Рассказы
Шрифт:
Синхронно моргнули лампочки индикаторов; «Песочница» активирована. У Даниэля пересохло в горле. Фиты, наконец-то, дотянулись до внешнего мира — его мира.
На экране в верхней части машины появились гистограммы, классифицирующие эксперименты, проведённые фитами. К тому моменту, как Даниэль обратил на него внимание, жители Сапфира уже открыли разные типы химических связей между разными атомами и синтезировали несколько тысяч видов небольших молекул. На его глазах фиты провели спектрометрический анализ, построили простейшие наномашины и сконструировали устройства, в которых безошибочно узнавались элементы памяти
Фиты хотели иметь детей, и сейчас они уяснили, что это единственный способ решения проблемы. Скоро, очень скоро они построят мир, в котором они окажутся не просто более многочисленными, но также более быстрыми и умными, чем в нынешнем кристалле. И это будет лишь первая из тысяч последовательных шагов. Они уже на полпути к тому, чтобы стать богами, и развитие фитов поднимет и его, как их создателя.
Даниэль покинул цоколь, направился в офис. Когда закрыл за собой дверь, немедленно позвонил Люсьену.
— Они построили компьютер атомных масштабов, — объявил Люсьен. — И скормили ему довольно-таки сложную программу. Однако, это непохоже на переселение. Определённо, не является прямой копией на уровне шариков.
Люсьен был в смятении. Даниэль запретил ему замедлять Сапфир, потому что это могло помешать экспериментам фитов, поэтому даже с периодическими докладами Примо Люсьен не успевал за всем угнаться.
— Ты можешь смоделировать этот компьютер и затем смоделировать, что конкретно делает эта программа? — спросил Даниэль.
— В нашей команде лишь шесть атомных физиков, фиты уже обходят нас числом в соотношении тысяча к одному, — ответил Люсьен. — К тому времени, как у нас забрезжит понимание, они уже займутся чем-то другим.
— А что говорит Примо?
Полиция мыслей не смогла настоять на включении Примо в состав лунных экспедиций, но Люсьен дал ему способность становиться невидимым и телепортироваться в любую часть Сапфира или лунной базы. Где бы что ни происходило, агент Даниэля мог подслушивать и подсматривать беспрепятственно.
— Для Примо сложно понять многое из того, что он слышит; даже прокачанные фиты не могут быть специалистами во всех областях математики или моментальными экспертами в специальной лексике. Общий смысл в том, что фиты из Лунного проекта сконструировали во Внешнем Мире очень быстрый компьютер, который поможет решить проблему с рождаемостью… каким-то образом, — ответил Люсьен и рассмеялся. — Эй, а может, фиты решили сделать то же, что и мы — решили попробовать вывести кого-то достаточно умного, кто сможет им помочь? Вот прикол будет, если это так!
Даниэль не мог разделить его весёлость. В конечном счёте кому-то придётся заняться реальным делом; если фиты просто передадут эстафету кому-то другому, весь проект обрушится, словно пирамида.
Даниэлю предстояло провести несколько деловых встреч, которые было невозможно отложить. К тому времени, как он разделался со всей этой чепухой, день был в разгаре. Фиты создали некий тип твердотельного ускорителя и прощупывали внутреннюю структуру протонов и нейтронов, бомбардируя их высокоскоростными электронами. Атомный компьютер, подключенный к различным детекторам, анализировал данные, обрабатывая результаты экспериментов быстрее, чем любой из созданных людьми. Фиты уже разработали Стандартную кварковую модель. Даниэль задался вопросом, не собираются ли они пропустить этап нанокомпьютеров, чтобы сразу создать фемтомашину.
Однако, в кратких докладах Примо ни слова не говорилось о применимости сильного ядерного взаимодействия в компьютерах. Фиты просто удовлетворяли своё любопытство насчёт фундаментальных законов природы. Даниэль напомнил себе об их истории: прежде у них уже было нечто вроде фундаментальной физики, но вскоре выяснилось, что эти простые правила не имели ни малейшего отношения к реальности. Соответственно, было вполне обоснованно ожидать, что они попытаются как можно глубже проникнуть в тайны Внешнего Мира, прежде чем основывать в нём колонию, не говоря уже о массовой эмиграции.
На закате дня фиты стали изучать окружение «Песочницы», просвечивать его разного рода излучением. Уровни радиации были очень низкими — определённо, слишком низкими для того, чтобы для кристаллов возник риск, — поэтому Даниэль не видел нужды вмешиваться. У «Песочницы» не было мощного источника питания, в ней не было радиоактивных изотопов, а Полиция мыслей моментально подала бы сигнал тревоги, привлекая внимание людей, если бы фиты стали баловаться с экспериментами в области термоядерного синтеза. В общем, Даниэль оставался в полной убеждённости, что фиты не могут учудить что-нибудь глупое и опасное, такое, что поставит под угрозу само их существование.
Из докладов Примо следовало, что фиты думают — они занимаются своего рода «астрономией». Даниэль задавался вопросом, следует ли дать им доступ к инструментам для серьёзных астрономических наблюдений — таким инструментам, которые позволили бы им понять релятивистскую гравитацию и космологию. Но даже если бы он оплатил время на крупном телескопе, одна лишь наводка его на нужную точку небосвода показалась бы фитам вечностью. Даниэль не собирался замедлять Сапфир и ждать до старости лет, пока фиты вдоволь изучат небо; потом им пришло бы в голову запускать тридцатилетние программы исследований. Может, настало время повысить уровень сотрудничества и просто дать им готовые работы по астрономии и звёздные карты? В конце концов, у человечества были и свои достижения, которые фитам было затруднительно повторить.
По мере того, как на город опускалась ночь, фиты вновь обратились к субатомному миру. В ускорителе нового типа начали сталкиваться единичные ионы золота, обладающие невероятной энергией — впрочем, полная затрачиваемая мощность по-прежнему оставалась весьма низкой. Вскоре Примо объявил, что им удалось детально изучить все три поколения кварков и лептонов. По знанию физики элементарных частиц фиты практически сравнялись с человечеством; Даниэль больше не мог отслеживать ход прогресса, но эксперты в унисон выставляли большой палец вверх. Даниэль испытывал прилив гордости; разумеется, его малыши знают, что делают — и если они достигнут такого уровня, что смогут сбить его с толку, он попросит фитов притормозить и дать ему возможность их нагнать. До того, как Даниэль позволит им эмигрировать, он замедлит кристаллы и лично предстанет перед всеми. В сущности, это могло бы стать идеальным моментом для постановки следующей задачи: понимания человеческой биологии в такой степени, чтобы Даниэля можно было загрузить в компьютер. Сделать его бессмертным, отплатить ему за всё хорошее.