Рассвет пламенеет
Шрифт:
Вепрев говорил затем и еще что-то, но невозможно было разобрать смысла слов его. Губы у него порой шевелились совсем беззвучно. Он продолжал лежать кверху животом, закинув за голову руки, широко раскрытыми глазами упираясь в далекое чистое небо. А Серов, хотя и не глядел на него, но прислушивался к странному бормотанию, — слова Вепрева были неясными, не составляли каких-либо законченных фраз и будто даже не выражали определенной мысли.
— Ты перестанешь тут бредить?! — не вытерпел Серов. — Скулишь, будто попавшая на чужую улицу паршивая собачонка. Слышишь, что я говорю тебе, вояка?
— На своей улице, Сеня, и паршивая собачонка — тигр! Понимаешь, — оживившись, заговорил Вепрев, приподнимаясь, — одолевают разные мелкие и пестрые мыслишки. Как я ни отталкиваю их, а они все здесь, все в голове у меня метушатся. И все о том: лучше сто раз умереть, чем очутиться вот в таком положении, как мы теперь, один раз побежденными!..
— Удивительное дело! Почему же я не чувствую, как ты, побежденным себя? — злился Серов, сознавая, что настроение Вепрева начинает подавлять его. — А если пока что отступаем, то попомни: на гору всегда взбираются с подножья. И не крути, как перепуганный…
— Бескомпасный ты удалец, Митя, вот что я тебе скажу, — ворчливо журил Серов. — Лежи, да жди!.. Подопрет же, наконец, гитлеровская пехота в данное расположение. Тогда будет над чем потрудиться. Только умей поворачиваться!..
Потрудиться краснофлотцам так и не пришлось в это мучительный от зноя день. Они расположились по правую сторону железной дороги и не видели ни отступавших обозников, ни выходившей с поля боя пехоты полковника Егорова. Но когда стемнело, прямо против них загрохотали вражеские танки. Точно они с неба обрушились на темную степь. И с такой силой затрещали и залязгали гусеницами, что Вепреву казалось, будто все у него внутри содрогается. Ему стало душно. Вырвав из чехла гранату, он машинально сунул в нее запал. Глаза его расширились, загорелись ожесточенным и гневным блеском.
Серову тоже стало не по себе: невероятно быстро между ними и танками таяло расстояние. Он хотел крикнуть о чем-то Вепреву, но голос замер в груди. В тот миг, когда он силился овладеть собой, чтобы осознать, как же сейчас поступить, ему почудилось, как вихрем к канаве гонит сорванную сухую траву. И потом показалось, что не танки неслись, а он вместе с Вепревым, и вместе с полем, летели навстречу им.
И вот стальные громады уже совсем рядом, — впереди грохнул взрыв гранаты. Но машины, со свистом рассекая воздух, одна за другой стали переползать канал, не дне которого, прижимаясь к земле, лежали Серов и Вепрев. Минутой позже только и остался запах перегоревшего бензина. Замирающий лязг гусениц все отдалялся, пока вовсе не растворился в ночной темноте.
— Что де ты скажешь теперь? — начал Вепрев. — Ведь нам здесь амба!.. Если мы в данном месте еще немного поторчим… Окружены, — везде уже немцы!
— Ну, тогда кричи караул!..
— Надо же выходить, чертова ты перечница! — настаивал Вепрев.
Серов, правда, вовсе не был упрямым человеком, как он казался нетерпеливому и порывистому Вепреву. Он прекрасно понимал свое положение, полагая, как и Вепрев, что оборона продолжаться не может. «Теперь — факт, надо будет выбираться отсюда», — произнес он мысленно.
Над степью поднялось кверху и повисло вокруг огромное зарево, с трепетным дрожанием расползаясь по темному небу. Оно так и будет висеть, пока в зеленоватой дали не займется утренняя заря.
В это время солдаты с медсестрой перевалили через железнодорожную линию. Они все еще ползли по росистому полю, прислушиваясь к замирающему вдали железному лязгу гусениц вражеских танков. Наконец, Лена выпрямилась, оглядываясь кругом, наклонилась и тихонько дотронулась до плеча Звонарева. Тот вопросительно приподнял голову, но не встал.
— Поднимайся, ну!.. — прошептала она.
Звонарев медлил, недоумевая, почему вдруг надо вставать во весь рост. Они ведь могут быть замеченными, если по степи двигается гитлеровская пехота.
— Вставайте же на ноги! — строже и более громче сказала девушка. — А то мы так и до утра не выберемся отсюда. — Лена внезапно насторожилась. Будто боясь шума от собственного движения, а может с острым предчувствием беды, медленно повела взглядом в сторону. И внутри у нее задрожало, как только она увидела возвышающиеся две человеческие фигуры. Затем увидела, как один из стоявших быстро сунул руку в карман, так что одно их плеч этого человека стало выше другого. И хотя у них были видны только туловища, ей все же показалось знакомое в этих фигурах. «Так вот это кто, — встретились снова!» — мелькнула мысль в голове Кудрявцевой.
— Это же наши старые знакомые! — сказала она, слегка встряхнув головой. А потом добавила примирительно: — Гора с горой не сходится, а человеку это сделать не трудно.
Сердце у нее стали биться спокойней. Погасив прежнюю неприязнь к матросам, она первая рванулась навстречу к ним, на ходу тихо проговорила:
— А мы думали, что морячки около Каспийского уже. Но, оказывается, и они все еще здесь!
— Хо, Сень, полюбуйся! — Вепрев широко взмахнул рукой. — Пехота тоже дает драпака на восток. Эх, почтенные вы мои кашелюбы, мало вас, что-то осталось, как я вижу. Неужели остальные концы отдали?
Вепрев говорил громко и весело. Но вот он внезапно остановился и умолк, разглядев резкое движение Рычкова. Солдат, шагнув к краснофлотцам, щупал сердитым взглядом их лица.
— Верно, что мало, — и тысячи людей в таком деле мало! — выпалил он, возмущенный тоном Вепрева. — А вот одного дурака и того будет много! Ни доверия к словам, ни желания слушать его. Идемте, — помолчав секунду, предложил Рычков, повернувшись к своим спутникам. — Нам не по дороге с этими людьми!
А когда солдатские шаги растворились во тьме, Серов угрюмо заметил Вепреву:
— Ты думаешь, что очень красиво высказался?
— В иное время мы были с тобой одинакового мнения о них, — огрызнулся Вепрев. — А вообще сдались они мне… Давай-ка лучше побыстрей ногами будем работать!
Но скоро им пришлось работать не только ногами, но и руками, — надо было ползти.
Наконец, впереди заблестела вода оросительного канала «Неволька». Влажный воздух нежно коснулся пересохших губ Вепрева. Его, однако, это вовсе не радовало. Он ждал еще больше тьмы, чтобы разогнуть затекшую спину и быстрей, во весь рост двинуться дальше.