Расстояние
Шрифт:
– Это шутка? – вскидывает бровь Филдинг. Ничего нового. – Хреновая шутка.
– Это всего лишь разведка, – произносит Йоханссон. – Я захожу, осматриваюсь и возвращаюсь. Сорок восемь часов. Все.
– Я не верю. Программой руководит Джон Кийан. – Будто Филдинг не знал этого с самого начала, когда впервые заговорил с ним об этой работе, попыхивая сигарой в темной комнате бара в Сохо и светясь самодовольной улыбкой: «Тебе понравится это дело. Это просто «Миссия невыполнима». Клиент, похоже, выжил из своего скудного ума».
Йоханссон
Филдинг, не моргая, смотрит на него.
– И что? Думаешь, у этой операции есть сроки давности? Или у Кийана случилась амнезия? Думаешь, он простит то, что произошло с Терри Канлиффом?
– Он меня не знает, – повторяет Йоханссон. – Я только разведаю обстановку.
– А безопасность? Это чертовски рискованно. И как ты думаешь выбраться оттуда? Это тюрьма, черт подери. Ты не можешь открыть дверь и выйти.
Над головой кричат неведомо откуда налетевшие чайки, механизмы на стройплощадке выпускают в воздух отвратительные дизельные пары.
– Надо использовать людей из Программы, – говорит Филдинг. – Там полно преступников, пусть они это делают. Найди какого-нибудь парня с мозгами, перехвати его, прежде чем он туда сядет. Такого, кого дети ждут на свободе. Одного из них мы заберем, чтобы стало ясно, как далеко мы готовы зайти.
От этих мыслей становится не по себе, но это в любом случае не имеет значения. Подобного не случится.
– Я пойду, – произносит Йоханссон.
Конечно, он никогда не проваливал дела. И опять Филдинг возвращается к старому, предупреждает, как это опасно, делает вид, будто отговаривает, ведь именно это толкает Йоханссона к цели, верно? Настанет день, и он скажет себе: «Теперь можешь остановиться. Ты выдохся». Но до этого дня далеко.
– А Карла? Она сможет тебя туда отправить?
– Она над этим работает.
Филдинг доволен и не желает этого показывать, поэтому отворачивается.
На другом берегу копер методично врезается в грязь.
– Все? – спрашивает Йоханссон.
Но Филдинг еще не закончил.
– Почему я должен отдавать этот заказ тебе? – продолжает он. – Ты не должен в этом участвовать. Тебе не справиться, и ты это знаешь. У всех есть свой лимит, сынок. Даже у тебя. Но ты отказываешься меня слушать, так?
Копер замолкает.
– Вы меня поняли? – опять спрашивает Йоханссон.
Филдинг опускает руку в карман, достает конверт и протягивает ему.
– Что с тобой? – резко говорит он. – Что, черт возьми, происходит? – И добавляет, словно Йоханссон ему отвратителен, словно идет против всего, что правильно: – Не похоже, что тебе так нужны деньги.
Конверт без подписи, гладкая коричневая бумага. Он его не открывает.
– Что этот человек сделал?
– Кое-что нехорошее, – отвечает Филдинг.
Йоханссон запирает дверь, плотно задергивает шторы и вскрывает конверт.
В нем всего один листок: фотография, распечатанная на дешевом цветном принтере на обычной бумаге. Какое-то время он неотрывно
Через двадцать минут конверта уже не будет в его руках.
Образ навсегда останется в голове, целостный и четкий.
По какой-то непонятной причине изображение женщины стало для него сюрпризом.
Глава 3
Вечером в четверг я приглашена на обед – вернее, Шарлотта приглашена, хотя сегодня вечером она вряд ли может составить приятную компанию. После одиннадцати я возвращаюсь в свою квартиру, и меня ждет конверт: его передал ночной портье, направляясь через фойе мне навстречу.
Алкоголь, содержавшийся в двух бокалах вина, испаряется из моей крови за то время, которое мне требуется, чтобы подняться на лифте на свой этаж. Закрыв дверь, я сразу вскрываю конверт и достаю лист бумаги.
Ей лет тридцать, волосы цвета сливочного масла, на фотографии она в сером костюме, пиджак застегнут на все пуговицы. Он выглядит дорогим, как и ее стрижка: женщина может быть, например, юристом в крупной компании, выдержанная, хорошо воспитанная. Ее улыбка как оружие.
Клянусь, мне знакомо это лицо.
Имя ее нигде не указано, нет и подробностей биографии, только фотография.
Что натворила эта замкнутая богатая девочка? Почему кто-то хочет ее смерти?
Но это же просто: она преступница и была осуждена, как и все участники Программы, возможно, по какой-то причине ее лицо мелькало на экранах и появлялось в газетах. Менее чем через секунду перед глазами всплывает первая газетная полоса с фотографией и словом «МОНСТР!».
Должно быть, это месть. Возмездие за некое преступное предательство? Или решение семьи жертвы. Одно из двух. Странно, что Филдинг ничего не сообщил. Нам потребуется больше информации, чем он предоставил.
Пальцы ложатся на клавиатуру. Сеть позволяет мне переписываться с людьми на трех континентах. Незнание компьютерного сленга выдает во мне новичка, но сейчас меня это не волнует, и если это нервирует Финна, то не настолько, чтобы высказываться по этому поводу.
– Финн?
Ответ приходит почти мгновенно.
– К?…
Чувствую его удивление. За последний год Финн, как и остальные в моей Сети, привыкли переписываться с Крейги.
– Есть работа, оплата обычная, интересует Программа, детали: имена, лица, биография, сообщишь только мне.
Мы не можем взломать систему, но нам и не надо. Нам нужно лишь скопировать файлы.
Пауза. Финн думает, или просто сервер работает медленно.
– Срок?
– Срочно.
– Сообщу. – Стандартный ответ Финна. Он стал меня раздражать. Но в жизни все не так, как в кино; это может занять несколько дней или недель. Финн сам не знает. «Сообщу» – все, что он может сказать.