Рассвет пламенеет
Шрифт:
— Молчит? — переспросила Дарья, качнув головой.
— Да. Встала она, шатается, шагнуть не может. А тут самолеты бомбить стали, я под стену вместе с трупиком. Она с детьми пошла, не оглядываясь. Мальчик, Яшей зовут, приятный такой, глядим, вернулся, бежит. Прежде крепился, а теперь поцеловал Анюту, заплакал… — Лена вздрогнула. — Прощайте, бабушка, мне время. Всего не перескажешь, что видели. Прощайте!
Лена ушла. Почти тотчас же на полустанке снова появились два матроса. Вепрев и Серов неуверенно подошли к старику.
— Куда девалась пехота? — спросил Вепрев.
Щурясь и почесывая реденькую бороду, старик испытующе заглянул матросу в воспаленные глаза.
— Зачем вам понадобилась пехота? У нее своя стежка-дорожка, а у вас своя.
— Понадобилась, коли спрашивают. А дорога у нас одна.
Старик с оживлением воскликнул:
— Да ну ж ты? Как же это одна дорога? Вы ж туда, а пехота сюда. Не пойму я что-то…
— На прения, дед, у нас регламент ограничен. Показывай, в каком направлении двинулись пехотинцы!
— Поддержать решили, — вставил Серов.
— Вот оно как! — удивленно проговорил старик. — Гуртом, стало быть, воевать решили! Правильно. Фашист хотя и зверюка, а перемочь его можно. Дружно чтоб, тогда оно — сила! А так, что же расщепляться, словно полено на лучины.
— Дед! — крикнул он. — Хватит, показывай!
— А вот сюда и пошли, — старик неопределенно махнул рукой. — Может, и сыщете, а может…
К домику приближались две женщины и мальчик. Впереди в коричневом измятом платье, с серьгами в ушах, шла молодая красивая женщина с измученным лицом. Она крепко прижимала к себе русоволосую девочку. За ней еле поспевала старуха, которую тащил за руку мальчик.
— Марийка?.. — всплеснула руками Дарья и бросилась им навстречу. — Да куда же это вы? Кругом завируха такая!
Женщина на миг остановила блуждающий взгляд на матросах, пытаясь вспомнить, где она их видела. Вепрев, толкнув в бок Серова, торопливо и тихо сказал:
— Сеня, узнаешь?
— Как же? В Тихорецкой я давал им хлеб и консервов. Но где же еще девочка, Анюта?
Обращаясь к деду, Мария сказала:
— Когда же окончится это мученье? Что делается, дедушка, где же казаки наши?
— А вот они, — не задумываясь, указал старик на матросов, — плутаются по степи.
— Пошли, Сеня! — прошипел Вепрев. — Нечего тебе ртом ловить комаров. Эх, дернуло же нас сорваться!
Но Серов не мог отвести взгляд от исхудавшего лица казачки. Губы ее дрожали, пышные каштановые волосы беспорядочно падали на загорелую шею.
Когда Вепреву удалось увести Серова, тот спросил:
— Как ты думаешь, успеет она перескочить через Терек?
— От тебя зависит. Давай вперед!..
— Вы не пойдете с нами? — спросила Мария у стариков.
Дед Опанас покачал головой:
— Ноги мои перестали слушаться… Куда же бежать?
Сгорбленная старушка молча смотрела себе под ноги, поспешно смахивая с морщинистых щек слезы, будто боялась обжечь о них руки. Подставив ухо, она спросила у Дарьи:
— Про что это вы?
Мария схватилась за грудь.
— Кровь моя стынет, мама, когда я гляжу на вас. И тут нельзя вас оставить беззащитную, и бежать с вами, далеко ли уйдешь?
— А я так думаю, может, Сашка где встретит нас, — сказала старуха. — Вот только дорога мулкая, пяткам больно. Задыхаюсь, не поспеть мне за молодицею. А Яшка, здоровенький козлик, все тянет меня за руку, даже не успеваю за ним.
Яша держался особняком. Он выглядел старше своих двенадцати лет. Обожженное и закопченное его лицо казалось почти юношеским.
Глаза его смотрели из-под русых бровей.
— Мама, зря мы время теряем. Пойдемте! — заговорил он глуховатым голосом, поведя взглядом в ту сторону, куда предстояло бежать им.
Движения мальчика не были порывистыми, но становились быстрыми. Было видно, что он волнуется, прислушиваясь к отдаленному гулу стрельбы и взрывов.
У Марии с сыном были только им понятных их дружеские взаимоотношения, только им понятные интонации их голосов в разговоре между собой. Таинственное угадывание мыслей друг друга с каждым днем все сильнее сближало и крепило их дружбу, которая несколько даже ставила в равное положение мать и сына в суждениях.
Яша скептически поморщился, еле заметно подернув плечами. Нетерпение мелькнуло в его глазах, глубоко сидевших под насупленными бровями. Наблюдая все это, стараясь заглушить в себе мысль о том, что ожидает ее впереди, Мария, как бы подражая сыну, тоже поморщилась и передернула плечами, содрогаясь чуть заметно от внутренней боли. Яше подумалось, что мать не выдержит и заплачет сейчас. В мгновение она побледнела, но затем опять покраснела и замерла, чуть вздрагивая губами, перед ответом бабке Дарье. Но прежде чем ответить, Мария крепче прижала к груди девочку, целуя ее в лобик, затем положила руку на плечо Яше, сказала решительно:
— Нет уж! Старшенькую потеряла дорогой. Хватит с меня. Поспешать буду, чтоб этих спасти. Пошли, мама, Яшенька, милка ты мой, узел тебе мешает? Тяжко, сыночек?
— Мне? Я могу и Леночку взять на руки. Идемте уж, мама.
Мария с гордостью посмотрела на сына. Затем низко поклонилась старику и решительным шагом двинулась в сторону станции Терек, уводя за собой старуху и сына.
V
Солдаты сержанта Попова поспешно оборудовали индивидуальные огневые точки. Нужно было торопиться, потому что скоро должен был начаться отход всех подразделений, как сказал полковник Егоров. Попов со своими солдатами оставался в траншеях до тех пор, пока отступившие не оборудуют новых позиций. Таков приказ полковника, — любым способом и средствами, но задержать или замедлить продвижение противника.
Кудрявцевой скоро пришлось, как и предполагал Рычков, искать убежище. Но попала она не к нему, а к Звонареву — худенькому и веснушчатому солдату. Принял он к себе в окоп медсестру с чувством радости.
— Ой, как тоскливо одному тут, товарищ Лена, — быстро говорил солдат, ухмыляясь и потирая руки.
— Ну, кажется, сейчас больше не будет времени для томлений, — быстро ответила девушка, выглянув из окопа. Лицо ее в это мгновение преобразилось.