Растревоженный эфир
Шрифт:
— Во всяком случае, я велел ей прийти домой пораньше. — В голосе Арчера звучали суровые нотки. — Теперь я займусь воспитанием Джейн. И надеюсь, — он указал на живот Китти, — что это мальчик.
— Ну и ну. — Китти покачала головой. — Должно быть, у тебя выдался тяжелый день. Ты поругался с О'Нилом?
— Нет, — ответил Арчер. На мгновение у него возникло желание рассказать обо всем Китти. Облегчить душу, получить совет, прервать внутренний монолог, который терзал его последние двадцать часов. Но, посмотрев на сидевшую в кровати Китти, такую хрупкую, беззащитную, Арчер решил,
Китти бросила на мужа тревожный взгляд.
— Ты не собираешься заходить в его комнату, не так ли?
— Разумеется, я собираюсь зайти в его комнату. Четырехлетнему мальчику не рассказывают интересную историю по телефону.
— Но, Клемент… — В голосе Китти слышался упрек. — Корь такая заразная.
— Я болел корью, — ответил Арчер. — В пять лет. Я знаю маленького Клемента с рождения, он мой крестник. Неужели ты думаешь, что я останусь у двери, чтобы он чувствовал себя прокаженным?
— Теперь ты злишься на меня. — У Китти задрожал голос. В последние месяцы слезы то и дело наворачивались у нее на глаза. — Ты думаешь, что я жестока по отношению к мальчику.
— Я презираю страх перед комнатой, в которой лежит больной. Это трусливо и…
— И презираешь меня. — Китти заплакала.
Арчер обнял ее, чтобы успокоить.
— Ну что ты, любимая, я тебя не презираю. И ты это знаешь.
— Я не о себе, — всхлипнула Китти. — И даже не о тебе. Сами мы, возможно, не заболеем, но инфекция может поселиться в нас и, когда родится ребенок…
— Я знаю, знаю. О нем не волнуйся. С ним все будет в порядке. Я тебе это гарантирую.
— В эти дни у меня так резко меняется настроение. — Мокрым лицом Китти уткнулась в плечо Арчера. — Ты должен меня простить.
— Разумеется, я тебя прощаю.
— В молодости все было по-другому. Тогда я знала, что ничего дурного случиться не может…
— Ничего дурного не случится и сейчас. И нам до старости еще далеко. Тебя послушать, так из нас песок сыплется. Это же не так.
— Я больше ни в чем не уверена, — прошептала Китти. — Мне снятся кошмары…
— Не плачь, Китти, дорогая, пожалуйста, не плачь, — шептал Арчер, прижимая ее к себе. — Отныне, если тебе приснится плохой сон, сразу буди меня. Мы зажжем свет, ты расскажешь мне свой сон и успокоишься… Если не захочешь рассказывать, мы просто поговорим или почитаем…
Китти шмыгнула носом, вытерла слезы о его пиджак.
— Я уже в порядке. — Она попыталась улыбнуться. — Это ужасно, чуть что — сразу в слезы. Мне очень стыдно.
Арчер встал.
— Стыдиться тут нечего. Следующие четыре месяца можешь плакать, сколько тебе захочется.
— Идеальный муж. — Китти даже удалось засмеяться.
На прикроватном столике зазвонил телефон. Арчер наклонился, снял трубку:
— Алло.
— Клемент, — услышал он
— Да. — Арчер посмотрел на Китти. Слезы на ее щеках еще не высохли. В таких условиях не поговоришь. — Я хотел повидаться с тобой.
— Боюсь, в ближайшие несколько дней ничего не выйдет. — Голос был очень печальный. — У меня возникли проблемы.
— А в чем дело?
— Только что позвонили из Детройта. Я вылетаю ближайшим рейсом. Через десять минут еду в аэропорт. У матери удар, и врачи настроены пессимистично.
— Мне очень жаль, Вик.
— Жизнь есть жизнь, — спокойно ответил Вик. — Она уже далеко не молода. Может, тебе подобрать на четверг замену, на тот случай, если я не успею вернуться?
— Конечно. Об этом не беспокойся. — Арчер вдруг рассердился на мать Вика, которая выбрала такой неудачный момент для того, чтобы слечь. Он уже хотел сказать Вику, что подъедет в аэропорт, но в последний момент передумал: ведь Вику и так хватает забот. — Могу я чем-нибудь помочь?
— Можешь изредка заглядывать к нам, чтобы подбодрить Нэнси.
— Обязательно загляну.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил Вик. — Что-нибудь важное?
Арчер помялся:
— С этим можно подождать до твоего возвращения. Надеюсь, твоя мать…
— Я знаю, Клем. Передай Китти мои наилучшие пожелания.
Арчер осторожно положил трубку на рычаг. Китти вопросительно смотрела на него.
— Вик передает тебе наилучшие пожелания. Он улетает в Детройт. У его матери удар.
— Как жалко. — Китти взяла Арчера за руку, словно угроза смерти, нависшая над старушкой, которую она практически не знала, напугала ее, а прикосновение к здоровой, живой плоти мужа, наоборот, отводило беду.
Печальные новости определили настроение этого вечера. За обедом они практически не разговаривали, а потом Арчер бесцельно слонялся по дому, снова и снова поглядывая на часы, думал о Вике, летящем в самолете к заболевшей матери, гадал, что делает сейчас Джейн. Он очень резко обошелся с Брюсом, который зашел к ним в девять вечера. Арчер в дверях передал Брюсу предложение Барбанте, не пригласив его в дом. Застенчивый молодой человек не вызывал у него никаких чувств, кроме раздражения.
А потом Арчер сидел и пил в одиночестве, не желая подняться наверх и лечь в кровать. Не хотелось ему видеть сны. Ноль, думал он. Ноль.
Глава 8
В голосе Френсис Матеруэлл всегда чувствовалось что-то будоражащее, даже по телефону. Низкий, чуть хрипловатый, он, казалось, сулил неземные наслаждения. Ее успех агенты объясняли очень просто: «Секс, господа, голый секс, он из нее так и прет».
Однако в понедельник утром голос этот, пусть в нем и пульсировала скрытая энергия, сообщил достаточно рутинное: «Клемент, дорогой, мне необходимо повидаться с тобой. Tout de suite. [30]
30
Сейчас (фр.).