Рассказы
Шрифт:
– Но я обязан, я за это получаю.
– Ты получаешь, а мне потом ни гроша не заплатят. Я не обязана давать им даром свое добро. Так им и скажи: если мне не дадут дополнительно, я тебя сожгу.
Ужасно! Он плелся, страдая одышкой, к профессору, который по доброте не говорил, что его нет дома. Он стыдился торговаться, но предупреждал, что эта женщина на все способна; она его действительно сожжет в крематории.
– Мой дорогой,- грустил и профессор,- я понимаю вас, но что же делать! Мне и говорить-то с вами об этом странно. Не можем же мы выплачивать ей пенсию, как платили вам. А нельзя ли ей обещать, что мы потом ей выдадим. То есть я хочу сказать, что она может, если хочет, сжечь... вы меня простите... ну, там, что останется.
Честный человек сумрачно отвечал:
– Какое! Я ей предлагал,
– Действительно, - застенчиво бормотал профессор,- сердце мы действительно хотели бы сохранить в банке. Уж не знаю, как и быть.
– Господин профессор, все-таки право на нашей стороне, хотя адвокат ей сказал, что, по использовании, вам придется меня ей вернуть. Boт я и думаю, нельзя ли поступить так: вы ей ненужное отдайте, а вместо сердца, скажем, вы сунете ей эту, которая... как ее... ну, например, печенку? Она не разберет, уверяю вас. Она и на базаре плохо разбирает. Я бы никогда не предлагал такого обмана, но для науки я готов на все. Или, в крайнем случае, почки, хотя почки она иногда готовит.
Они сидели грустные и обсуждали. В тe дни профессор искренне полюбил и оценил этого человека, достойного, справедливого, но убитого неудачной женитьбой.
В осенний день плакали крыши. По просьбе больного доктор обещал предупредить профессора; он предупредил его накануне.
Бывший замечательный человек лежал на столе без шляпы, пиджака и остальных принадлежностей живого человека и оказывал посильную помощь науке.
– Этот феноменальный случай показывает,- громко говорил профессор,что, несмотря на обратное положение сердца и обоих легких, функции соответствующих органов совершаются, в общем, вполне нормально. Данный субъект прожил шестьдесят лет, средний нормальный возраст человека, и даже женился за три года до смерти.
В вестибюле женщина, сдерживаемая швейцаром, визжала:
– Либо пусть мне сейчас дадут тысячу, либо я соберу всю улицу и такой сделаю скандал, что они своих не узнают.
– Вам, сударыня, сказано, что труп тут по полному праву, а потом вам выдадут для погребения. А скандалить тут нельзя, а то и полицию позовем.
– Я знаю, что мне выдадут! Мне главного не выдадут, а я - жена, и я тоже в полном праве, мне сказал адвокат. И чтобы мне главное выдали целиком или полностью заплатили все убытки, и без этого я не уйду.
– ...субъект вел правильный образ жизни, не употреблял спиртных напитков, и некоторое перерождение сердечных мышц мы относим...
И профессор, подковырнув резиновым пальцем сизо-красный комочек, задержал на нем внимание аудитории.
КАБИНЕТ ДОКТОРА ЩЕПКИНА
После того как пять врачей, один другого знаменитее, и в том числе два иностранца, с редким единодушием признали, что спасти Бородулина может только строжайший режим питания (ни того, ни этого ни в коем случае - и прочее), при полнейшем покое, постоянном врачебном наблюдении, никаких занятий, никаких волнений, ни одной папиросы, ни одной рюмки, дважды в день то, дважды в неделю это, и малейшее нарушение этих предписаний может кончиться катастрофой, после этого жизнь нестарого человека, богатого и очень деятельного коммерсанта, утратила всякий смысл. Некоторое время он подчинялся, сидел, лежал, глотал, бездействовал, сосал мундштук с ароматической ватой, жевал безвкусный рис и куриную котлетку и подписывал счета и векселя, не вникая в дело, но почувствовал, что, если так просуществовать не только год, а хотя бы два месяца, то тошнота и боли, может быть, пройдут, но сумасшествие грозит ему наверное. Строгого и дорогого врача, навещавшего его через день, он возненавидел всей душой, отвечал ему грубо и трясся от злости при его вопросах и замечаниях, самых обычных. Сверх того, он почувствовал, что от постоянного голодания и безвкусной дряни, которою его пичкали, он стал слабеть и впадать в сонливость, чего раньше не было никогда. И когда доктор потребовал, чтобы он дважды в неделю, по средам и пятницам, проводил весь день в постеле и пригласил сестру милосердия для правильного
– Убирайтесь к черту!
Конечно, это было истолковано болезненным состоянием, врач не позволил себе обидеться и, не повышая голоса, сказал:
– Сдерживайтесь и старайтесь не волноваться. Чтобы вам в этом помочь, я удалюсь, а вы потрудитесь серьезно подумать о своем состоянии и передо мной извиниться. Можете и по телефону.
Не подав больному руки, лишь снисходительно кивнув ему головой, доктор действительно удалился, надел в передней пальто, тихо и спокойно сошел с лестницы и на пути к другим больным размышлял о том, какое важное значение во врачебной профессии имеет выдержка, особенно когда больной человек некультурный, чтобы не сказать хам.
Вернувшись домой довольно поздно, он нашел письмо, со вложением бесспорного и вполне приличного чека и корявой благодарностью за услуги, в которых надобности в дальнейшем не предвидится. Рядом с подписью была чернильная клякса oт слишком энергичного действия пресс-бюваром.
На другой день, проснувшись бодрым и посвежевшим, фабрикант мебели Бородулин проделал весь курс неблагоразумия: хорошо позавтракал, выкурил папиросу, поехал в свою контору, распорядился текущими делами, пошел домой пешком и на середине пути почувствовал припадок сильной боли и тошноту. Это произошло в Кривоколенном переулке, сокращавшем дорогу к его собственному дому с Маросейки на Чистые пруды. Приостановившись у невзрачного крыльца, он подумал, что вряд ли случится тут проезжий порожний извозчик. На двери была медная, давно не чищенная дощечка с надписью: "Доктор Щепкин, прием 4-7". Первое, что подумал Бородулин, могло быть выражено словами: "Черт бы вас всех..." Затем он взглянул на часы, сердито сунул их в карман и позвонил. Ему отворила женщина в платке, пропустила его в переднюю и указала рукой на дверь приемной, где уже сидело человек пять. Бородулин вошел недоверчиво и с некоторым отвращением, но поспешил сесть, так как боль была несносной. Тотчас же из дверей докторского кабинета вышел старичок и вслед за ним высунулась косматая голова в очках: кто? Бородулин привстал было, но его опередила дама, а доктор в белом халате кивнул ему головой и сказал:
– Обождите, да снимите пальто, ни к чему париться! Газетку почитайте.
Неизвестно почему Бородулин заспешил, снял пальто, сам отнес его в переднюю, повесил и, вернувшись, почувствовал себя гораздо лучше. Главное прошла его злость, а с нею и тошнота и боль. Молчаливые лица пациентов показались ему знакомыми и симпатичными: румяная дама с бледной, худенькой девочкой и здоровенный человек с испуганным лицом, не сводивший глаз с двери докторского кабинета. Этот ждал минут десять, за ним были приняты мать с дочерью, которых доктор долго продержал, проводил с большой ласковостью и затем поманил пальцем Бородулина:
– Ну, что в газете вычитали? Пожалуйте!
Небольшой письменный стол был стар и обшарпан, кресло с сомнительными пружинами и износившейся кожей, шкап - довольно солиден, еще два столика с приборами и койка, крытая чистой простыней. Обстановка вообще более чем скромная, а с точки зрения фабриканта модной мебели - позорная. Доктор Щепкин смотрел сквозь очки и слушал рассказ больного о консультациях, исследованиях, предписаниях, о боли, слабости, режиме и всем прочем, чем мог похвалиться и на что пожаловаться пациент. Слушал с интересом и вниманием, но раза два прикрыл рукой зевоту, потому что был плохо выспавшись. Услыхав имена знаменитостей, лечивших Бородулина, спросил:
– А ко мне как попали?
– Я хожу домой мимо, Кривоколенным.
– Ну ладно, разденьтесь, помну вам живот.
Мял долго, но с осторожностью, потом еще расспрашивал, что-то записывал в свою книгу, и, пока пациент застегивался, доктор чесал себе карандашиком затылок. На вопрос пациента, что с ним, ответил, что:
– Откуда же мне знать, батюшка, я ведь не медицинская светила! Посмотрим, полечимся, вот капельки попринимаете, если больно будет, а не будет больно - зря не глотайте. Не поправитесь через недельку - опять загляните. Есть попробуйте все, только не очень жирное, и не переедайте. Вина не советую. Уж лучше водку, от нее вреда мало.