Рассказы. Девяностые годы
Шрифт:
Он сидел на земле рядом с ее креслом; розовая полоска заката догорала на небе, и летние сумерки сгущались вокруг них.
— Вот как? — спросила Салли немного натянуто: тон, каким он это сказал, удивил ее.
— И вы тоже это почувствовали, — продолжал Фриско. — Разве не так? Скажите?
Вопрос застал Салли врасплох, и она со свойственным ей чистосердечием ответила:
— Да, верно. Как чудно, не правда ли?
— Не так уж чудно, как вам кажется. — Фриско помолчал. — Это объясняет очень многое. Почему, например, я старался стать другим. И почему я всегда чувствовал, что вы все обо мне
Салли поняла, что разговор принимает опасный оборот, и сделала попытку уклониться.
— Ну вот еще, это неправда.
— Нет, правда, — настойчиво повторил Фриско и рассмеялся. Он не сводил с нее глаз, и в его взгляде, как всегда, была насмешливая фамильярность. — Всякий раз, когда я смотрю на вас, я улыбаюсь, и вы знаете, почему и что я при этом думаю.
Салли обрадовалась, увидев приближающихся Сэма и Тупую Кирку. Ведь Фриско говорил правду, только она не смела в этом признаться. Она чувствовала, что между ней и этим человеком существует какое-то молчаливое понимание. Оно возникло в ту минуту, когда ее глаза впервые встретились с его глазами, хотя Салли решила упорно отрицать это. Она боялась понять истинное значение этой почти неуловимой близости.
Никогда, ни единым словом не давал ей Фриско до этого вечера почувствовать, что в его отношении к ней есть что-либо иное, кроме сдержанного, почтительного восхищения и участия, желания помочь ей в трудную минуту. Во всем виноваты его веселые, лукавые глаза; это они растревожили ее и вырвали у нее отклик откуда-то из глубины ее существа. Это же ни на что не похоже, нужно немедленно подавить в себе постыдное чувство, думала Салли.
В конце концов, она достаточно наслышалась о мистере Фриско Джо Мэрфи, чтобы быть с ним начеку. Достаточно вспомнить Маритану и Лили. Конечно, он привлекательный мужчина, красивый и сильный, с тем налетом галантности в обращении, который так нравится женщинам. И он всегда так добр и внимателен к ней. Но она не поддастся этой слабости, она выкинет из головы мистера Джо Мэрфи, твердила себе Салли. Он никогда не должен узнать о том, что ему удалось внушить ей мысли, в которых она не может признаться Моррису.
ГЛАВА XXXVII
В тот день, когда Фриско продал свой участок английскому синдикату, в столовой миссис Гауг под плетеным навесом пили шампанское. Салли тоже должна была выпить шампанского со старателями, которые праздновали удачу Фриско. Потом мужчины отправились в трактир Мак-Суини, где гуляли ночь напролет, и Фриско угощал всех и каждого, как и требовалось в подобных случаях.
На другой день Фриско очень много разглагольствовал по поводу своих планов на будущее: он отправится в кругосветное путешествие, будет жить, как лорд, в Лондоне, в Париже, в Нью-Йорке. Но с отъездом он, как видно, не особенно спешил. Прошла неделя, другая, а Фриско все еще слонялся вокруг своей палатки и каждый вечер угощал друзей в трактирах.
— Жду, когда придет торговый парусник, — сказал он Салли. — Два года проработал я на борту «Лох Кэтрин» и все клялся себе, что рано или поздно дождусь такого дня, когда займу лучшую пассажирскую каюту на корабле. Черт возьми, какое это было красивое суденышко, когда оно неслось по волнам под всеми парусами! Невозможно представить
— Вам не приходится жаловаться. В конце концов эта пустыня была к вам довольно милостива, — напомнила ему Салли.
— Что верно, то верно, — весело согласился Фриско. — Чувствую себя так, словно могу купить весь мир и нисколько не обеднею от этого. Следовало бы, конечно, отплыть в Англию на почтовом пароходе в каюте первого класса. Но у меня засела в голове эта затея с торговым парусником. Хочу почувствовать себя на нем хозяином, хочу смотреть на альбатросов, когда они играют с волнами, сильные, уверенные в себе… таким, по-моему, должен быть настоящий мужчина.
— Да, — прошептала Салли. Она завидовала ему: такое долгое, интересное путешествие на паруснике! — Вам предстоит чудесная поездка, мистер Мэрфи.
Фриско заговорил о том, где он собирается побывать: Лондон, Париж, Швейцария, Монте-Карло, Рим. Возможно, что в Лондоне или в Париже он поживет подольше. Он просил, чтобы миссис Гауг рассказала ему все, что она знает об этих местах. Но для Салли это были только названия, смутные географические понятия, почти мифические края, о которых беседовали при ней Моррис и Мари Робийяр.
— Я — здешняя жительница, — досадливо ответила она, выведенная из себя тем, что Фриско бахвалится перед ней своим богатством, — не знаю я ничего о лондонах и парижах.
Фриско только и ждал, чтобы в голосе Салли прозвучало раздражение, — именно этого он и добивался, расписывая ей свою будущую судьбу.
— Поедемте со мной, — сказал он, — и вы не раскаетесь. Вы будете иметь все, чего бы ни пожелали, и, черт возьми, вы сами знаете, что я никогда не обижу вас.
Салли остолбенела. Ей и в голову никогда не приходило, что Фриско может сделать ей такое предложение. Но глаза Фриско говорили яснее слов: они звали ее. Ей хотелось спрятаться от них, стряхнуть с себя это наваждение. В своем смятении и замешательстве Салли вдруг почувствовала, как таившаяся в ней «постыдная страсть» предательски рвется наружу.
Запинаясь, она пролепетала:
— Как вы смеете, мистер Мэрфи! Как вы смеете так говорить со мной!
— Я все смею, все, чтобы добиться вас, Салли, — сказал Фриско упрямо. — Черт побери, я же влюблен в вас по уши. На что мне все эти деньги, если я не могу иметь вас, если мы не можем быть вместе навсегда. Я полюбил вас с первого взгляда. Вы знаете это. И вы знаете, что я нравлюсь вам — вы только не хотите признаться. Вы все время боретесь со мной, хотите держаться за Морриса вопреки всему. Вы боитесь меня, боитесь того, что уже есть между нами.
— Да… — Салли казалось, что он вырвал у нее это признание против ее воли. — Но это не значит…
Фриско сжал ее в объятиях, прежде чем она успела договорить. Уста их слились, и Салли почудилось, что пламя заката, полыхающее за черными стволами деревьев, жарким огнем опалило их обоих. Но через минуту она уже высвободилась из объятий Фриско. Как могла она поддаться ему! — с ужасом думала Салли.
— Нет, нет! — воскликнула она, когда Фриско снова привлек ее к себе. — Вы не понимаете. Я люблю Морриса. Я никогда не покину его.