Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
Когда он подошел к гостинице, там было тихо. Он прошел по коридору и остановился у двери в их комнату. Прикоснувшись рукой к замку, он замер. Вместо того чтобы войти, он стоял в коридоре, прислушиваясь. Изнутри не доносилось ни звука. Уже давно рассвело. Где же ее послушание? Выругавшись себе под нос, Атрет открыл дверь и вошел. Надо будет отдохнуть, прежде чем отправиться на ее поиски.
Рицпа стояла возле окна. Когда она обернулась, на ее лице отразилось облегчение.
— С тобой все в порядке! Слава Богу.
Она по–прежнему была в рваной и грязной тунике. Даже ноги ее оставались грязными.
— Ты
— Ты же сказал, чтобы я оставалась здесь. — Атрет ничего не ответил. Рицпа подошла к дивану и устало опустилась на него.
Атрет подумал, не провела ли она всю ночь стоя у окна и ожидая его. Судя по всему, так оно и было. Он отвернулся, мучимый захлестнувшими его противоречивыми эмоциями. Она не убежала. Она сделала все так, как он ей сказал, ждала его возвращения.
Чего бы мне это ни стоило.
Он огляделся и увидел Халева, завернутого в одеяло и уютно спящего среди подушек, которые он разбросал на полу вчера вечером.
— А где Феофил?
— Пошел тебя искать несколько часов назад.
Он снова посмотрел на Рицпу и увидел, что, с тех пор как он ушел, в ней что–то изменилось. Он не мог определить, в чем именно состояли эти перемены, как ни старался. И он понял еще кое–что. Он ей верил. Поняв это, он почувствовал пронзительную боль, за которой последовало удивительное чувство покоя, которого он не испытывал уже много лет. И ему стало неважно, какой эта женщина была раньше; он знал, какой она была сейчас.
— Ты никогда никого не убивала, — неожиданно сказал он ей. Ей не пришлось делать самого ужасного, того, что пришлось делать ему, чтобы выжить.
Его слова удивили ее, ибо она знала, что таким образом он оправдывал все ее прошлые поступки. Ее охватило чувство благодарности и радости, а потом она поняла, что Атрет открывал перед ней нечто глубокое, темное и болезненное из своей жизни. Он обличал самого себя. Рицпа встала и подошла к нему.
— Твои грехи не больше моих, Атрет. Господь не смотрит на то, как именно человек грешит. Он…
— Не будем больше говорить об этом, — сказал Атрет и прошел мимо нее.
Она повернулась и смотрела, как Атрет прошел через комнату и взял в руки кувшин для вина. Увидев, что он пуст, Атрет выругался и поставил его назад. Потом он огляделся вокруг, такой растерянный, нерешительный, беспокойный. Рицпа никогда еще не видела его таким уставшим и вымотанным.
— Отдохни, Атрет, — мягко сказала она. — Мы отправимся в путь, когда ты будешь готов.
Он растянулся на большом диване и положил руки под голову. Его глаза уставились в потолок, все тело было напряжено.
Рицпа взяла одеяло со своего дивана. Он внимательно смотрел на нее, так, будто никогда не видел ее раньше и теперь пытался определить, кто это такая. Она накрыла его одеялом. Когда она повернулась, чтобы отойти, он схватил ее за руку.
— Ты сказала, что в банях есть помещение, где ты могла бы мыться отдельно от остальных.
— Да, — сказала Рицпа, чувствуя, как забилось сердце.
Атрет отпустил ее. Он расстегнул пояс и бросил его вместе с деньгами на пол, рядом со своим диваном.
— Возьми, сколько тебе надо, и иди. Возьми Халева с собой и помой его тоже.
Удивившись,
— С-спасибо, — тихо ответила она, думая про себя, что у германца на уме. Проверяет он ее, или доверяет ей? Но, как бы то ни было, какая разница? Она опустилась на колени и взяла из мешочка несколько медных монет. Потом взяла на руки Халева. Открыв дверь, она оглянулась и увидела, что Атрет наблюдает за ней.
— Мы скоро вернемся.
Утром в банях людей было немного, и большей частью это были женщины с детьми. За дополнительную медную монету Рицпе постирали тунику, пока она мылась с Халевом. Малышу понравилось играть в воде. Помывшись, Рицпа натерлась ароматическим маслом и потом соскребла его специальным скребком.
На обратном пути в гостиницу она потратила последние несколько монет на покупку хлеба и фруктов, чтобы накормить всех. На вино денег уже не осталось, поэтому Рицпа решила, что обойдутся и водой, тем более что накануне Атрет выпил достаточно.
Рицпа тихо вошла в комнату, уверенная в том, что Атрет спит. Но он не спал. Он лежал на диване в том же положении, как и тогда, когда она уходила. Феофил уже вернулся и спал на диване возле стены. Когда Рицпа вошла в комнату, Атрет заметно расслабился. Он удобно повернулся на диване и заснул прямо на ее глазах.
«Проверка», — подумала она, и ей захотелось убрать ему волосы с лица.
Рицпа тоже хотела спать, но ей не давал Халев. Проспав всю ночь, он теперь вовсю бодрствовал и хотел играть. Рицпа сделала так, чтобы на полу или поблизости от малыша не оказалось ничего, что могло бы ему навредить, села на полу, прислонилась спиной к двери и стала смотреть за мальчиком. Халев вел себя спокойно, забавляясь подушками.
Шум резвящегося ребенка разбудил Атрета. Повернувшись на диване, он увидел, как его сын толкает по полу подушку. Взглянув на солнечный луч, пересекавший комнату, он определил, что уже около часа дня. Рицпа лежала на полу, свернувшись калачиком возле двери. Атрет долго смотрел на нее, испытывая от этого необъяснимое удовольствие. Потом встал и тихо прошел через комнату. Взяв Рицпу на руки, он почувствовал, что ее туника еще влажная от стирки. Он положил Рицпу на диван и выпрямился над ней, всматриваясь в каждую ее черточку. Осторожно потер между пальцами прядь ее черных волос. Ничто в ее внешности не говорило о том, что когда–то она жила на улицах большого города, воровала и торговала собой, чтобы выжить. Она выглядела юной и непорочной. Атрет отпустил ее волосы и встал. Оглядевшись вокруг в поисках одеяла, он вспомнил, что Рицпа отдала одеяло ему.
Атрет увидел, что его накидка висит возле жаровни. Он сбросил ее на пол, когда они только прибыли в гостиницу, и забыл о ней, когда уходил. Ему так не терпелось уйти отсюда, чтобы обдумать все то, что сказала ему Рицпа. Но накидка вся промокла и тогда вряд ли пригодилась бы ему. Сейчас же он взял ее и увидел, что она сухая и теплая.
Он накрыл Рицпу своей накидкой. Осторожно проведя ее пальцами по ее щеке, он поразился тому, какая у нее мягкая кожа.
Когда Рицпа проснулась во второй половине дня, Атрета в комнате не было.