Рассказы серого ворона
Шрифт:
Случай подвернулся, на ташкентском базаре Зафар купил двух полуторамесячных щенков – однопомётников. В начале восьмидесятых еще можно было купить отличного алабайчика за пять-восемь рублей, по цене одной-двух бутылок водки. Никогда раньше горожанин не видел таких щенков, малыши были крупные, большеголовые, мордастые, широкогрудые, и с толстыми лапами. Второй щенок был куплен только по причине бросовой цены. Зафар решил спросить у знающего соседа, какой из двух братьев лучше, чтобы оставить его себе, а другого решил подарить родственникам. Вечером малышей привезли в Самарканд. Знающий сосед уважил, пришёл утром, хотя и спешил на работу, острым ножом срезал щенкам ушки, затем пристроил кричащего от боли кобелька на пне, и кухонным топориком отрубил хвост, ту же процедуру перенёс и его однопомётник. Зафар и сам заторопился на работу, не хотел слышать непрерывного громкого плача и криков собак. Вечером, войдя во двор, он огорчился: на земле лежал мёртвый бело-чёрный щенок. Не мудрено, вон, сколько крови. Но ничего, на все воля Аллаха. Зато чёрный, с белыми мордой и грудкой, белым галстуком и белыми лапками щенок, был жив, хотя и выглядел неважно. Ничего, у жены Наргиз душа добрая, она его покормит и больной поправится. Через несколько дней пастушонок действительно поправился, ещё через неделю ушки зажили, но малыш огрызался, если пятилетний сын Зафара дотрагивался до них.
Щенка назвали Алтай. Правду говорили знающие люди, кобелёк рос как бы сам по себе, хлопот не доставлял. Поначалу Наргиз готовила для него еду, потом собаку кормили отходами со стола, да иногда хозяин прихватывал остатки еды со своей работы. Съеденный кусок хлеба Алтай отрабатывал честно, с возраста шести-семи месяцев охранял двор, и к трём годам вошёл в полную силу, став рослым и крупным алабаем. С появлением собаки никто посторонний и незваный во двор не входил, хозяева уже давно привыкли к этому. Зафару льстило восхищение людей, с опаской и страхом разглядывавших его охранника. Людей удивляла физическая форма дворового пса: откуда у мало двигающегося алабая такая мускулатура?
Незаметно прошли пять лет. Семья давно привыкла к надёжности собаки, это было как нечто само-собой разумеющееся. Алтай был как символ надёжности, мощи и здоровья, кто и что может его одолеть?
Как то Наргиз заметила, что у пса пропал аппетит, и стал он какой- то понурый. Ничего, сам поправится, наверное, его кто-то сглазил. Но собака не поправлялась. Кобель ел всё меньше и выглядел больным. Зафар привёл ветеринара. Лекарства не помогли. Алтай почти ничего не ел, исхудал до неузнаваемости и еле волочил ноги. Нехорошо, если собака умрёт во дворе дома. Жаль, но что поделать, все равно, Алтай не жилец. Зафар с помощью соседа легко погрузил больную исхудавшую собаку в багажник своего “жигулёнка”. До болезни пёс весил больше восьмидесяти килограммов, а теперь, наверное, чуть больше половины своего обычного веса. Первый раз в жизни Алтай покидал территорию двора, обессиленный, он не реагировал на то, что его укладывают в тесном, душном, вонючем багажнике. В дороге Зафар как – то успокаивал и обманывал себя тем, что оставит собаку на подъезде к урочищу Аман-Кутан, в городе июньская жара, а там, в предгорье, свежий воздух и нужные травы, там, наверное, алабай сам поправится. На самом деле он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как хозяин избавляется от умирающего пса. Но не закапывать же его живьём? Свернув с дороги, Зафар по просёлочной каменистой дороге около километра проехал в гору. Место было совершенно безлюдное, выгружать собаку из багажника было несподручно, костлявый Алтай неловко выпал из машины на тропу, с трудом повернулся и лёг. Как теперь проехать? Нужно подать назад и развернуться, а сзади лежит алабай, впереди камни. Хозяин пытался заставить встать больную собаку, кричал, топал ногами, но умирающий пёс не реагировал. Как – то так получилось, Зафар поднял сухую палку, хотел крикнуть и ударить ею о землю, сбоку от головы Алтая, чтобы тот встал и освободил тропу, он не хотел этого, но пёс повернул голову и … удар пришёлся по глазу собаки. Алтай дёрнулся, попытался встать и не смог, прямо смотрел в глаза человека спокойным безразличным взглядом. Ушибленный глаз его был кроваво-красным.
Зафар обезумел, потерял голову, схватил собаку обеими руками за шкуру на шее и волоком стащил с дороги, разворачивая “жигулёнок”, он не хотел опять увидеть равнодушные глаза своего пса.
Дома пришлось сказать жене и детям, что Алтай ушёл в лес, в ореховую рощу, там ему будет хорошо. Наргиз поняла: муж говорит неправду, но спрашивать о собаке не стала, ведь Зафар и так был расстроен.
Весной самаркандцы любят выезжать на отдых в предгорья, в Агалык, Мирон-Куль и в урочище Аман-Кутан. Аман-Кутан очень живописное место, не случайно здесь было несколько пионерских лагерей. Горный лес, ручьи с хрустальной водой, ореховые рощи и чистейший воздух, делают его великолепным местом отдыха. Через несколько дней привезут детей в пионерские лагеря, тогда тут уже не отдохнёшь, маринка из горной речки будет выловлена, тюльпаны и маки сорваны, кеклики и соловьи разогнаны, горные лук и чеснок съедены – детские здравницы расположены в лучших местах для пикников и маёвок.
Младшего ребёнка оставили бабушке, и Зафар с семьёй поехал в Аман-Кутан. Машину с позволения сторожа оставили в начале территории лагеря, а сами расположились дальше, на полянке. Всё было замечательно, и после обеда Наргиз с дочкой заснули на курпачах у дастархана. Вдруг мальчишка увидел, как недалеко сел на сухую ветку большой филин, совсем невысоко. Пошли посмотреть на птицу. Филин сидел совсем близко, людей не боялся и не улетал.
– Слуга Шайтана – некстати подумал Зафар. Неожиданно из-за почти отвесной стороны каменистого холма вышел крупный высокий бродячий пёс серой масти и с облезлыми боками. Ушей и хвоста у серого не было, но это было и всё его сходство с пастушьей собакой. Серый смотрел в сторону людей уверенно и свободно. Метрах в двадцати, в стороне, вдруг забеспокоилась привязанная за длинную верёвку коза. Взгляд жёлтых немигающих глаз бродяги остановился на ней.
– Ах ты…
Далековато. В полную силу брошенный камень ударил о каменную площадку у ног желтоглазого, рикошетом отлетел и … попал в бок другой собаке. Неожиданно вышедший из-за поворота у отвесной стены холма, пёс не отреагировал на удар камнем. Он молча и неподвижно стоял позади серого. Теперь Зафар понял, что натворил, никогда в жизни он не испытывал такого страха… третий, четвёртый, пятый… двенадцатый… Из – за поворота узкой тропы одна за другой выходили на каменную площадку бродячие собаки. Сын стоял рядом, чуть позади.
– Не бойся, стой возле меня. Смотри, не беги! Руку дай!
Вся территория у ручья загромождена громадными валунами и камнями, сзади, метрах в семидесяти, спала Наргиз с ребёнком, слева открытая площадка, справа орешины, на которые можно влезть, они недалеко, но добраться до них можно перепрыгивая с камня на камень, а бежать нельзя. А как же жена и дочь?
Ещё две собаки вышли на площадку и присоединились к стае. Непривычным и жутким было то, что бродяги не издавали ни единого звука и не двигались, и, находясь на возвышении, молча изучали пространство перед собой.
С воплем упав на бок, коза задёргала задними ногами, запутавшимися в верёвке. Вся стая набросилась на неё одновременно. Пол минуты визга, рычания, грызни, и от козы не осталось ничего, совершенно ничего. Несколько собак, ухватив по куску мяса, отбежали подальше, опасаясь сородичей, поедали пищу в безопасном месте, остальные жрали добычу здесь же. Хрипя и давясь, ублюдки заглатывали такие куски мяса, шкуры и костей, какие могли проглотить. Кровавого пятна на земле не осталось: бродяги его слизали. Желтоглазый прошёл несколько метров вниз, к ручью. Хлебая воду, он в упор смотрел на людей спокойным уверенным взглядом. Зафару стало не по себе. Сзади окликнула проснувшаяся от шума жена, страх туманом окутал сознание, только ручей и площадка больших камней разделяли людей и собак. Серый пошёл через ручей и вся стая двинулась за ним. Уже не контролируя себя, Зафар резко нагнулся и поднял с земли два больших камня, но желтоглазый вожак на это не отреагировал. Он отреагировал на другое: с левой стороны, пересекая полянку громадными прыжками, размашистой рысью, к ним, как на пружинах, нёсся громадный чёрно – белый пёс. Еще секунду назад испытывавший ужас от приближающегося волкоподобного метиса и его стаи, Зафар был напуган ещё больше: серый вожак и его бродяги выглядели тщедушными и ничтожными в сравнении с чёрно – белой громадиной, с движениями ловкого кота и телосложением бычка. Серый оскалился и крутанулся на месте, всю стаю ударило невидимой волной. Чёрно – белый с полного маха оттолкнулся от валуна, покрыл в прыжке расстояние половины ширины ручья и, обрушившись сверху, сбив вожака с лап, тут же высоко поднял желтоглазого, держа его за шею в своей пасти, и подняв фонтан брызг, дважды резко мотнул головой из стороны в сторону. Голова и лапы вожака безжизненно болтались, смерть его была быстрой. Пёстрый палач бросил труп в ручей и сделал несколько прыжков к стае. С визгом и грызнёй, мешая друг – другу, бродяги бежали по узкой каменистой тропе назад, за холм, туда, откуда пришли, на площадке у ручья их ждала смерть. Богатырь в чёрной блестящей шубке, с белой грудью и белыми носочками, отряхнулся, выгнул спину и потянулся, ошкрябав грунт толстыми когтями сильных передних лап.
– Алтай? Алтай!!
Зафар заторопился к собаке, но ближе трёх шагов алабай к себе не подпустил, грозное рычание и недружелюбный взгляд остановили бывшего хозяина.
– Алтай… Наргиз!… Принеси колбасу!
Алабай не взял еду из рук женщины. Она бросила кусок перед ним, но собака не обнюхала пищу. Алтай отошёл в сторону и смотрел на гору. На серпантине появились небольшие, на удивление ловкие и прыткие коровы, с козьей ловкостью вереницей передвигавшиеся по узкой тропе. Спустившись с горы, бурёнки уже не спеша шли вниз, к воротам лагеря. Алтай пошёл за стадом. Вслед за коровами с холма ловко спускался старик. Несмотря на преклонный возраст, седобородый шёл по кратчайшему пути, не желая обходить трудные участки по серпантинам. На пастухе были выгоревшая старая тюбетейка и такой же заношенный чапан с целой коллекцией заплат.
Поздоровались.
Зафар не сдержался: – это моя собака!
– Ий – е! – усмехнулся старик. Забирайте его, если он Ваш.
Пастух сложил ладони рупором, крикнул, и выжидающе смотрел в сторону ушедшего стада. Лёгкой, свободной размашистой рысью, в гору, бежал Алтай. Бегать собаке явно доставляло удовольствие, это было от избытка сил, волкодав казался гораздо сильнее, чем раньше, чем год назад. Алтай подошёл к людям и улёгся у ног хозяина.
– Можете – забирайте его, не можете – не заводите этот разговор. Собака того, кто его лечил, спас и кормил. До свидания.