Шрифт:
Райцентр, в котором Ксении предстояло жить какое-то время, неожиданно оказался похож на пряничный городок. Точнее, на зефирный, потому что жилые дома в один-два этажа, построенные еще в девятнадцатом веке, были белыми, розовыми, зелеными и голубыми.
Центральных улиц насчитывалось всего три, а поперечные, делящие город на аккуратные квадраты, обязательно начинались у реки и заканчивались у одной из церквей, которых Ксения за пару дней насчитала не менее восьми. Белоснежные, пронизывающие небо серебром и золотом куполов, напоминающих пики крепко взбитого безе, они усиливали впечатление
Городок был чистенький и аккуратный, с залатанными ямами на дорогах, где-то заасфальтированными, а где-то деревянными тротуарами, возникающими перед глазами то тут, то там памятниками и арт-объектами, построенными на деньги местных «купцов и меценатов», и современной широкой набережной, построенной, как объяснили местные, всего два года назад и оснащенной удобными скамейками, витыми фонарями и расставленными на каждом шагу урнами. Благодаря наличию последних на набережной было чисто.
Частные дома своевременно белились и подкрашивались руками заботливых хозяев, а ветхие строения стыдливо кутались в баннерную ткань, на которой руками неведомого художника был восстановлен их изначальный облик. Это был вклад в порядок и процветание, внесенный городскими властями. Ксении здесь нравилось, и это тоже оказалось неожиданностью.
Отправляясь сюда, в Малодвинск, она была готова к унылому существованию в пришедшем в окончательный упадок провинциальном городке, суть жизни в котором идеально описывалась старым, советским, очень любимым Ксенией фильмом «Безымянная звезда». «Если бы вы знали, какая здесь тоска, когда идет дождь», – говорила с неизбывной безнадежностью в голосе одна из героинь фильма.
То ли потому, что за несколько дней пребывания Ксении в Малодвинске дождь не шел ни разу, то ли по причине того, что ее представления о жизни в уездном городе М. оказались бесповоротно устаревшими, но ей не было ни тоскливо, ни скучно, ни некомфортно. Конечно, бытовые условия, какими бы они ни оказались, ее заботили мало. Она ехала в Малодвинск не за удобствами. Ее целью было обустроить надежный тыл для Милы, единственной Ксениной дочери, принявшей сумасбродное и безрассудное решение бросить работу в расположенной в областном центре языковой гимназии и уехать в глушь.
Разумеется, решение родилось не на пустом месте и сподвижничества в нем не было ни на грамм. Просто после восьми лет отношений с молодым человеком, из которых три года пара даже прожила вместе, пусть и не торопясь регистрировать брак, но все-таки ведя, как это называла Ксенина мама, совместное хозяйство, Мила осталась одна.
Вместо официального предложения руки и сердца, которого вся их семья ждала с нетерпением, молодой человек собрал вещи и съехал к родителям, сообщив, что к семейной жизни не готов, от Милы устал, и вообще она – не та женщина, которую он видит матерью своих детей. Молодой человек ушел, а неприятный привкус от всей этой истории остался, и решение Милы полностью поменять жизнь скорее напоминало эвакуацию.
– Ты уверена, что хочешь все разрушить? – осторожно спросила Ксения у дочери, когда та сообщила, что уволилась из гимназии и устроилась на работу учителем английского языка в среднюю школу города Малодвинска. – Мила, ни один мужчина не стоит наших слез, а уж таких жертв он не заслуживает тем более. У тебя престижная работа, ты на хорошем счету, и, в конце концов, областной центр – это, конечно, не столица, но возможностей для досуга тут все-таки гораздо больше, чем в заштатном уездном городишке, до которого пять часов езды. Там, к примеру, даже в
– Ну, положим, в театры я и здесь не хожу, – мрачно заметила Мила. – Во-первых, они сейчас закрыты, а во-вторых, ты же знаешь, я не люблю самодеятельность. Нет, мам, не отговаривай меня, я все решила. Я жила в полной уверенности, что знаю, что меня ждет впереди. У меня вся жизнь была расписана. Я возвращалась с работы, готовила ужин, ждала Антона, мы вместе смотрели кино или встречались с друзьями, я ждала вскоре свадьбу, планировала, как мы будем воспитывать детей и вместе доживем до глубокой старости, но оказалось, что все эти фантазии существовали исключительно в моей голове. Что ж, если моим иллюзиям было суждено рассыпаться в прах, то почему бы не разрушить до основания и все остальное, чтобы начать заново? Я не хочу ходить по улицам, вздрагивая оттого, что могу увидеть Антона или услышать его голос. Я уеду туда, где буду на сто процентов застрахована от случайной встречи.
– Такое чувство, что ты себя наказываешь ссылкой. Но ведь ты ни в чем не виновата.
– Я виновата в том, что позволила другому человеку взять и стереть восемь лет моей жизни. Мне было девятнадцать, когда мы начали встречаться. Сейчас мне двадцать семь, и я нахожусь все в той же точке, с которой когда-то стартовали наши отношения. Незамужняя, бездетная, красивая, свободная. Более образованная и опытная, менее веселая и беззаботная. Вот и вся разница. Мама, в конце концов, разве ты в свое время поступила не точно так же?
Крыть было нечем. Ксения, выскочившая замуж, будучи студенткой Литературного института, и отхватившая очень перспективного мужа – будущего дипломата, сына атташе канадского посольства, тоже была уверена, что вся ее будущая жизнь видна как на ладони. В двадцать лет она родила Милу, отправленную на время к бабушке, чтобы дать молодым родителям возможность окончить институты, а получив диплом, уехала вместе с дочерью за мужем в Канаду.
С той же решительностью, с которой она осваивала чужую страну, заставляя принять там себя за свою, она вернулась на родину спустя десять лет, когда брак распался, изжив себя. Цепляться за возможность жить в Канаде самой или оставить там дочь она не стала. Да, Мила права, тогда ее гнало прочь именно нежелание ходить с бывшим мужем по одним улицам, дышать одним воздухом. Он ее предал, а этого Ксения Королева не прощала.
Она вернулась домой и начала все сначала, за пятнадцать лет превратившись в одного из самых успешных российских переводчиков. Ее специализацией стали детективы, во-первых, потому, что Ксения их любила, а во-вторых, потому, что детективный жанр пользовался неизменным спросом: работы много, доходы стабильные. Да, пожалуй, она понимала, почему ее дочь решила уехать. Вот только, немного подумав, Ксения приняла решение ехать вместе с ней, хотя бы на первые пару месяцев, пока Мила не обживется на новом для нее месте.
Работать она могла в любой точке земного шара, семидесятилетние родители в помощи не нуждались, прекрасно справляясь вдвоем, да и благополучие единственной внучки их волновало гораздо больше, чем свое собственное. Так уж вышло, что, уезжая из родного города, кроме родителей, Ксения Королева никого в нем не оставляла.
После давнего предательства мужа она так и не научилась снова доверять мужчинам. Романы у нее, конечно, бывали, но терпеть чужую лень, или трусость, или безалаберность, или бесхозяйственность, далее шел длинный список мужских качеств, из которых можно было выбрать любое слово, она не хотела. Не считала нужным.