил: «Поехали». Такой мальчик был… Там такая схема была. В Германии сами немцы гнали машины в Польшу. В Польше мы уже забирали эти машины и гнали в Россию. Немцы, которые пригоняли машины в Польшу, заявляли, что машины угнаны. Им выплачивали страховку. Угнанные машины в России продавались. Все деньги делились поровну.

Блатняк, бандиты, воры

Наступили лихие девяностые годы. Сочи, славившийся артистической и культурной тусовкой изменился. Внешне все было пристойно, но уже все было по-другому. Первыми приехали Люберецкие. Заявились в «Жемчужину», говорят, мы рэкетиры. Что такое рэкет тогда еще никто не знал. Заняли лучшие номера и взяли под контроль весь отель. Ходят такие качки, на концертах занимают лучшие места… Но музыку же все любят. На сцене кордебалет, я пою. Их главный после выступления меня подзывает к себе за столик. Говорит, ты вот эту песню можешь спеть? Я говорю, могу. А эту, спрашивает, можешь. Я говорю, могу… А рок-н-рол, спрашивает, можешь. Я отвечаю, могу… В ресторане чего только не заказывали, и я все пел. Иначе нельзя. Все мировые шлягеры, армянские, грузинские, еврейские, на английском языке. Давай, говорит, вместе споем. Выходим с ним на сцену, музыканты заиграли, мы спели дуэтом. Отошли к бару, стоим разговариваем. А вокруг нас ходят качки – его охранники. И тут приходит Ирочка. И на него как гаркнет: «Ты чего его спаиваешь?» Все притихли, замолчали. Ирочка ничего не боялась. Многого насмотрелась. Он спрашивает меня: «Это кто?» Я говорю: «Жена». Он говорит: «Позвать этих… Сашу, Лешу». Это администратор и еще один из руководства. Те прибежали. Он говорит: «Ну-ка поставить стол в центре…» Там у нас была сцена и перед ней такой круг, где варьете танцевало, и посетители. Накрыли нам стол на виду у всех, и мы сели праздновать знакомство. После этого заезда рэкетиров в «Жемчужине» появились блатные и воры. Репертуар изменился. Стали заказывать «Мурку» и разные блатные песни – пошел блатняк. Культурный центр город Сочи превратился в большую малину. Приходилось петь низкопробные песни, ладить со всеми ворами и разруливать ситуации. У меня в оркестре был такой крутой парень. Мы его звали Петушок. У него на голове такой гребень, чубчик, был выстрижен. Мы сидели за столом и один блатной к нему обратился: «Петух…» Тот взял со стола вазу и ему ей по голове. И дальше пошли разбирательства. Все стало круто и резко. За слово могли убить. Я все разруливал. Мне предлагали стать вором в законе. Я отказался – зачем мне все это. Один появляется пассажир… Пассажиром мы называли людей, которых берешь сажаешь и везешь, куда надо. Приехал из Якутии и привез пакет с необработанными алмазами. Где он его взял, не знаю. Говорит мне, купи или помоги скинуть. Я не знаю, как ему помочь и что с этим всем делать. Ювелиры так могли бы помочь. Но ювелиров у меня знакомых нет. Надо кого-то искать. Посидели, поговорили. Тот говорит: «Понесу в скупку». Я же знаю, что если ворованное несут в скупку, то потом их берут. Я в это время уже в Европу мотался. Предложил ему поехать со мной. Отвез его Голландию, привел в ювелирную мастерскую, при которой была скупка. Там один русский работал. Я это знал. Подвел его к двери, открыл ему дверь, завел и ушел. Не знаю, чего там дальше было.

Когда перебрался в Германию жить, все из России друзья и знакомые ко мне поехали в гости и за покупками. Одни уезжали, другие приезжали. Карусель знакомых и малознакомых людей. Приезжали музыканты, их знакомые, знакомые знакомых, их родственники.

Один приезжает ко мне и говорит; «Купи мне автозапчасти. Денег нет, я тебе потом отдам». Ну, я ему заказал запчасти, заплатил пятьсот марок. Он появляется через неделю, дает мне и Ирочке браслеты, цепочки, колье, кольца, перстни, серьги. Я ему говорю: «Где взял?» Он говорит: «У одного немца». И уехал. Я все золото Ирочке на квартиру отнес. Золото не любил. Зачем оно мне. На мне сейчас видишь, цепочка с крестиком золотые и больше ничего. Мне его мой барабанщик подарил. К богу так приобщал. Мы в то время с Ирочкой отдельно жили. Я с Юзефом, в его доме, она недалеко на квартире. Юзеф не мог без меня, а Ирку не любил. Днем и ночью меня к себе звал. Ночью курит, сигарету выронит и меня зовет. Ирочке утром на работу. Выспаться надо. А он со мной беседы. Ирочка Юзефа за это не терпела. Этот пассажир с запчастями уехал. Через день звонок в дверь. Я с верхнего этажа сморю за окно. У входной двери стоят шестеро гражданских. Открываю. Они входят и начинают обыск. Юзеф спрашивает: «В чем дело?» Он был профсоюзным боссом на автомобильном заводе. Те отвечают: «Ваш сын…» Юзеф к этому времени меня уже усыновил. «Ваш сын торгует наркотиками». Он меня спрашивает: «Это правда?» Я говорю: «Нет». Они поискали и ничего не нашли. У меня оставалось немного золота. Я взял горсть, вышел в сад, перед тем, как открывать им дверь и выбросил в кусты. Меня забирают, везут в участок, начинают допрашивать. Оказывается, они меня полгода прослушивали. У нас как-то телефон перестал работать. Вызвали мастера. Он пришел, что-то сделал и все заработало. Наверно, жучок для простушки поставил. Выяснилось, что эти блатные ограбили немецкого ювелира. Наняли там какого-то парня, тот вошел в лавку забрал драгоценности. Те у него все забрали и уехали. Эти драгоценности они увезли с собой, продали где-то и купили кокаин. Полгода меня вызывали на допросы.

Переезд в Германию

Мы жили в Сочи и мотались за шмотками Германию. Я работал в «Жемчужине». Ирочка в «Камелии». Оба эти отеля работали в системе «Интуриста». Ирочка делали массажи, и через нее у нас появилось много знакомых немцев, поляков, французов. Знакомые немцы приглашали нас переехать в Германию. Мы с ними дружили. Я возил их в горы на природу, по ресторанам. Они приходили на концерты и в ресторан «Жемчужины» меня послушать. Когда мы приезжали в Германию, немцы нас возили на природу, в горы на прогулки, по ресторанам и по магазинам. Юзеф и Кэтрин, Марта и Генри звали нас переехать в Германию. И наши знакомые русские, которые раньше уехали, тоже звали переехать в Германию и обещали помочь. Когда в Москве произошел путч, это было последней каплей, которая переполнила чашу терпения, и я сказал: «Все хватит, уезжаем отсюда». У нас в Сочи было две квартиры. Одну я продал, мы женой и младшей дочкой Оксаной получили визы и поехали в Германию. Старшая дочь Марина не хотела уезжать. У нее была любовь с парнем наркоманом, и она осталась в Сочи. Мы прилетели в Германию, и я своих женщин повел сдаваться в пункт приема беженцев. Как раз шла война в Абхазии. И мои девочки должны были сказать, что беженцы. На пункте их приняли, попросили заполнить бумаги. Затем посадили в автобус и куда-то повезли. Я следом поехал. Мне сдаваться нельзя было, потому что я за проданную квартиру не все деньги получил. И Марину нужно было забирать из Сочи. Их поселили в общежитии, что-то вроде тюрьмы. Дома стоят заключей проволокой. На улицу выходить нельзя. Условия неплохие. Отдельная комната, мебель, бытовая техника. Всем обеспечивали. Никто из тех, кто обещал помочь, не помог. Я звонил Юзефу, Питеру и другим знакомым. Все отказали. Пока мои женщины проходили проверку. Я устроился на работу по-черному. Один немец предложил мне в стене пробить окно. Стена толстенная, сантиметров девяносто. Нарисовал на стене мелом квадрат, дал отбойный молоток, который был немногим меньше его самого, тяжеленный и показал на стену, с нарисованным на ней окном. И я начал. День крошил кирпич и вынимал крошево. Стена крепкая, не поддается. В конце дня он приехал, посмотрел на мою работу, дал двести марок и сказал, что я могу у него оставаться. А он работал на телевидении хаус-мастером, по-нашему завхозом. И он стал давать мне работу. Я неплохо зарабатывал. Девчонок моих выпустили из тюрьмы и отправили в разные города. Такие были правила. Оксана пошла учиться в немецкую школу. Ирина тоже ходила работать по-черному, без оформления. Мяснику помогала, убиралась в домах, подрабатывала в кафе. Оксана в школу пошла учиться. У меня с документами все было налажено. Мне в Москве знакомые делали визу, отправляли ее поездом. Я ее здесь получал и дальше жил с новой визой и работал. Иногда ездил в Россию по делам. Купил подержанную машину. В тот злополучный день у меня как раз виза кончилась. Я ехал к Ирине, которая должна была встретить человека с поезда, который вез мне визу. И тут меня останавливают полицейские и просят предъявить документы. Я предъявляю. Полицейские смотрят и видят, что виза просрочена. Они везут меня в поле на какую-то штрафстоянку. Я предлагаю им деньги. У меня было 12 тысяч марок. Хотел откупиться. Они везут меня в каталажку. И я бы выкрутился, если бы человек, который вез мне паспорт с визой, не забрал ее, выдрав одну страницу из паспорта. Не знаю, чего, как, почему он так сделал. Может виза поддельная была. И все, меня высылают с запретом въезда в Германию навсегда. Я просидел там неделю, пока разбирались. И тут меня ведут на склад и выдают все новое: новые джинсы, новый джинсовую куртку, ботинки. Все, все. Дают на руки восемьсот марок. Везут на машине в аэропорт, сажают на самолет, и я лечу в Москву. Мой паспорт отдают пилоту. Тот по прилету в Москву отдает его встречающему меня человеку КГБ. Тот выводит меня из аэропорта, отдает паспорт и прощается. Я меняю марки на наши деньги, покупаю билет на самолет и лечу в Сочи. Чего делать? Иду опять работать в «Жемчужину». Назад мне нельзя. Нелегально перебираюсь через границу снова в Германию повидаться с семьей. Возвращаюсь в Сочи. Потом снова нелегально иду через границу. Возвращаюсь. У меня любовь с танцовщицей варьете. Уезжать из России не хочу. Но семья-то в Германии. Жена оттуда звонит. Приезжай… Чего делать? Я женюсь на подруге Ирочки, беру ее фамилию и с другой фамилией опять собираюсь в Германию. Уговариваю старшую дочь Марину лететь со мной. Она, то ругается со своим молодым человеком, то мирится. То хочет со мной лететь, то не хочет. Билетов до Москвы нет. Но у меня в Сочи все схвачено было. Я договариваюсь с работником аэропорта дядей Юрой, чтобы он меня отправил в Москву на грузовом самолете. В назначенное время прихожу на задний двор. Дядя Юра сажает меня в грузовой самолет. Я прошу его подождать с вылетом. Выхожу из самолета. Марина обещала лететь со мной. Час ее нет, два нет. Мне летчики говорят, что больше ждать не могут. Меня снова заводят в грузовой отсек самолета, сажают на паллеты. На паллетах для меня накрыт стол – шампанское, фрукты, еда. Мы взлетаем, летим и мне с шампанским, фруктами и сыром и колбасой совсем не плохо. В Москве я оформляю визы. Тут мне звонит Марина и говорит, что она хочет ехать со мной в Германию. Я ей говорю, чтобы она шла к дяде Юре на задний двор аэропорта, и он все устроит. Через день она прилетает на грузовом самолете. Я беру билеты в Германию, и мы едем на поезде. Встречаемся с женой, младшей Оксаной и идем сдаваться властям, как беженцы. Нас с Маринкой разделяют и селят в разные общежития. Опять это общежитие – тюрьма. Кого я там только не встречал. Там же многие, чтобы границу перейти и остаться в Германии, паспорта зарывали в землю на берегу. Одни муж с женой и ребенком нелегально переходили границу. В начале зимы ночью закопали паспорта на берегу, разделись до гола, обмазали себя солидолом, сверху обмотали себя и ребенка пленкой, чтобы не простудиться, и вплавь по Одеру перебрались из Польши в Германию. Я сам нелегально сколько раз переходил границу, пока не женился на подруге жены. На Польской границе просто. Дашь пограничнику ящик водки и все. С немцами трудно договариваться. Не все берут. Надо еще найти того, кто бабки возьмет. В тюрьме я познакомился с одним вором в законе. Он мне местные обычаи прописал. Потом я сошелся с поляками. Я немного по-польски говорил еще с армии. И потом я всех обыгрывал в баскетбол. В кольцо попадал оттуда, откуда никто попасть не мог. Играли на сигареты, сладкое, чай, печенье. Поляки устроили меня на работу. Нас возили куда-то на предприятие для почты коробки клеить. Я неплохо зарабатывал. Из тюрьмы выпустили. С семьей воссоединиться нельзя. Всех разослали по разным городам. Работать официально нельзя. И начал зарабатывать по-черному. Крутился, как мог. За любую работу брался. Работал на немцев и со своими друзьями дела мутили. Один знакомый решил гнать машины из Германии в Россию. Хороший был бизнес. И меня уговорил. Я вложил свои деньги – пятнадцать тысяч марок. Купил пять машин и он пять. Я нанял людей, чтобы они гнали машины до парома, который отправлялся в Питер. Мой партнер поехал в Россию, вернулся и сказал, что его кинули. Денег нет. Теперь мы с ним встречаемся, но он об этих деньгах даже не заикается. За это время меня столько раз кидали, столько денег ушло… Даже вспоминать не хочется. И что мне на всех обижаться надо было.

Конец ознакомительного фрагмента.