Рассвет в забвении
Шрифт:
Воцарилось молчание. Шерлок ещё сильнее вжал руки в дно карманов пальто, отчего-то не находя дальнейших слов для беседы. Да и не его талант это был. Сейчас он отчётливо понимал, что эта женщина раздавлена, потому не решался пускаться в разговор своим обычным саркастическим тоном. Он даже испытывал некоторую неловкость. Шерлок опустился рядом с Леони, подле пса, и тоже принялся чесать и гладить зверя. Через минуту Леони поймала взгляд детектива и добродушно улыбнулась ему: её глаза с опухшими и покрасневшими от слёз веками засияли искренней теплотой, особенно трогательной из-за толики печали. Шерлок невольно поддался этому особому очарованию, не в силах признаться себе,
– У меня тоже была собака… в детстве, – заговорил Шерлок, и сухость его слов вдруг смягчилась детскими воспоминаниями.
– А у моего дедушки была свинья, – усмехнувшись, ответила Леони и смутилась. – У него была маленькая ферма, продавал местным магазинчикам свежее мясо и молоко. А эту свинку не трогал, потому как я, малявка, к ней привязалась. Она, правда, потом заболела, деду пришлось её усыпить.
– Звучит знакомо, – со вздохом ответил Шерлок, не выдавая эмоций.
– Знаете, вы так похожи на моего отца, правда… – оборвала внезапно его Леони. – Оттого, наверное, вы меня не особенно смущаете: он тоже был насколько умный настолько же и закрытый человек. Только с мамой мог быть открытым, чем-то выделял её среди женщин, хотя по его меркам она была «вполне заурядная». У них даже была общая страсть – вещицы из 50-х и 60-х годов, – она вновь утёрла рукавом глаз и шмыгнула носом с улыбкой.
– Хуже, вероятно, только мои родители: мещанская идеальная супружеская парочка, – фыркнул Шерлок, сведя брови. Его не очень-то интересовали подробности жизни семьи Леони, но дружеская атмосфера диалога располагала к слушанью и откровению.
– То, что вы их назвали «идеальной супружеской парочкой», нещадно выдаёт вашу любовь, мистер Холмс.
– А кто сказал, что данное определение я расцениваю как положительное? – в ответ на эту его реплику Леони лучисто засмеялась.
– Боже, вы такой чудной!.. – она покачала головой и поднялась с колен. – Я знаю, что где-то глубоко внутри вы испытываете нечто похожее на переживание за меня, за то, что оставили наедине с Джимом. Не волнуйтесь, я в порядке… относительно. Возвращайтесь к вашему другу, не заставляйте тревожиться и его, – она направилась далее по дорожке, но через пару шагов остановилась и обернулась снова к Шерлоку. – И спасибо за то, что сейчас были здесь и говорили о том, о чём говорили.
Шерлок ещё несколько минут стоял на том же месте рядом с собакой, наблюдая за уходящей Леони. Понурая фигурка в синем жакете медленно таяла, удаляясь, и, в конце концов, скрылась за ветвями деревьев.
***
Был ли он чистым злом? Был ли он им в особенности теперь? Мориарти не хотел впускать в себя заново другого, нового, Джима, но не понимал, что тот уже стал его неотделимой частью, въевшейся под кожу, в разум и чувства.
В нью-йоркских апартаментах Морана через три дня шло совещание, на котором Себастьян устроил, как врочем и всегда, целое представление со стучаниями кулаками по столу, осыпая Мориарти оскорблениями и обвинениями в «жалкой, безыдейной тупости» насчёт произошедшего в Мэт-опере. Джим знал, как обставить Морана, оттого все его порывы он победил своим вальяжно-спокойным тоном и весомой, адекватной аргументацией. Никто и не заметил подвоха, один Себастьян ощутил, что где-то есть брешь, надо только её найти.
После шли обсуждения новых предложений и прочего. Джим нечаянно пустил разговор на самотёк, почувствовав острую скуку, о которой хотел было с театральным пафосом заявить собеседникам, но не стал и забыл об этом. Его внимание приковали к себе солнечные блики на ворсистом ковре, под стеклянным столом. По губительной
Комментарий к 13 Глава. «Муза и грешник»
Моя бета сегодня “выходная”, поэтому в тексте может быть чуть больше ошибок, чем обычно, ибо его вычиткой занималась только я сама.)
Знаю, что перерыв был очень большой, но мне нужно было собраться для этой главы, найти правильный эмоциональный настрой для героев. Поэтому отзывы/критика в этот раз для меня будут ценны по-особенному :).
Музыка к главе:
Andreas Ronnberg, Bxmmusic & Muddasheep - Heart
Andreas Ronnberg – Melancholy
Jay Jay Johanson – It Hurts Me So
Арт к главе: http://s018.radikal.ru/i504/1602/c9/96a123b87d8b.jpg
========== 14 Глава. «Незримый след» (заключительная) ==========
Через пару дней Леони улетела домой, в Калифорнию. Она была подавлена и разбита, ей необходимо было увидеться с братом: Теренс с детства был защиткником своей маленькой Ли, сестра всегда чувствовала себя за ним как за каменной стеной. Вот и сейчас он был ей нужен. Леони знала, что Теренс уж точно сумеет успокоить её, как делал это и раньше, без сюсюканий, с дурацкими шутками и уверенностью в голосе.
Теренс был дома один, Тина была в командировке в Сан-Франциско.
Дверь в квартиру открыл знакомый брата, Леони очень удивилась и быстро двинулась внутрь. Теренс сидел на кухне, развалившись на диване в неуклюжей позе, подперев рукой голову. На столе стояла почти пустая бутылка виски, а из мусорного ведра торчала ещё одна, видимо, початая вчера. Леони поняла, что брат был сильно пьян, а в помещении стоял удушливый запах перегара, сигарет и нестиранной одежды. По пыльному оконному стеклу шустро неслась вниз, оставляя разводы, дождевая вода. Обстановка была удручающей.
– Ну, раз вы здесь, – обратился к Леони молодой человек, – я, пожалуй, пойду. Устал как собака, спать хочу. Этот гад не давал спокойно прилечь: я всё боялся, что он чего учудит пьянущий в стельку.
– Да, да. Разумеется. Отправляйтесь скорее домой отдыхать, спасибо, что приглядывали за ним.
– Да это супруге его спасибо: он же ей в таком состоянии позвонил, языком что-то еле ворочал. Она сразу давай обзванивать всех, кто свободен; по голосу в трубке была так обеспокоена, что я не смог отказать… Ну да ладно, я ушёл, до свидания, мисс Леони.
Дверь со скрипом захлопнулась, Леони заперла её на ключ и огляделась: воцарилась вязкая тишина, предметы мебели отбрасывали на пол и стены унылые тени, и блёклый пепельный свет падал из окон. Внезапно среди этой тишины с кухни донёсся тихий плач. Леони села рядом с Теренсом и стала гладить его по руке. Он вдруг резко поднял голову и обратил к сестре влажные, помутневшие и красные глаза:
– Ты ведь была там, да? – в нём никогда не было проницательности и чуткости. Откуда они взялись?
– Была, – Леони тяжело выдохнула, – и не хочу говорить об этом.
– Ты ведь знаешь, что у меня никогда не было таких друзей? Ведь знаешь, да?.. Как мне теперь? Я себя чувствую отвратительно, – его нижняя губа, вся в слюне, задрожала. Теренс закрыл лицо руками и захныкал, как ребёнок.
Леони было невыносимо это зрелище. Стало в разы больнее, словно старые раны закровоточили. Ей теперь было не у кого искать утешения, тем более, она бы не стала ехать за ним к родителям: и она, и брат всегда считали, что родителям не нужно знать о горестях детей, когда те уже выросли и упорхнули из-под их опёки. Они не знали, правильно ли это, но поступали по этому принципу.