Рассказы
Шрифт:
Два года и шесть месяцев минуло со времени исчезновения Джимми Мартина, и все это время «Елена» без устали бороздила моря, салютуя самым разным берегам.
Она сопровождала плавучий сухой док из Шербура в Норфолк, почтила своим присутствием Новый Орлеан, дважды посетила ежегодные маневры в Гуантанамо, и везде появлялась чрезвычайно кстати. В Сан-Хуан она прибыла на смену «Честеру».
Более двух лет прошло с тех пор, как новый корабельный писарь начал ставить в платежной ведомости экипажа большой красный ноль напротив фамилии Джимми Мартина, двухнедельный
Возможно, когда-нибудь представитель власти появится где-нибудь в Норфолке или Бруклине с Мартином в одной руке и списком его растрат в другой и, прикарманив вознаграждение за поимку дезертира, оставит бедолагу отбывать трехлетнее заключение на корабле-тюрьме в Портсмуте; но пока Мартин значился в списке разыскиваемых. Его место было занято, сумка и гамак [12] проданы, и статус его на борту американского парохода «Елена» был весьма неопределенен и никому не ясен.
12
Койка.
За одним исключением.
Главный судовой казначей Гарвей Росс ничего не забывал и не прощал. Вероятно, было бы Не совсем правильно назвать его мстительным; но все же он страстно желал возмездия. Почти подсознательно он лелеял в себе гнев и жажду отмщения.
Это никогда не проявлялось в форме активного розыска или преследования, но постоянно присутствовало, тлея и дожидаясь своего часа. Согласно мнению ученых, в каждом из нас зреет зерно безумия, готовое в любой момент при некотором стечении обстоятельств разродиться плодами ужасных поступков.
Рыская в поисках свежего мяса, казначей сунул нос в пару-тройку маленьких прибрежных магазинчиков, после чего добрел до крупного заведения «Эрнандес и Эрманос». И там-то нашел все, что ему было нужно.
Сам Эрнандес, учтиво улыбаясь, выписал распоряжение относительно десяти задних полутуш и стольких же передних, пообещав немедленную доставку из самых свежих запасов. Потом он повернулся и резко подозвал клерка:
— Эй! Мендес! Поезжай на склад и привези все. — Эрнандес передал ему записку. — Счета отправишь в гостиницу.
— Но здесь еще банки для сеньора Мартина…
— Иди, кретин! — возбужденно вскричал Эрнандес. — А сеньор Мартин может и подождать.
Словно электрический разряд, неопределенный, неуловимый, проскочил в голове казначея. Он решил проигнорировать это, но разряд повторился. И он повернулся к Эрнандесу.
— Сеньор Мартин? — безразличным тоном поинтересовался он. — Кто этот Мартин?
Эрнандес был рад услужить клиенту.
— Американец, — ответил он. — Выращивает кофе с этой стороны Кагуаса. Очень хороший человек. Да, но небольшой. Платит очень хорошо.
— Думаю, я знаю его, — проговорил казначей. — Как он выглядит? — Слово «небольшой», как он решил, относилось к судьбе, а не к внешности.
— Я
— Вы сохранили его заказы? Могу я видеть их?
— Конечно, сеньор.
Эрнандес бросился в офис за стеной и через несколько минут возвратился со старой папкой. Достав из нее несколько бумаг, он протянул их казначею.
Тот был уже порядком заинтригован. Подействовало ли на него упоминание фамилии Мартин, или ему вдруг примерещилось, что тот, кажется, говорил когда-то что-то о Пуэрто-Рико, или это была просто интуиция, уже неизвестно; но он действительно сгорал от нетерпения, словно в предчувствии огромной радости.
Первая же бумага показала Гарвею Россу, что он ошибся. В ней были распоряжения относительно трех стульев и нескольких стеклянных банок и стояла подпись «С. Мартин». Огонек во взгляде казначея тут же исчез.
— Простите, сеньор, — учтиво пояснил Эрнандес, — но это писала сеньора. Многие месяцы она пишет сама.
Но вот несколько…
Порывшись в кипе бумаг и выдернув одну, он подал ее казначею.
Лицо Гарвея Росса побледнело, а глаза превратились в узкие щелочки. В конце концов, наверное, он все-таки был мстительным. Тот самый почерк! Отчетные книги на «Елене» просто пестрели им.
На следующее утро можно было видеть, как казначей, вскарабкавшись на стриженого местного пони, неторопливо ехал по белой, гладкой дороге, ведущей из Сан-Хуана к подножию Сьерра-де-Луквильо. Чуя свою добычу, он не спешил. Он не стал расспрашивать проводника, побоявшись, что таким образом сеньора Мартина могут предупредить о готовящемся визите; но услужливый Эрнандес обладал полной информацией насчет того, где именно следует искать Мартиновы плантации.
Намерения казначея были исключительно туманны.
Прикрепленная к ремню, на его поясе покоилась пара уродливых морских револьверов; однако Росс не был корсиканцем. Сказав себе, что они предназначены для самообороны, он даже и не думал об убийстве. Просто они были там.
Он не собирался сдавать Мартина, не собирался его и арестовывать — все это могло сыграть против него самого. Не думал он и о материальной компенсации.
Потеря денег была для Росса не более чем легкой, временной неприятностью; да и, в конце концов, вряд ли стоило надеяться на то, что Мартин в состоянии теперь выплатить ему хоть малую толику. Таким образом, поездка казначея была вполне бесцельна.
Но сердце его сгорало от злобы; неясной, а значит, и неоправданной. Росс не был предан юстиции; ни ярым сторонником закона, ни рыцарем права он также не был.
Его душило простое негодование.
Пони, в отличие от седока, не особенно нравились слепящая дорога и жаркое тропическое солнце. Долгие четыре часа он неутомимо брел все дальше и дальше, останавливаясь то тут то там, чтобы передохнуть в тени пальмовой рощи или напиться из одного из быстрых ручейков, сбегавших к подножию холмов.