Рассветный меч
Шрифт:
Это случилось семнадцатого февраля. Они проезжали меж Главинских холмов. Около полудня услышали отдаленный скрежет стали о сталь вперемежку с криками и шумом боя. Затем до них донесся отчетливый конский топот. Шум боя затих, а топот коней, по всей вероятности уносивших спасавшихся бегством всадников, приближался.
Серебряный Лист молча поднял руку, останавливая отряд, поднимавшийся наверх по широкому склону, а затем подал команду идти выше до гребня холмистой гряды. У самого гребня всадники спешились, привязали коней, укрыв их за кустами утесника и дрока, и молча,
Два отряда всадников стояли друг против друга. Слева расположились примерно четыре тысячи поджарых воинов, сидящих как–то по–особому на обросших зимней шерстью приземистых лошадях, похожих на пони. В центре этого отряда виднелся флаг, изображавший извилистого красного дракона на золотом поле.
Снова зазвучал горн, и воины стоящего справа отряда, численность которого была не более девятисот человек, выставили вперед копья и обнажили мечи; голубой с золотом флаг взметнулся над войском.
Серебряный Лист подал знак нацелить стрелы против отряда, стоящего слева, и отдал команду Элорану. И как раз в тот момент, когда дильванский трубач приставил горн к губам, внизу прозвучал третий сигнал. В ответ Элоран протрубил сигнал к атаке, и дильваны все как один выпустили смертоносные стрелы в сторону отряда, над которым развевался стяг с изображением дракона.
Воин, державший красно–золотой стяг, рухнул на землю первым, сраженный стрелой, выпущенной Серебряным Листом из лука, дуга которого была сделана из двух белых костей, соединенных серебряной перемычкой. Буквально в то же мгновение следующая стрела, также из лука Серебряного Листа, свалила на землю командира отряда, стоявшего рядом со знаменосцем.
— Аййй! — Вопль боли и ужаса прокатился по рядам нападавших, на которых смертоносным градом летели эльфийские стрелы. — Фубин! Съяин!
Серебряный Лист не знал, о чем они кричат, но «засада» и «ловушка» казались самыми подходящими словами для круто изменившейся ситуации. Стоящие впереди вражеского отряда всадники на вороных конях с золоченой сбруей развернулись и стали продираться назад сквозь ряды пехоты, испуганные лошади неистово ржали и вставали на дыбы, а пронзенные стрелами всадники падали с их спин.
— Трубить всем! — закричал Серебряный Лист, и эльфы, поднеся серебряные горны к губам, затрубили, наполнив лес звонкой мелодией, усиленной эхом, возвращенным стоящими вокруг холмами. Одновременный сигнал из многих горнов создавал впечатление, будто тысячи воинов окружили поле битвы, а стальные стрелы тем временем продолжали опустошать вражеские ряды.
Воины, над которыми прежде развевалось украшенное драконом боевое знамя, в панике обратились в бегство.
За секунды долина опустела, только тела мертвецов, пронзенных стрелами, да несколько степных лошадей, бродивших среди трупов. Вскоре усталые глаза короля Далона заметили сотню эльфийских всадников, показавшихся из–за гребня холма и спускавшихся по склону в долину.
В первый день марта,
Глава 51
РУАЛЛА
ФЕВРАЛЬ–МАРТ 5Э1010
(настоящее время)
Взмах–всплеск! Взмах–всплеск! По гладкой, словно остекленевшей поверхности моря медленно, нехотя перекатывались невысокие, казавшиеся безжизненными волны. Днем и ночью команды гребцов в шлюпках тащили на буксире эльфийский корабль; над морем не ощущалось никакого, даже самого слабого, движения воздуха, кроме разве что тяжелого дыхания уставших людей; по их обнаженным по пояс телам струился пот, а они гребли и гребли, ожидая, когда отдохнувшая команда гребцов сменит их на веслах.
Взмах–всплеск!
Бэйр также был среди гребцов, и его мощные долгие гребки вызывали восхищение всех, кто находился с ним в шлюпке, но даже он, будучи самым рослым и физически самым крепким, чувствовал усталость, как и все остальные, потерявшие счет авральным вахтам. Медленно тянулось время, и так же медленно за шлюпками тянулся на длинном перлине [30] корабль.
Они гребли всю ночь и весь следующий день, а затем и всю следующую ночь; остекленевшую гладь воды не тревожило ничто, кроме весел.
30
Перлинь — корабельный трос толщиной 10—15 см по окружности.
Взмах–всплеск! Взмах–всплеск! Взмах–всплеск!
При свете нарождающегося месяца, висящего на западе низко над горизонтом, Бэйр стоял на палубе «Эройена», любуясь игрой лунного света. Вдруг он повернулся к Аравану и спросил:
— Дядя, да подует ли когда–нибудь снова ветер?
Араван тяжело вздохнул и ответил:
— Разве я не говорил тебе, элар, что мы целиком и полностью зависим от милости Руаллы, повелительницы ветров, и что она самая капризная и непостоянная среди богов? И когда она смилостивится над нами, я сказать не могу.
Бэйр в бессильной ярости ударил кулаком по обшивке бушприта и прорычал:
— Как нам нужен ветер, а Руалла спит!
— Бэйр, нам никоим образом не следует ее сердить.
— Но время идет, убегает как песок сквозь пальцы, а я не могу избавиться от чувства, что она… она…
— Взялась мешать и противодействовать нам? Честно говоря, элар, и я чувствую нечто подобное. Но тут ничего не поделать… Кроме того, что мы делаем.
Взмах–всплеск! Взмах–всплеск!
Сидевшие на веслах матросы продолжали упрямо грести.