Рассказы
Шрифт:
— За что? — задает следующий вопрос Мул. Как на допросе. Кто, зачем, где?..
— Ты лучше скажи, что здесь происходит? Где вы ствол взяли?
— Кто тебя…
— Стоп! — орет Куба. — Стоп!
В комнате повисает тишина. Ее нарушает только слабенькое поскрипывание колес на инвалидной коляске — Мишаня полуприкрыл глаза и, не пряча пистолет, свободной рукой крутит колесо взад-вперед. Кайфует.
И в этой неполной тишине Куба задает мне вопрос, но смотрит почему-то на Настю:
— Веня, там, во дворе что, еще ничего не знают?
— Не знают про что? — интересуюсь
— Бля, про что не знают?! Вы или…
Поскрипывание прекращается, а через секунду к моим ногам скользит по полу… скользит дипломат, обтянутый черной кожей. Я видел его всего несколько раз в своей жизни, этот символ психоделического рая. Сажусь на корточки и осторожно открываю два замка на нем. Поднимаю крышку и чувствую, как начинают дрожать руки. Знакомые пакеты — завернутые в тетрадные листки дозы анаши объемом со спичечный коробок. Чеки — маковые головки, плотно забитые в маленькие полиэтиленовые пакеты. А вот этот порошок, запаяный в пакетики намного меньшего размера — или героин, или кокаин. Пластиковая бутылочка с таблетками — мескалин или экстази. Еще одна бутылочка. Пачка пятисотенных, перетянутых резинкой. Два маленьких пузырька с какой-то жидкостью. Коробочки, в которых лежат таблетки разного цвета. С внутренней стороны крышки несколько петелек для ручек заняты папиросами. Забитыми папиросами. Афоня иногда и сам баловался травкой, якобы проверяя качество.
Они сделали это. Поэтому Мул и не пришел… торопил меня… сколько всего тут!
Я трогаю все руками, подношу к лицу, смотрю на свет, глажу пальцами, щупаю и качаю головой. Руки сами достают два забитых «стандарта» — я просто не выдержу, если буду смотреть на это богатство в нормальном состоянии. Лезу в карман за зажигалкой. Меня никто не останавливает. Впрочем, посмел бы кто-нибудь меня остановить! Я «взрываю» одну, потом другую и затягиваюсь. Одну папиросу отдаю Кубе, другую тяну Насте. Я только сейчас замечаю, что она сидит на полу, сжавшись в комочек и смотрит на дипломат. Вся дрожит, когда видит, что я ей предлагаю, машет головой.
— Попробуй. — говорю я. — Это расслабит.
— Не хочу. — отвечает она. — Отпустите меня.
— А кто тебя держит? — удивляюсь я. — Если хочешь идти, то иди.
— Никуда ты не пойдешь! — Мул подходит к начинающей было подниматься Насте и кладет ей руку на плечо, усаживая обратно на пол. — Сиди пока.
Настя съеживается, превращаясь в маленький дрожащий комочек.
Куба сует мне папиросу, я затягиваюсь, передаю Мулу и тут же интересуюсь:
— Эй, Мул, в чем проблема? Она моя гостья и уйдет тогда, когда захочет.
— Веня, она никуда не пойдет. — говорит Мул и садится перед Настей на корточки. — Что ты у него делала?
— Я ничего не видела… — лопочет девочка и опускает голову вниз. Мул хватает ее за подбородок и поднимает ее голову.
— Что ты там делала?! Отвечать! Быстро! — орет он.
— Мул, слышь… — пробую я остановить его и Кабан отрицательно машет головой, передавая мне косяк.
— Веня, кури дурь и не лезь к ним.
— Кабан, она что, видела вас? — я начинаю уже догадываться и боюсь ответа на свой вопрос. Неужели…
— Да. — спокойно отвечает Кабан, а Мишаня подкатывается ближе и наводит ствол на голову девочки, затягиваясь второй папиросой.
Она в шоке. Ее трусит, она открывает и закрывает рот, не в силах ничего сказать. Она переводит взгляд на меня и смотрит на свою последнюю надежду, на свой последний шанс.
— Мишаня… — зову я Мишку. — …погоди. Кабан, Афоня жив?
— Нет. — Кабан садится рядом со мной на корточки и берет бутылочку с таблетками. Вертит ее в руках и кривит лицо. — Она была у него в квартире, только в другой комнате. Так?
Последний вопрос обращен к Насте и та кивает головой.
— Мы ее не заметили. — продолжает рассказ Мул. — А когда вышли, увидели ее на балконе. Она видела нас, но возвращаться мы не могли. Оставалось только надеятся, что она нас не разглядела. Но вот оказалось, что она разглядела. Что делать будем, моя маленькая подружка?
— От… отпустите… я никому… ничего… пожалуйста… — все это время она смотрит на меня в надежде получить помощь.
Я чувствую ее животный страх и говорю:
— Мул, оставь ее в покое. Она никому ничего не скажет.
— Не скажет. — улыбается Мишаня и вновь направляет ствол в голову Насте.
— Пожалуйста… — стонет Настя. — …не надо.
— Не надо! — эхом повторяю я. — Мишаня, убери ствол, идиот!
И Мул взрывается:
— Мудак, ты что, не врубаешься?! Мы Афоню грохнули! Если мы спалимся, то нам всем крышка! А она сдаст нас…
— Не сдаст! — я тоже повышаю голос и вскакиваю так резко, что Мул вскакивает тоже, а Мишаня… Мишаня переводит ствол на меня!
— Ты что, ох. л?! — реву я ему и ствол опускается вниз. — Мул, она никого не сдаст! Я отвечаю!
— Ты, идиот, ты знаешь, что…
— Я знаю, что она не сдаст никого! — я подхожу к Насте и протягиваю ей руку. Она цепляется в нее — как утопающий за последнюю соломинку — и я рывком поднимаю ее и прижимаю к себе. Анаша уже добралась до мозга — план у Афони всегда был хорошим.
— Она моя девушка и сдавать вас ей нет никакого интереса. Ясно?
На какое-то время в комнате наступает тишина. Девочка еще сильнее прижимается ко мне, а пацаны смотрят на нас с более, чем мрачным видом и молчат. У Мула в руках две горящие папиросы, он затягивается одной, потом другой и спрашивает у Насти:
— Это правда? Эй, девочка, это правда?
Она поворачивается и кивает головой. Куба смотрит на Мула. Они не верят ни единому слову — я вижу по их лицам. Сейчас они напряженно решают, что делать — решать вопрос им придется не только с Настей, но и со мной. Ох, девочка, сколько ты мне сегодня проблем принесла.
— Веня, то, что ты придурок, я знал давно. — устало начинает Мул. — Если ты до сих пор нихрена не соображаешь, то это твои проблемы, но сейчас ты создаешь проблемы и нам. Черт с тобой, делай что хочешь. Можешь считать, что мы поверили. Пока поверили. Слышь, девочка, я надеюсь, что у тебя мозгов побольше, чем у твоего… бойфренда… ты только не глупи.