Рассказы
Шрифт:
— Привет, Саня. — Игорь машет рукой и опять утыкается в прайс-листы.
— Игорек, крупные креветки есть?
Он прекрасно знает, что я здесь продавец, но почему-то обращается к Игорю.
— Есть. — отвечает Игорь.
— Это хорошо. — комментирует мужик и рассматривает витрину.
Я облизываю пересохшие губы и встаю. Иду в санузел, умываюсь, утоляю жажду и возвращаюсь на место.
Игорь мрачно смотрит на меня, но ничего не говорит. Кажется, я его сегодня уже достал. Достаточно малейшего проступка, чтобы он сорвался.
Надо держаться.
— Игорь,
А шеф-то не помнит, сколько они стоят.
— Веня, почем у нас королевские креветки? — спрашивает у меня Игорь.
— Триста пять пятьдесят полкилограмма. — говорю я мужику в лицо, давая ему понять, что по подобным вопросам следует обращаться ко мне.
Но этот урод меня и не слышит. Смотрит на Игоря и ждет ответа.
— Триста пять рублей пятьдесят копеек полкилограмма. — эхом за мной повторяет Игорь.
Вот теперь мужик удовлетворенно кивает.
Что я здесь делаю? Зачем мне все это? Что будет дальше?
Как мне хреново…
Сейчас бы пивка. В поллитровой кружке. Холодного, с небольшой шапочкой пены. Чтобы сдуть ее на пол, сделать пару хороших глотков, а остальное выплеснуть этому типу в морду.
А потом поспать несколько часов.
— Игорек, ну выбей мне пачки три. — говорит мужик.
Он что, не видит, что перед компьютером сижу я?!
— Веня, выбей три пачки.
А Игорь? Он что, такой же идиот? Думает, что я ничего не слышу?
Выбиваю три пачки. Игорь опережает следующий вопрос мужика и говорит:
— Девятьсот шестнадцать пятьдесят.
Мужик кладет на стол тысячу. Я беру ее и громко говорю шефу:
— Игорь Сергеевич, спросите у этого клоуна, не будет ли у него мелочи?
Несколько секунд оба молчат, осмысливая мои слова, затем мужик говорит мне, еще, кажется, не до конца уверенный в том, что правильно все услышал:
— Слышь, ты чего, оборзел?
Как мало надо, чтобы тебя заметили…
— Да пошел ты! — в тон ему отвечаю я.
Опять секунда тишины. Мужик делает шаг ко мне, цепляя на лицо маску ярости. Одновременно он сжимает кулаки и повторяет свою фразу, только в более грубой форме:
— Ты что, ох. л?!
Я хватаю со стола большие ножницы и зажимаю их в руке. Готов идти до конца и мужик это понимает. Останавливается и с ненавистью смотрит на меня. Кружится голова, меня кидает то в жар, то в холод, я даже не все предметы вижу четко, некоторые расплываются в разноцветные пятна… Мне хреново, но я не промахнусь.
— Положи! — доносится откуда-то.
— Пошел на..й. — отвечаю я, не удивляясь, а даже радуясь своей невесть откуда взявшейся смелости.
— Что?! Что ты сказал?!
А мужик ведь молчит.
Черт! Я Игоря послал.
Впрочем, какая разница? Что он, что этот тип… два сапога пара.
Господи, как мне хреново…
— Да пошли вы все! Я увольняюсь! К черту! — я не говорю, я выплевываю слова вперемешку с ненавистью, скопившейся за все время, пока я тут работал. — Мне твой долбаный склад уже поперек горла стоит!
Прохожу мимо мужика и тот делает шаг в сторону, не сводя глаз с ножниц.
— Ты не увольняешься, — слышу я на удивление спокойный голос Игоря. — это я тебя увольняю. Пойди, принеси ключи от склада и верни назад ножницы.
— Назад? Я бы их тебе в зад вернул. — я швыряю ножницы на пол и они падают с металлическим лязгом к ногам покупателя. Я успеваю краем глаза заметить, как он делает шаг в мою сторону и сразу же выскакиваю на улицу.
Валить! Валить, пока цел!
Выскакиваю и бегу быстро-быстро, не оглядываясь. Даже быстрее, чем утром, хотя сейчас мне тяжелее, чем тогда. Бегу и чувствую зажатую в руке тысячерублевку. Она придает мне уверенности. Игорек, пошел ты на… вместе со своим долбаным складом! Пошли вы…
Только через два квартала я останавливаюсь и смотрю назад: никто за мной не бежит, все спокойно. Рядом со мной стоит ларек, в котором я вижу то, отчего сердце начинает биться чаще. Предвкушение… Холодное пиво.
Я протягиваю продавщице бумажку, выдерживаю унизительную процедуру проверки купюры на подлинность и беру с прилавка запотевшую бутылку «Балтики». Запихиваю сдачу в карман и лью в иссохшее горло живительную влагу.
Хорошо.
Я сворачиваю в первый переулок и иду по дороге. Иду, сам не знаю куда. Это неважно. Поразительное чувство свободы — давно я уже этого не испытывал.
Мне нравится все вокруг — легкий утренний ветерок, шевелящий кроны деревьев, солнце, светящее пока без напряга, улыбающиеся лица прохожих, собака, писающая возле фонарного столба, маленький мальчик на трехколесном велосипеде…
Чувствую себя намного лучше и не уверен, что причиной тому было лишь пиво. Окружающая среда тоже внесла свой вклад в улучшение самочувствия. Я не жалею о том, что сделал, я даже не хочу думать о том, что потерял работу.
Я свободен!
Прохожу мимо небольшой станции техобслуживания, вижу работающих слесарей в грязных замасленых штанах и майках, копающихся в двигателе «шестерки» и мне становится жаль их. Привязанные к своей работе желанием заработать, они не могут позволить себе так, как я, пройтись утром по тенистой улочке с бутылкой пива в руке, почувствовать всю прелесть подобных прогулок. А когда солнце встанет в зените, они будут продолжать, истекая потом, копаться в грязном двигателе и смотреть на таких, как я, проходящих мимо. Смотреть и не думать, что вот так проходит жизнь, которой до лампочки, корячишься ли ты под жарким солнцем или наслаждаешься ей в меру свои желаний и возможностей, забив на дурацкие правила.
А ветерок то, ветерок! В лицо!
Я прохожу мимо «офиса»; сейчас там никого нет, но я смогу зайти туда, ключ лежит под ведром возле входной двери. Прохожу мимо — одному там делать нечего, тем более, что нет там и плана. Сколько помню, ни разу трава не оставалась на следующий день. Всю и сразу… Как говорил старый мохнатый наркоман Винни-Пых: «План если есть, то его сразу нет.»
У меня еще треть бутылки — сейчас присесть на лавочку, выкурить сигарету и допить пиво не на ходу, а неторопясь, спокойно.