Рассвет

Майер Стефани Морган

Если послание Элис не дает ключа к спасению Ренесми, как мне ее спасти?

Как мы с Эдвардом объясним все Тане и ее родным? Что если они отреагируют так же, как Ирина? И начнется потасовка?

Я не умею сражаться. Разве можно научиться за оставшийся месяц? Есть ли хоть малюсенькая возможность освоить экспресс-курсом пару приемов, чтобы на равных сразиться с кем-то из свиты Вольтури? Или я совсем ни на что не гожусь? Заурядный вампир-новичок, с которым разделаются в два счета?

Сколько ответов требуется — а я даже вопросы

задать не успела.

Чтобы не выбивать Ренесми из привычной колеи, я решила на ночь, как и раньше, уносить ее к нам в домик. Джейкоб чувствовал себя гораздо спокойнее в обличье волка, зная, что может в любую секунду отразить нападение. Вот бы и мне тоже самое… Боевую готовность. Сейчас он в лесу, на страже, несет вахту.

Убедившись, что Ренесми крепко спит, я уложила ее в колыбель, а сама пошла в гостиную, выспрашивать Эдварда. Хотя бы о том, о чем можно, ведь самое для меня сейчас трудное и невыносимое — утаивать от него часть мыслей (хотя именно мои он не в силах прочитать).

Повернувшись ко мне спиной, он смотрел на огонь.

— Эдвард, я…

В мановение ока, в крошечную долю секунды он подлетел ко мне через всю комнату. Я успела только заметить свирепое выражение на его лице, прежде чем он впился в мои губы поцелуем и сжал меня в стальных объятиях.

Больше в ту ночь я о вопросах не вспоминала. Причину его настроения я поняла моментально, а разделила еще быстрее.

Я-то готовилась к годам жестокого воздержания, чтобы как-то утихомирить всепоглощающую страсть. И потом веками наслаждаться друг другом. А нам осталось чуть больше месяца… Значит, прежние установки побоку. Сейчас я своим эгоистичным желаниям сопротивляться не могла. Я хотела только любить его, весь отпущенный нам недолгий срок.

Мне стоило невероятных усилий оторваться от Эдварда, когда взошло солнце, но… Впереди работа, которая может оказаться куда тяжелее, чем все старания остальной родни вместе взятые. Стоило на секунду об этом задуматься, и меня тут же пробрала внутренняя дрожь — как будто нервы тянут на дыбе, и они делаются все тоньше, тоньше…

— Жаль, что не получится сперва расспросить Елеазара, и только потом представить им Несси, — размышлял Эдвард, пока мы лихорадочно одевались в гигантской гардеробной, так некстати напоминающей об Элис. — На всякий случай.

— Тогда он не поймет, о чем мы спрашиваем, — согласилась я. — Думаешь, они дадут нам объясниться?

— Не знаю.

Я вытащила спящую Ренесми из кроватки и прижала к себе, уткнувшись лицом в ее кудри. Родной запах перебил все остальные.

Но сегодня нельзя было терять ни секунды. Столько вопросов, оставшихся без ответа, и неизвестно, удастся ли нам с Эдвардом улучить хоть немного времени наедине. Если с Таниной семьей все пройдет гладко, одиночество нам еще долго не грозит.

— Эдвард, ты научишь меня драться? — внутренне сжавшись в ожидании ответа, попросила я, когда он галантно придержал мне дверь.

Все как я и думала. Он замер и долгим взглядом оглядел меня с головы до ног, будто в первый или последний раз. Потом посмотрел на спящую дочь.

— Если дойдет до сражения, от нас от всех толку мало будет, — сразу оговорился он.

— Лучше будет, если я не смогу себя защитить?

Эдвард судорожно сглотнул, дверь задрожала, а петли жалобно заскрипели, так он в нее вцепился. Наконец он кивнул.

— Тогда надо начинать как можно скорее.

Я тоже кивнула, и мы двинулись к большому дому. Не спеша.

Будем думать. Что в моем арсенале дает хоть какую-то надежду оказать сопротивление? Да, я не совсем такая, как все, в некотором роде исключительная — если сверхъестественно толстую черепушку можно приравнять к исключительным особенностям. Но какой от этого прок?

— Что бы ты назвал их главным козырем? И есть ли у них слабые места? Хоть одно?

Эдвард без уточнений понял, что я спрашиваю о Вольтури.

— Их главные нападающие — Алек и Джейн, — бесстрастно произнес он, как будто речь шла о баскетбольной команде. — На долю защиты и не остается ничего.

— Потому что Джейн испепеляет на месте — неважно, что в огне ты корчишься мысленно. А Алек что делает? Ты как-то сказал, что он еще опаснее Джейн?

— Да. В каком-то смысле он противоположность Джейн. Она погружает тебя в пучину невыносимой боли. Алек, наоборот, стирает все ощущения. Ты не чувствуешь вообще ничего. Бывает, что Вольтури проявляют милосердие — позволяют Алеку «анестезировать» преступника перед казнью. Если тот сдался сам или еще как-то их умаслил.

— Анестезировать? Тогда почему он опаснее Джейн?

— Потому что он выключает все. Боли нет, но с ней исчезают и зрение, слух, обоняние. Все чувства, напрочь. Ты один в глухой тьме. Не чувствуешь даже пламени костра.

Я вздрогнула. Это все, на что мы можем надеяться? Не увидеть и не услышать приближения смерти?

— Поэтому он не менее опасен, чем Джейн, — тем же бесстрастным голосом подвел итог Эдвард. — Оба способны обезвредить противника, превратить в беспомощную мишень. Но разница между ними такая же, как между мной и Аро. Аро читает мысли у каждого по очереди, по одному. Джейн аналогично — воздействует только на кого-то одного. А я слышу всех сразу.

Я похолодела, догадавшись, к чему он ведет.

— То есть Алек может выключить нас всех одновременно?

— Именно. Если он это сделает, мы будем тихо стоять и ждать, пока нас не прикончат. Да, мы можем и потрепыхаться, но покалечим, скорее всего, друг друга, а Вольтури останутся невредимыми.

Пару секунд мы шли в молчании.

У меня зрела мысль. Не то чтобы спасительная, однако лучше, чем ничего.

— Как, по-твоему, Алек — хороший боец? Если не считать дара? Если бы ему пришлось драться, не применяя способности? Он ведь наверняка даже не пробовал…