Расследование
Шрифт:
Одна из женщин встала из-за стола, пытаясь утихомирить ее, поскольку за полдюжиной прилегающих столов все обратились в слух, но Грейс не замечала этого. Чего, увы, я не мог никак сказать о себе.
– О боже! – пробормотала Роберта.
– Так что ступай домой и передай своему проклятому папочке-снобу, – сказала Грейс, – что все смеются над ним, над тем, кем он оказался на самом деле. Смеются до упаду.
Нервная подруга дернула ее за руку, и Грейс злобно повернулась к ней. Мы воспользовались этим и, обогнув Грейс, двинулись
– Она ужасна, – сказала Роберта.
– Слабая опора бедняге Джеку, – согласился я.
– Она всегда такая?
– Я ее не знаю, да и с Джеком-то знаком весьма отдаленно. Вообще странная парочка. Возможно, преданно ненавидят друг друга...
– Ненавижу скандалы, – сказала Роберта. – Это так противно!
– Вам противны все сильные проявления чувств?
– Вовсе нет, – возразила Роберта. – Можно испытывать сильные чувства и не устраивать сцен. Отвратительны сцены.
– По крайней мере, эта – несомненно, – вздохнул я.
– Да.
Она шла, как я успел подметить, высоко подняв голову, – классический сигнал всем, кто ее видит, что она не шокирована, не обрадована, не перепугана этой гадостью и вообще ничего общего с этой склокой не имеет. Розалинда, ностальгически размышлял я, наверное, выразила бы сочувствие удрученной проблемами дорогой Грейс, увела бы ее в укромный уголок утешать и потом бы вернулась с нею на поводке. Розалинда сама порой бывала неукротимой и понимала бурные излияния чувств.
К несчастью, в конце прохода мы буквально врезались в Джессела, который принял зверское выражение лица Роберты, выведенной из себя Грейс, на свой счет и ринулся в атаку первым.
– Можете сообщить вашему отцу, что я давно собирался передать моих лошадей Пэту Никите, и недавний инцидент заставил меня пожалеть, что я не сделал этого еще давно. Пэт всегда мечтал работать на меня. Но я продолжал сотрудничество с вашим отцом из лояльности, за что он мне и отплатил сполна.
– Отец выиграл для вас немало призов, – холодно заметила Роберта. – И если бы Урон был в хорошей форме, он бы победил и в «Лимонадном кубке».
Джессел скривил рот. Такой ответ его не устраивал.
– А что касается вас, Хьюз, то ваше присутствие здесь возмутительно. Я просто не понимаю, как вас вообще сюда впустили. И не думайте, что меня можно провести, распуская слухи насчет того, что вы невинные жертвы и вот-вот это докажете. Это все чушь, и если вы думаете, что таким образом можете вернуть мое доверие, то сильно заблуждаетесь.
Он повернулся к нам спиной и зашагал прочь, остановившись, чтобы похлопать по спине Пэта Никиту, и обернулся удостовериться, что мы обратили на это внимание. Мелкий человек!
– Вот и Урон от нас уходит, – мрачно заметил я.
– Он скоро вернет его с извинениями, – уверенно возразила Роберта.
– Нечего
– Почему люди так плохо относятся друг к другу? – воскликнула Роберта.
– Врожденный порок, – пояснил я. – Повсеместно распространенный.
– Невысокого вы мнения о человеческой натуре, – укоризненно сказала Роберта.
– Это объективная точка зрения. Тут есть свои сильные и слабые стороны.
– Разве можно быть объективным, когда тебя дисквалифицировали? – удивилась она.
– М-да, пожалуй что нельзя, – согласился я. – Как насчет выпить?
Она бросила взгляд в сторону стола Бобби, но я покачал головой:
– В баре.
– А-а! Вы все еще кого-то ищете?
– Да. Мы еще не побывали в баре.
– Там нам устроят еще одну сцену?
– Не думаю.
– Ну тогда пошли.
Мы медленно пробирались сквозь толпу. К тому времени информация о нашем присутствии на балу дошла, похоже, до каждого из гостей. Правда, уже вслед нам не поворачивались удивленные лица, но оглядывали исподтишка, быстро и подозрительно. Роберта шла, глядя прямо перед собой, словно бросая вызов окружающим.
Бар был переполнен, над ухоженными головами висело плотное облако сигарного дыма. Шумно, как в дискотеке. Почти сразу же я увидел его во внезапно образовавшемся проеме. Он стоял у дальней стены и что-то с жаром говорил. Неожиданно обернулся и увидел меня, наши взгляды встретились на короткое мгновение, а потом его снова заслонили от меня спины и плечи. За эти две секунды я, однако, успел заметить, как напрягся его рот, а на лице вдруг написалось раздражение. Впрочем, это не могло стать для него сюрпризом, он явно уже знал, что я явился на бал.
– Видели его? – спросила Роберта.
– Да.
– Ну так кто же это?
– Лорд Гоуэри.
Она чуть не поперхнулась:
– Келли!.. Не может быть!
– Я хочу с ним поговорить.
– Это ни к чему не приведет.
– Кто знает.
– Но рассердить лорда Гоуэри – это последнее, вот именно, последнее, что может вернуть вам лицензию. Разве вы этого не понимаете?
– Да... Он не будет особенно учтивым. Поэтому не отвести ли мне вас к Бобби?
У нее сделался очень обеспокоенный вид.
– Но вы не скажете ничего такого... никаких глупостей? Ведь речь идет и о папиной лицензии... Имейте это в виду...
– Постараюсь не забыть, – отрезал я.
Она подозрительно на меня покосилась, но без дальнейших уговоров повернулась, чтобы идти к Бобби.
Не успели мы выйти из бара, как нас остановил Джек Роксфорд, спешивший к нам через толпу.
– Келли, – сказал он, с трудом переводя дух. – Я хотел разыскать вас и объяснить, до чего мне неловко, что Грейс устроила такое... Она не в себе, бедняжка... Мисс Крэнфилд, я очень извиняюсь...