Рассказы
Шрифт:
— Просто отвези меня домой, — сказала Лоис.
— Домой? Вот даже как? В чей дом? Твой? Мой? Наш?
Лоис поняла, что на самом деле домой возвращаться ей не хочется. Она просто хотела добраться до своей машины. Она хотела…
Вернуться в домик.
Джанет всё ещё там? Вызвали ли возможные покупатели скорую помощь? Достаточно ли оправилась Джанет, чтобы сесть за руль? Она умерла?
Лоис понятия не имела, и ей было все равно. Она знала лишь то, что ей нужно вернуться.
Но для начала она хотела забрать из дома несколько вещей. Лоис и Том не разговаривали, пока добрались до своей улицы, а подъехав к обочине
— Мне нужно вернуться на работу.
Лоис не ответила, но выбралась из «Лексуса», хлопнув за собой дверцей. Слыша, как машина Тома быстро уезжает, она не оглядываясь зашагала по дорожке к входной двери. В доме Лоис собрала вещи, за которыми пришла: висевший в коридоре принт Джорджии О'Кифф [53] в раме; подставку для растений из гостиной и стоявшую на ней фарфоровую статуэтку Хюммель [54] ; пальму в горшке. Лоис потребовалось три захода чтобы погрузить всё в машину. Большой стакан из-под Спрайта, оставленный на кухонном столе, был пустой: Лоис наполнила его водой и, прижимая крышку, направилась к машине.
53
Джорджия Тотто О’Кифф (Georgia Totto O'Keeffe; 15.11.1887–6.03.1986) — американская художница известная своими пейзажами и натюрмортами.
54
Хюммель (Hummel) — общее названия для стиля художницы Марии Иннокентии Хюммель (Maria Innocentia Hummel), по рисункам которой создавались фарфоровые статуэтки. Основной мотив творчества — дети.
Она поехала к дому на Бруквью-стрит.
К нижней части знака «ПРОДАЁТСЯ» на лужайке перед домом была привинчена металлическая табличка с красными буквами и контактным номером Джанет Квон, и прежде чем зайти на задний двор, Лоис сняла её и швырнула в кусты изгороди соседнего дома. В правой руке у неё была подставка для цветов, в левой — принт Джорджии О'Кифф, который Лоис держала за проволоку позади рамы. Она поставила подставку, чтобы открыть калитку, а после зашла на задний двор.
Когда Лоис подошла к домику, из открытого окна вылетел камень и ударился в центр обрамлённой картины, разбив стекло.
Нет, не камень. Один из её комков грязи.
Прилетел ещё один, разорвавший, на этот раз, саму картину, и Лоис услышала, как Джанет хихикнула. Разъярённая, как вторжением в частную жизнь, примером которого было присвоение её грязевых шариков, так и самим нападением, Лоис выронила раму и обеими руками ухватилась за ножки подставки для растений. Выставив её как таран, она с криком бросилась вперёд, заталкивая верхнюю часть подставки в окно домика.
Джанет внутри вскрикнула, хотя Лоис сложно было сказать, от боли, или от удивления. Выскочив из-за угла, она пригнула голову и забежала в маленькое здание. Джанет не пострадала. На самом деле, она взяла подставку для цветов, поставила её в угол и водрузила сверху горшок с хризантемой.
— Выглядит неплохо, — признала Лоис.
Джанет отступила назад.
— Так и есть, не правда ли?
Почему они вообще дерутся? — удивилась Лоис. У них не было причин рвать друг другу глотки. Они были на одной стороне.
— В моей машине остались ещё кое-какие вещи, — сказала она. — Статуэтка и маленькая пальма. Хочешь, я принесу их сюда?
— Конечно, — ответила Джанет. Она виновато улыбнулась. — Прости за картину. Она бы хорошо смотрелась здесь.
— Ничего страшного.
— Не знаю, что на меня нашло.
— Это я начала, — сказала Лоис. — Это моя вина. — Она посмотрела на чистое и здоровое лицо другой женщины. — Ого, твой лоб быстро зажил.
— Это случилось несколько месяцев назад, — отмахнулась от неё Джанет.
Несколько месяцев назад?
Так ли это? Лоис могла бы поклясться, что прошёл всего час, или два, но время и раньше обманывало её, и она знала, что плохо в этом разбирается. Прошло уже несколько месяцев, решила она.
Внезапно Лоис стало страшно выходить из домика. Что, если она выйдет на улицу, а её машины не будет? Или ещё хуже, если на лужайке перед домом будет стоять знак другого агентства недвижимости?
А что, если кто-то уже купил этот участок?
Охваченная паникой, Лоис посмотрела в окно на дом, высматривая открытые занавески, выставленную на улицу мебель: какие-либо признаки того, что в доме живут люди. Ничего подобного не было видно, но это был только вопрос времени, и она повернулась к Джанет.
— Нам нужно наделать ещё, — сказала она, кивая на шарики затвердевшей земли на полке.
Другой риэлтор кивнула, села в кресло и полезла в пурпурное ведёрко. Грязь, как всегда, была влажной и свежей, и Джанет взяла горсть, хотя, кажется, не знала, что с ней делать. Лоис присела рядом с ней на корточки, вытащила из соседнего ведёрка сухой лист, положила его на деревянную полку, затем сама взяла горсть грязи, скатала её в шарик и положила на лист. Понимающе кивнув, Дженет сделала то же самое.
Каждая из них сделала по три комка, достаточно, чтобы заменить те, которыми бросались, и занять место, оставшееся после горшка, который перенесли на подставку для растений.
Снаружи послышались голоса. Лоис выглянула в окно, ожидая увидеть ещё одного риелтора, показывающего недвижимость, или даже дом, в котором теперь живут люди: с новыми занавесками на окнах и детьми, играющими на заднем дворе. Но зрелище, открывшееся ей, оказалось неожиданным и ещё более ошеломляющим. Она увидела ряд сломанных стиральных машин, облупившиеся столы для пикника, ржавые газонокосилки и кучу велосипедов. Лоис увидела, как мимо прошёл бедно одетый мужчина, взял с одной из стиральных машин старый гаечный ключ, посмотрел на него и положил на место.
Внезапно она поняла, где они находятся. Свалка. Или что-то вроде барахолки. Кто-то выкупил участок, и сдал домик сюда.
Мы мертвы, — подумала Лоис. Мы умерли, и оказались здесь в ловушке.
Но она знала, что это не так. Они не были мертвы и могут уйти в любой момент — если только захотят.
Лоис выпрямилась и оглядела маленькую комнату. С полки ничего не упало, цветочный горшок все ещё стоял на подставке для цветов, а сама она не чувствовала никакого движения. Лоис понимала, что произошло, но не могла понять — как.