Рассвет и закат

Гончарова Галина Дмитриевна

Она и за бабушку с дедом свечек-то не ставит. Ни к чему.

Они всю жизнь атеистами прожили, в Советской стране, они такими и остались. Да и сомневалась Ирина, что эти обряды кому-то важны...

Вера - да. Не в Христа, просто в Бога, который есть любовь. А обряды....

Пфффф!

Да пять тысяч лет назад христианства и в помине не было, все язычниками бегали и особо не комплексовали. И что?

Теперь всех в ад? Оптом?

Извините. Недоработка.

Незнание закона не освобождает от ответственности.

А его несуществование? Закон - он обратной силы не имеет. Прежде, чем требовать, изволь всех оповестить, или хотя бы издать сборник законов...

Нет его?

Тогда простите, как-то нечестно получается.

Впрочем, это уже религиозные заморочки, в которых Ирина, откровенно говоря, не была сильна. А зачем? У нее своя работа, свои дела, свои заботы.

При чем тут христианство. Что, если она все Евангелия наизусть выучит, в подъездах меньше гадить станут? Так, к примеру.

Ой, вряд ли.

Отношение ее к гаденышам изменится?

Тоже нет.

Вон, недавно поймали такого гадящего. Со всем милосердием набили морду и отпустили. Спустили с лестницы.

Так что вы думаете?

Побежал жалобу в участок писать.

Сеня, а именно он в тот день сидел на дежурстве, ее принял честь по чести. А потом обошел жителей подъезда.

Грамотные попались жители, сообразительные.

Все, как один, говорили - я его спустил с лестницы. Даже восьмидесятилетняя бабка. Даже шестилетний пацан.

Сеня поржал, вспоминая историю, и закрыл дело. А что тут можно изобрести?

Ничего. Только вспомнить классику и порадоваться за образованность населения.

– Заявление подали?

– Иришка, ты знаешь, как у нас иногда к людям относятся, - покачал головой оборотень.

– Не знаю.

– Сказали, что девчонка молодая, симпатичная... натрахается - прибежит.

Ирина пожала плечами.

С точки зрения Кирилла - и любящего отца это жуткое хамство. А с точки зрения профессионала?

Да во всем мире так, чего кричать про злобную полицию а-ля рюсс?

Во всем мире, если человек взрослый, дееспособный, имеет паспорт и ему уже есть восемнадцать - считают, что раньше трех дней никаких заявлений. А потом - только при отсутствии любых оповещений. Телефонных звонков, писем...

Уж три-то дня человек может о себе позаботиться?

И не только о себе. А еще... Какой процент 'пропавших' потом обнаруживается по чужим постелям?

Ирина сразу могла сказать - половина точно.

Недавно жена прибегала с воплем: муж пропал. Ага, Иван Петрович заявление не принял именно с такими словами. Расспросил, когда муж пропал, прикинул что-то. Еще несколько раз отбился от супруги, жаждущей подать заявление. Потом, примерно через неделю, прихватил Ирину и двинул по одному адресу.

М-да. Таких жирных тараканов, как там, Ирина никогда не видела. Наверное, даже мадагаскарцы смотрелись мельче

и несолиднее. Но лежащим вповалку алкашам было наплевать. Они были счастливы. По ним не то, что тараканы - слоны могли маршировать.

Там-то и нашелся 'супруг'. В нирване и отключке.

Иван Петрович молча погрузил его в машину, привез в отделение и дал Ирине разъяснения.

– Мужик в штопор срывается раз в год. Поквасит пару недель - и как новенький. Отдых у него такой, понимаешь?

Ирина понимала. И это только один из случаев. На своей территории участковый знает всех таких

'вштопоренных'. И кто, и когда, и куда...

Иван Петрович просто дал бедолаге отдохнуть от 'большого семейного счастья'. Реально большого, супруга там за сто кило перевалила.

И это не единственный случай. Не первый, не последний...

Это Ирина и высказала оборотню.

Кирилл подумал, почесал нос - и вздохнул.

– Маргарита не из таких. Она очень домашняя девочка.

– Не аргумент, - отозвалась Ирина.
– Ладно, заявление пока не приняли. Примут, пойдет в работу.

– А если для девочки будет поздно?

Ирина помотала головой.

– Пока она жива и прекрасно себя чувствует, нет?

– Самочувствие ты тоже ощутила?

Ирина хмыкнула.

– Поверь, если бы ее пытали, если бы ей было больно, я бы почуяла. А я ничего не чувствую. Что бы с ней не происходило, ее это устраивает. Или хотя бы не пугает.

– Ириш, а ты можешь позвонить, чтобы у нас приняли заявление?

– Это ведь не на моей территории?

– Нет.

– Тогда не могу. Да и восемнадцать ей уже есть, хоть генерал позвони - по закону ее могут начать искать только через трое суток. Обратная сторона, знаешь ли. Правозащитники от нас этого требуют. Соблюдения законности.

– Твой начальник?

– Кирилл, а почему он должен это делать?

Оборотень задумался на пару минут, а потом уверенно выдал:

– На минутку, это и его работа тоже, разве нет?

– У него свой участок. За весь город он не отвечает. И откажут ему,, как и мне. Или вовсе уж просто - он мне сам и откажет.

– Ириш, ну поставь себя на место ее отца. Человек нервничает, переживает...

– А мать?

Кирилл осекся.

– Она... Анастасия Михайловна женщина очень тихая, воцерквленная....

– Или отлично знает, куда подевалось ее чадушко, - отбила мяч Ирина.

– Ты думаешь?

Ирина закатила глаза.

– Кирилл, да я практически уверена. Сам подумай, девчонке восемнадцать лет. И при этом - не вести дневник? Ни с кем не делиться? Не доверять своих тайн хоть кому? Она кто - штандартенфюрер Штирлиц? Чтобы так себя вести? Расспросите мать, расспросите братьев-сестер, расспросите подруг. Наверняка кто-то да знает, что там с вашей Риточкой. Чего сразу волну гнать?