Рассвет над Москвой
Шрифт:
Капитолина Андреевна (растерянно). Значит, моя продукция никому не нужна?
Степанян. Никому не нужна.
Капитолина Андреевна (упрямо). Но другую выпускать мы не готовы.
Степанян. А надо было быть готовым. Вы вместо того, чтобы перед нами ставить этот вопрос, требовать от нас помощи, ополчились на свой коллектив, который не хочет мириться с такой работой фабрики. Вы же хотите всю страну одеть в один и тот же материал. Не готовы?! Сумела же «Трёхгорка» за один только год выпустить до пятисот образцов
Капитолина Андреевна. Не знаю… Не знаю… У нас другой профиль. Мы не сможем.
Степанян. Не сможете — закроем фабрику.
Капитолина Андреевна. Фабрику закроете?
Степанян. Да, закроем. На месяц, на два, на три. Покамест не научитесь так работать. (Жест на вторую витрину.)
Капитолина Андреевна(взорвалась). Нет уж!.. Фабрика тут не при чём. Да что рассуждать!.. Пишите приказ: «Директора «Москвички» Солнцеву за отрыв от рабочего коллектива…» С легким сердцем пишите. По чести, по совести.
Степанян. Приказ написан (читает). «За неправильные методы руководства фабрикой директора «Москвички» Солнцеву Капитолину Андреевну освободить от занимаемой должности».
Долгая пауза. Капитолина Андреевна, еще за минуту до этого бурная и горячая, как-то вдруг обмякла и безвольно опустилась к кресло. Степанян пристально смотрит в глаза Солнцевой. Затем медленно сгибает приказ и… рвёт его.
Степанян. Это не амнистия. Доверие. Я не буду ставить ваш вопрос на коллегии. Если не поймёте своих ошибок, вас сама жизнь снимет… (Подходит к витрине с образцами тканей и уже задушевно.) Ещё несколько лет назад земля наша в огне была. А сейчас, смотрите!.. Товарищ Сталин сказал нам, текстильщикам: оденьте наших советских женщин по-княжески, — пусть весь мир ими любуется!
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Картина девятая
ФОЙЕ ФАБРИЧНОГО КЛУБА
Нарядно убранный зал, из которого две дугообразные лестницы — слева и справа — ведут в гардероб. Две — три двери соединяют фойе со зрительным залом. В правом углу буфет. В левом — выход на сцену. В центре фойе расположился небольшой рабочий оркестр. Среди оркестрантов сыновья Курепина. За одним из столиков у буфета Михеев. Он пьет воду. Дирижёр взмахнул палочкой. Оркестр играет марш.
Дирижёр (останавливает игру). Друзья мои!.. Прошу — внимательнее. Умоляю. Первое публичное выступление. Попробуем ещё раз.
Снова оркестр начинает марш, снова дирижёр останавливает игру.
Прошу сначала! Курепин-второй забежал на полтакта вперёд. Курепин-младший фальшивит.
Из двери, ведущем в зрительный зал, выходит Курепин.
Курепин (услышав последнюю реплику
Из зрительного зала шумно выходят Гермоген Петрович и Иннокентий Степанович Рыжов.
Рыжов И. Это же безобразие! Нет, я не могу мириться с таким равнодушием!.. Я, как угорелый, ношусь ежедневно из академии на фабрику. Сколько рисунков разработал! Ведь впутал в эту историю почти всех художников столицы. Нет, нет!.. (Курепину.) Вы не защищайте, пожалуйста, Солнцеву. Я так этого дела не оставлю. Я буду жаловаться. Непременно буду жаловаться!
Курепин. Успокойтесь, Иннокентий Степанович.
Рыжов И. Нет, нет, не успокаивайте. Буду жаловаться. Я добьюсь своего.
Курепин. Сейчас начнём собрание, Иннокентии Степанович. Не волнуйтесь.
Рыжов И. Не верю в ваши собрания. Она демонстративно не придёт. Демонстративно!
Курепин. Извините, Иннокентий Степанович, но вы не знаете Солнцеву. Она коммунистка и дорожит партийной честью.
Гермоген Петрович. Нервничать не надо, Иннокентий Степанович!.. Но должен сказать вам, Иван Иванович… (И он петушится подобно Рыжову.) Должен сказать, что и у меня есть основания обижаться. Иннокентий Степанович создал нам студню. Сам наблюдает за работой художников, сам лично сделал великолепные образцы. Мы продумали весь процесс перестройки технологии. Подготовили людей. Работать бы теперь да работать!
Курепин. Вотсегодня на собрании и примем решение по-новому работать. Идёмте, товарищи, пора начинать.
Рыжов И. Так чего же мы тут шумим? Действительно! Идёмте же!
Курепин провожает Рыжова и Гермогена Петровича в зал и возвращается обратно. Входит Саня.
Саня. Иван Иванович! Что с мамой? А вдруг захочет выдержать характер свой? Возьмёт да вовсе не придёт. Вот бабушка говорит, что её к министру вызывали…
Курепин. Не волнуйся, Саня. Она осознает свои ошибки. Ну, а если не осознает… Во всяком случае, я сделал всё. (Рассматривает лист бумаги, который держит Саня.) А это что? Не шпаргалка ли для выступления?
Саня. Шпаргалка.
Курепин. Ну-ка, прочти.
Саня. Да тут просто… «Товарищи! Энтузиазм народа — великий двигатель. Этот двигатель, товарищи…»
Курепин (берёт из рук Сани шпаргалку, читает). О-о-о! Да ты целый спич закатила. (Прячет бумажку в карман.)
Саня(испуганно). Иван Иванович! Я же не умею выступать на собраниях. А мне ведь сказать надо…
Курепин. Что тебе сказать надо?
Саня. Что Герой Социалистического Труда тракторист Алексей Силыч Рыжов хочет соревноваться с нами. Он предлагает включиться в социалистический конвейер. Почему я тогда, летом, оскандалилась? Потому, что мы в одиночку воевали. А теперь создаём сквозную бригаду. А уж за сквозной вся фабрика пойдёт!