Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
— Да, очень жаль, — иронически поддакнул Атрет.
— О да, я знаю, ты его ненавидел. Это и понятно. В конце концов, разве не его брат подавил восстание в Германии?
Атрет мрачно взглянул на него.
— Восстание живет.
— Больше нет, Атрет. Тебя долго, очень долго не было на родине. Веспасиан присоединил к империи часть Южной Германии и треугольник между Рейном и Базелем. Германцы теперь совершенно рассеялись и никакой угрозы Риму не представляют. Все–таки, что ни говори, Веспасиан был военным гением. — Серт видел, как Атрету не нравилось все это слушать. В нем так и закипала ненависть. Этого только
— Ты наверняка хорошо помнишь его младшего сына, Домициана.
Атрет прекрасно все помнил.
— Кажется, это он устроил тебе последний поединок в Риме, — как бы невзначай добавил Серт, распаляя Атрета еще больше. — Так вот, императором теперь стал его старший брат, Тит.
Атрет допил оставшееся в его кубке вино.
— Его военная карьера оказалась такой же блестящей, как и у его отца, — сказал Серт. — Ведь это Тит подавил восстание в Иудее и не оставил камня на камне от Иерусалима. И если не считать того, что ему так и не удалось покорить сердце иудейской царицы Вереники, то его карьера просто безупречна. Pax Romana любой ценой. Теперь нам остается только надеяться, что и в административных делах он окажется не менее талантлив.
Атрет отставил в сторону пустой кубок и взял с полки еще одно полотенце. Он тщательно вытер голову и торс. Его голубые глаза блестели.
Серт удовлетворенно наблюдал за ним.
— Я слышал, ты несколько дней назад был в городе, — сказал он как бы невзначай. При этом Серт не сказал, что эти слухи ему подтвердил Галл, хотя и не смог объяснить, что именно заставило Атрета тайно отправиться туда. Наверное, причина была очень важная, и Серт хотел знать, какая именно. Кто знает, может быть, он попробует использовать это обстоятельство, чтобы вернуть Атрета на арену.
— Я пошел поклониться богине, но меня чуть не растерзала толпа, — сказал Атрет, решив больше ничего к этому не добавлять.
Серт тут же решил ухватиться за такую возможность:
— Я ведь на дружеской ноге с проконсулом. Не сомневаюсь, стоит мне замолвить словечко, и он охотно выделит тебе легионеров для охраны. Ты сможешь приходить в город в любое время, поклоняться своей богине, когда захочешь, и не думать, будет тебе это стоить жизни или нет.
Серт улыбался про себя. Те меры, которые он предлагал, без внимания остаться не могли. Поскольку Атрета уже узнали, ажиотаж вокруг него снова распространится по городу, подобно лихорадке, и этот ажиотаж должен разогреть в Атрете остывшую было кровь. Пусть он услышит, как толпа, подобно заклинанию, повторяет его имя. Пусть он знает, что ему поклоняются почти как богу.
— Мне бы так хотелось, чтобы все вообще забыли о моем существовании, — сказал Атрет. Он не поддастся на ухищрения Серта. — А твои предложения только раззадорят толпу, так ведь? — добавил он, насмешливо приподняв одну бровь.
Серт насмешливо улыбнулся и покачал головой.
— Эх, Атрет, друг мой дорогой, неприятно мне слышать, что ты мне не доверяешь. Разве я до сих пор не отстаивал твои интересы?
Атрет холодно усмехнулся.
— Только тогда, когда они совпадали с твоими.
Серт скрыл свою досаду. Атрету трудно было отказать в проницательности. Ведь на арене он побеждал не только за счет своей физической силы и храбрости. Для германского варвара Атрет был невероятно
— Ну, я думаю, мы сможем договориться так, чтобы учитывались и твои желания.
— У меня сейчас одно желание — чтобы меня оставили в покое.
Серта эти слова нисколько не смутили. Он знал Атрета лучше его самого. Он наблюдал за поведением германца как в рабстве, так и потом.
— Ты и так пребываешь в покое, — сказал он, глядя, как Атрет снял с пояса полотенце и облачился в новую, богатую тунику. Перед Сертом стоял самый сильный и красивый атлет из всех, которых он когда–либо видел. — Этот твой покой длится уже несколько месяцев. И я могу с уверенностью сказать, что он тебя совершенно не радует.
Подпоясываясь широким кожаным ремнем, Атрет посмотрел на Серта таким взглядом, что тот понял, что перегнул палку. Но Серт все равно не смутился своей неудачной попыткой уговорить Атрета вернуться на арену. Можно воспользоваться множеством других вариантов. Только не стоит торопиться — всему свое время. Сейчас же он лишь махнул рукой, как бы не желая больше вести разговор на эту тему.
— Ладно, — сказал он, широко улыбнувшись. — Давай поговорим о чем–нибудь другом. И сам первым переменил тему. Он ушел от Атрета спустя час, но перед этим пригласил его на один из тех пиров, которые предшествовали зрелищам. Он сказал, что Атрета хочет видеть римский проконсул. В этом Атрет тоже усмотрел для себя скрытую опасность. Личные встречи с правителями Рима ни для кого в империи не проходят бесследно. И он отказался.
Серт заговорил более прямо:
— Я бы на твоем месте поостерегся так неуважительно относиться к сильным мира сего.
— За годы рабства я многое усвоил, Серт. Даже сам кесарь боится толпы. А ты прекрасно знаешь, что толпа любит меня.
— Но тогда ты усвоил и еще одну истину — толпа подобна женщине легкого поведения. Уйди от нее на долгое время, и она тебя забудет. К тому же она хочет от тебя только одного — видеть тебя снова сражающимся.
Атрет ничего не сказал, но Серт увидел, как эти слова задели германца за живое. Отлично. Спускаясь по ступеням рядом с Атретом, он увидел, как по солнечному двору виллы гуляет молодая женщина с ребенком на руках. Поначалу ему показалось, что это Юлия Валериан, поэтому он удивился. Его люди говорили ему, что отношениям Юлии и Атрета пришел конец еще несколько месяцев назад. Ему также сообщили, что Юлия Валериан беременна и что Атрет — отец будущего ребенка. Серт тогда приказал своим людям следить за домом Юлии, пока ребенок не родится. Ему доложили, что ребенка отнесли умирать на скалы. Как жаль. Если бы ребенок остался жить и его отцом действительно был Атрет, этим можно было бы выгодно воспользоваться.
Остановившись, Серт внимательнее всмотрелся в молодую женщину. Она была маленькой и грациозной. В какой–то момент она посмотрела в их сторону. Серт широко улыбнулся ей. Она отвернулась и исчезла за углом здания.
— У тебя всегда был прекрасный вкус. — Серт лукаво взглянул на Атрета. — Кто это?
— Служанка.
От Серта не ускользнуло то обстоятельство, что Атрет как–то слишком резко отвернулся и торопливо повел гостя к выходу, и ему это показалось любопытным. Он с интересом посмотрел вслед ушедшей женщине.