Рассказы
Шрифт:
— Убирайся с глаз моих… — Дэйв размахнулся.
Джордж увернулся от его увесистого кулака и, в свою очередь, приготовился нанести удар.
Сьюзен закричала пронзительно:
— Перестаньте! Перестаньте! Я не допущу, чтобы вы дрались из-за меня. Вот уеду и буду жить одна.
— Неужели ты уедешь, Сюзи? — Дэйв сердито посмотрел на нее.
— Не уезжай, Сюзи! — сказал Джордж просительным тоном.
— В чем дело? — спросил Карл, неторопливо выходя из-за дома. Его могучие плечи и загорелые обнаженные
— Угомони их, Карл, — попросила Сьюзен. — Джордж хочет, чтобы я вернулась домой, а Дэйв говорит, что я должна остаться здесь, и они готовы передраться из-за этого, старые дураки.
— А вы сами чего хотите? — спросил Карл.
— Я хочу уехать и пожить спокойно и весело, — сказала Сьюзен. — Какое они имеют право требовать, чтобы я им подчинялась?
— Понятно. — Карл взглянул на двоих мужчин. — Оставьте ее в покое, — сказал он.
На следующее утро всем в Сэнди-Гэпе стало известно, что Сьюзен ушла от Дэйва Морэна. И не одна, а с молодым Карлом. Ну, как вы это объясните? Никак, вот и все. По-настоящему она должна была бы вернуться к Джорджу Чэдуику и быть благодарна за то, что он может дать ей хорошую жизнь. А Карл должен был бы жениться на Лотте, которая любила его.
Да как бы не так! Сьюзен и молодой Карл Моринг уехали утренним дилижансом. «Может быть, мы с Карлом дураки, — писала Сьюзен в записке, которую оставила Дэйву, — но если нам все равно, так кому какое дело?»
— Я бы сам с ней уехал, хоть сегодня, — горевал старый Робби, — да и Руф Лоулор был бы не прочь. Нельзя же винить Сьюзен за то, что она мужчинам нравится. Она всегда такая приветливая и веселая, и ничто ее из себя не выведет. Говоришь с ней, а она, знай, смеется, как будто ей и впрямь с тобой весело. И когда человек с ней, так ему кажется, что он пуп земли, хоть он прекрасно знает, что ей все равно — увидит она его снова или нет. И, ей-богу, у нее до того синие глаза, черт их дери, — других таких на свете нет!
Ну, так как же, обольстительница Сьюзен или нет? Ни умом она не блистала, ни красотой. Она просто умела заставить человека полюбить себя на всю жизнь.
МАРЛИН
Поселок на склоне горы был почти невидим за деревьями. Он притаился среди камней и мокрого кустарника, высоко над долиной, в которой лежал скрытый туманом городок. Лачуги из досок, крытые мешковиной и листьями, были того же цвета, что камни и стволы деревьев. Они походили на земляные холмики — примитивные убежища с зияющими дырами входов. Только струйки дыма, которые, поднимаясь, таяли среди деревьев, свидетельствовали о том, что здесь живут люди.
Две всадницы, ехавшие по лесной дороге, заметили первый холмик, потом второй, третий и наконец сразу несколько хижин, обрамлявших небольшую поляну. Заливаясь лаем, выскочили собаки. Из-за хижин показались дети — босые, тощие, темнокожие, с блестящими глазами и спутанными черными волосами. Лежавший около костра мужчина сел и посмотрел на всадниц.
— Здравствуй, Бенжи! — окликнула его старшая, ехавшая на серой лошади. — Спите в такое утро! А где Молли?
Мужчина что-то проворчал, мрачно глядя на мокрую от дождя поляну. Из открытых входов стали появляться другие жители поселка, одетые в вылинявшие штаны цвета хаки, серые от грязи и пота юбки и рубашки, рваные жакеты и пиджаки — обноски горожан. Было ясно, что они спали в одежде.
— Здравствуйте, миссис Бойд, — сказало несколько женщин.
— Это мисс Сесили Аллисон, — объяснила миссис Бойд, представляя им девушку, сидевшую на гнедом жеребце. — Мисс Аллисон приехала из Англии; она собирается написать книгу об австралийских туземцах. Ей хотелось посмотреть ваш поселок.
— Мы не туземцы, а метисы, — ответил мрачный мужчина средних лет.
— И мы не принимаем в такой ранний час, — насмешливо добавил один из юношей. — Да и чего тут смотреть, в этой чертовой дыре!
— Что за выражения, Альберт?! Разве можно ругаться в присутствии дам? — сказала одна женщина и смущенно хихикнула.
— Как вы себя чувствуете, миссис Бойд?
— Хорошо, Тилли. А вот вы похожи на мокрых тонущих крыс. Почему вы к зиме не перенесли поселок на другое место, Джордж?
Миссис Бойд красиво сидела на своей породистой лошади и не уступала ей в выхоленности — опытная наездница и уверенная в себе женщина. Голос ее звучал властно, но приветливо и дружелюбно.
— А куда нам идти? — насмешливо спросила полная, моложавая на вид женщина, к боку который был привязан младенец. Она была босая. Некогда белое платье туго обтягивало ее полную грудь и бедра.
По толпе пробежал короткий смешок.
— Это единственное место во всем округе, где нам разрешают селиться, — мрачно ответил пожилой мужчина. — Вы же знаете это, миссис Бойд.
— Дождь идет уже два месяца, — бесстрастным тусклым голосом заметила одна из женщин.
— Как же вам удается сохранить хоть один сухой уголок в ваших хижинах и не промокнуть насквозь?
— Никак! — Все расхохотались, словно над веселой шуткой. — Наша одежда промокла до нитки. Во всем поселке не найдется ни одного сухого одеяла.
— Жаль, что мы не утки. Тогда вода скатывалась бы с наших спин.
— Безобразие, что вы так живете, — заявила миссис Бойд. — Но я приехала к вам сегодня по поводу Молли. Где она?
В толпе началось движение. Люди переглядывались и опускали глаза. Их жалкие отрепья, остатки чужой роскоши, на женщинах — яркие шарфики и пестрые свитера, надетые поверх замусоленных платьев, — придавали им странный и нелепый вид.