Рассветный меч

Маккирнан Деннис Лестер

Бэйр снял высохший защитный тент и уложил его в один из расположенных вдоль борта рундуков. Внезапно он замер, а потом, повернувшись к эльфу, сказал:

— Араван, я только что вспомнил кое–что сказанное Додоной перед самым расставанием: «Идите, ибо приближающаяся буря пронесется и оставит вас позади». Именно так он и сказал. Как ты думаешь, он имел в виду этот шторм?

Араван с удивлением посмотрел на Бэйра:

— Возможно, Бэйр. Возможно. Но его слова могли относиться и к грядущим бедствиям.

— Ох–хо–хо, — пробурчал Бэйр, — будь они неладны эти пророческие головоломки.

На исходе утра следующего дня Бэйр, берясь за румпель, сказал:

—

У меня не выходит из головы наш вчерашний разговор о богах и внутренних силах, о природе, случайностях, событиях и обстоятельствах. Я хочу спросить тебя вот о чем: разве Адон, Эльвидд, Гарлон, Фирра, Раес, Теонор и другие, ну, там Гифон и Брелл, Наксо и Ордо, — они разве не боги?

— Возможно, Бэйр.

— Ты считаешь, что их принадлежность к богам под вопросом?

— Я повторяю: возможно. Адон не называл себя богом, он говорил, что даже его ведет по жизни судьба.

— Судьба? Так она существует?

— Ты хочешь спросить, в каком–то определенном облике? Этого я сказать не могу.

Бэйр сосредоточенно свел брови и произнес:

— Возможно, судьба — это еще одно божество.

— Или еще одно имя, обозначающее внутренние силы, случайности, события и обстоятельства.

Бэйр замолчал. Они продвигались вперед, косые паруса давали возможность идти против свежего встречного ветра. Спустя некоторое время юноша спросил:

— Араван, а если Адон и Эльвидд и все прочие не боги, то почему тогда многие им поклоняются?

— Возможно, Бэйр, они и не боги, но некие богоподобные существа.

— А в чем отличие?

— Отличие, Бэйр, в том, что люди думают о них… И что они думают о себе.

Бэйр снова нахмурился, но ничего не сказал; судно продолжало плыть, разрезая встречные волны и держа курс на город Адрас в государстве Бхарак.

До Адраса они шли четырнадцать дней, потому что скорость судна значительно снизилась по сравнению с той, с которой они плыли в штормовые дни, до того как обогнули мыс Раман. Араван полагал, что на этом отрезке пути скорость судна не превышала шести узлов. Но наконец в середине дня двадцать пятого марта — спустя три дня после дня весеннего равноденствия — они пришвартовались у причальной стенки в порту Адрас, на двадцать два дня раньше намеченного срока. Верблюды дошли до Дирры быстрее, чем ожидалось; для спуска вниз по реке Нар Шарки также потребовалось времени на один день меньше; но наибольший выигрыш во времени обеспечил им попутный штормовой ветер, который дул в паруса большую часть пути, и им не пришлось серьезно отклоняться от курса из–за маневрирования. Фортуна одарила их своей улыбкой, хотя Бэйр был более склонен приписать все происшедшее предвидению оракула Додоны.

Остаток этого дня и два последующих они занимались тем, что договаривались о стоянке своего бово, покупали лошадей, снаряжение и припасы для путешествия в Джангди. Они запаслись различного рода веревками, «кошками», ледорубами, шипованными подковами для лошадей, палаткой с разборным каркасом и теплой одеждой. Они все–таки направлялись в горы, где подобные вещи наверняка могут потребоваться.

Делая все эти покупки, они спрашивали у торговцев, как добраться до Храма Неба, но купцы лишь посмеивались над ними, говоря, что это просто сказка, в которую не следует верить.

— Что же нам делать? — спросил Бэйр, выходя с Араваном из лавки. — Так мы можем потратить на поиски целую вечность.

— Не волнуйся, Бэйр, нам нужно побывать еще в одном месте — это мастерская одного моего друга, с которым я познакомился несколько лет назад, когда шел по следам желтоглазого.

И Араван привел Бэйра в мастерскую картографа — старика по имени Дарвах. Тот несказанно обрадовался

встрече с Араваном, да и сам Араван с великой радостью обнял друга. Алор пристально всматривался в его изборожденное морщинами, усеянное старческими пятнами лицо, обрамленное ниспадающими на лоб космами седых волос, стараясь увидеть в нем знакомые черты молодого смертного человека, которого когда–то знал. Эльф подступил к нему с расспросами, но ни сам Дарвах, ни его престарелая жена, ни их взрослый сын, ни сын его сына не имели ни малейшего понятия о том, где находится Храм. Они лишь непрестанно почтительно кланялись, называя Аравана при этом «велинимет». Хотя сам Дарвах и не знал, где находится Храм, он, напрягши память, сказал:

— До меня доходили слухи, что староста одной из деревень, расположенной у подножия Джангдинских гор, общался и имел какие–то дела с монахами в желтых одеждах, приходивших из какой–то далекой обители. Если кто–то и знает о Храме Неба, то это либо тот самый деревенский староста, либо те благочестивые люди… Если, конечно, слухи не были ложными.

— А как называется эта деревня и как зовут старосту? — спросил Араван.

— Как зовут старосту, я не знаю, а деревня… — Дарвах, порывшись в стопке карт, лежащих на столе, вытащил и поднес к глазам одну из них. — Да, вот она здесь. — Он ткнул пальцем в карту, согнулся над ней, чтобы получше рассмотреть, и сказал: — Название деревни Умран. — Он протянул пергамент Аравану со словами: — Вот, велинимет, смотри.

Араван рассмотрел карту, лицо его расплылось в улыбке, и он протянул Дарваху слиток золота, но старик отвел его руку, сказав, что Араван уже с лихвой заплатил за эту карту, когда поделился с ним картами, которые составил во время своих путешествий по морю много лет назад.

Когда Араван с Бэйром вышли из мастерской картографа, под мышкой у Аравана был пергамент, на котором был обозначен путь на север, через Бхарак, к подножию Джангдинских гор.

— Дядя, они называли тебя «велинимет», что это значит?

— Можно перевести как «начальник», — ответил Араван. — Кажется, карты, которые я дал ему скопировать, когда он был еще совсем молодым человеком, здорово помогли ему.

Бэйр оглянулся на дом старого картографа и сказал:

— Будем надеяться, что карта, которую он дал, нам тоже здорово поможет.

Ранним утром следующего дня по дороге, ведущей к Джангдинским горам, верхом на лошади ехал эльф, ведя за собой двух подменных верховых и трех легконагруженных вьючных лошадей, а впереди процессии бежал серебряный волк. Стражники, стоявшие на карауле у северных городских ворот, не сделали ни малейшей попытки остановить эльфа и получить с него установленную пошлину. Вместо этого они, отталкивая друг друга, ворвались в караульное помещение, захлопнули за собой дверь и, затаив дыхание, наблюдали за тем, как исполинский волк подбежал к воротам и остановился, поджидая эльфа. А доблестные стражи предпочли переждать за крепкими дверями караульного помещения, наблюдая оттуда, как всадник, ведший в поводу нескольких лошадей, в сопровождении ужасного конвоя проехал через ворота и проследовал дальше по дороге.

Необычный отряд двигался строго на север; путь по большей части проходил по ровным невысоким плоскогорьям, покрытым нежно–зеленой растительностью. Здесь дули весенние ветры, принося с собой дожди и влажные туманы.

Этим вечером на привале, разбив палатку, в которую можно было проникнуть лишь на четвереньках, Араван предложил:

— Бэйр, может быть, мне следует рассказать тебе о последнем плавании «Эройена», поскольку я не могу быть уверен, что ничего подобного не ждет нас впереди. Поэтому будет лучше, если ты узнаешь эту историю, даже если это знание никогда тебе не пригодится.