Раунд 2. Ты будешь моим
Шрифт:
Внутри у меня все перевернулось, я не могла дышать из-за комка в горле, вспоминая, как он пытался сорвать кислородную маску и остановить меня.
Сердце мое бешено колотилось – сработала реакция «бей или беги». Я взглядом нашла Райли в противоположном конце холла. Он стоял, что-то листая в своем телефоне, а я живо вспомнила, как он провел целую стайку красивых женщин в блестящих нарядах в президентский люкс Ремингтона – чтобы «подбодрить» его, когда он был в своей «черной» стадии.
Не в силах сдержаться, я бросилась к нему, как пуля, прижатые к телу кулаки
– И скольких шлюх ты приводил к Ремингтону в постель, Райли?
– Что, прости? – Он опустил телефон, глядя на меня в полном изумлении.
– Я спрашиваю, скольких шлюх ты притаскивал к нему в постель. Когда он не соображал, что с ними делает.
Он бросил взгляд на широкую спину Ремингтона, а потом схватил меня за локоть и оттащил в сторону к лифту.
– Ты тут не имеешь права голоса, Брук. Ты же тогда сбежала, помнишь? Ты бросила его, когда он весь поломанный валялся в гребаной больнице. Пит в это время исполнял роль няньки при твоей сестрице – в реабилитационном центре для наркоманов, между прочим, – а я пытался собрать его по кусочкам после того, что ты с ним сделала своим долбаным письмом! Вряд ли ты когда-либо поймешь, какой это был кошмар. На случай, если ты забыла, Рем иногда впадает в депрессию. Его надо было выдернуть из этой кошмарной бездны…
– Эй, – Ремингтон схватил его за воротник и резко дернул, – что это ты себе позволяешь?
Райли раздраженно высвободился и посмотрел на него сердитым взглядом, поправляя галстук и одергивая шикарный пиджак.
– Я пытался объяснить Брук, что у нас была невеселая ситуация, когда она удрала.
Реми раздраженно ткнул пальцем в грудь Райли.
– С этим проехали. Понял?
Райли сжал челюсти, а Ремингтон продолжал наступать, заставляя его сделать шаг назад.
– Еще раз спрашиваю – ты понял?
Райли неохотно кивнул.
– Да, я все понял.
Не говоря больше ни слова, Ремингтон обнял меня за шею и повел к лифту.
Пока мы поднимались, у меня все внутри сжималось от боли, хотя я честно пыталась убедить себя, что не имела права предъявлять претензии. Я ничего не видела перед собой, когда мы вошли в пентхаус. Теперь мы живем здесь. Гостиничные апартаменты всегда были домом для нас, но все же я чувствовала, что это не совсем так. Мой дом был далеко отсюда – рядом с этим мужчиной. Я должна принять тот факт, что любовь к нему может принести мне погибель. Снова и снова я повторяла себе, что любовь к Ремингтону может разрушить меня. Мое сердце разрывалось, когда он сражался на ринге и получал жестокие удары. Когда он впадал в неистовство и глаза его становились темными, когда он не помнил, что говорил или делал, – я тоже испытывала невыносимые страдания.
– Ну как тебе наши комнаты, зажигалка? – Меня обдало жаром его тела, когда он приблизился ко мне сзади и, обхватив руками, прижал к себе. В его объятиях мне было так тепло, я чувствовала себя защищенной… несмотря ни на что.
– Может, сходим на пробежку, пока еще не стемнело?
Он провел губами по впадинке между шеей и ключицей, и это легкое движение заставило мое сердце трепетать. Но я решительно одернула воротник блузки и повернулась к нему, чувствуя себя так, словно слопала целую клумбу кактусов.
– Ты трахался с другими женщинами?
Наши глаза встретились, и меня охватила волна отчаяния, когда я посмотрела ему в лицо.
Хоть убей, я не могла понять, что у него происходит в голове.
– Я понимаю, что не имею права спрашивать тебя об этом. – Я пристально всматривалась в его голубые глаза, он тоже сверлил меня вопрошающим взглядом. – Мы с тобой тогда разошлись, так ведь? И между нами было все кончено. Но все же я хотела бы знать…
Я ждала ответа, но его глаза внезапно засветились веселыми огоньками. На самом деле он улыбался!
– Значит, это волнует тебя? – спросил он с лукавым видом, приподнимая одну бровь. – Ты переживаешь, что я спал с другими?
Во мне вскипела ярость пополам с ревностью, я схватила подушку с дивана и обрушила ее на его грудь, вся пылая негодованием.
– А ты как думаешь, чертов извращенец?
Он схватил подушку и отбросил ее в сторону.
– Покажи мне, насколько это тебя волнует. – Веселые искорки в его глазах разозлили меня еще больше, стиснув зубы, я швырнула в него еще одну подушку.
– Признавайся немедленно!
– Зачем тебе это знать? – Он откинул подушку и приблизился ко мне с дерзкой улыбкой. Я отступила. – Ты же бросила меня, зажигалка, забыла? Сбежала, оставив это милое письмо с пожеланиями пойти к черту и начать новую жизнь.
– Это не так! Я оставила это письмо, потому что люблю тебя, и открыто об этом написала. А ты мне не признавался, пока я не вернулась и не заставила тебя это произнести.
– Ты такая очаровательная, когда злишься. Иди ко мне. – Он схватил меня за шею и притянул к себе. Мне потребовались все силы, чтобы вырваться.
– Ремингтон! Ты что, издеваешься надо мной? – в полном отчаянии крикнула я.
– Я сказал, иди ко мне. – Он снова схватил меня в объятия, а я вертелась и извивалась в его руках, пытаясь высвободиться.
– Реми, скажи мне! Скажи, что ты тогда творил? – умоляла его я.
Он придавил меня к стене, прижавшись лбом к моему лбу с видом собственника.
– Мне нравится, как ты меня ревнуешь. Это потому что ты меня любишь, правда? Ты не хочешь меня ни с кем делить?
– Отпусти меня немедленно, – зло выдохнула я.
Он поднял большую загорелую руку и обхватил пальцами мою щеку, так нежно, словно я была хрустальная.
– Я-то точно не хочу тебя ни с кем делить. Хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. Ты моя, и я никогда тебя не отпущу.
– Это не мешало тебе отказывать мне в физической близости многие месяцы, – задыхаясь, произнесла я. Внутри у меня все горело от ревности и страдания. – А я умирала от любви к тебе. Сходила с ума. Я… даже кончила, обтираясь о твою ногу, как полная идиотка. Ты не допускал меня до себя, а я умирала от желания. У тебя больше выдержки, чем у самого Зевса! А не успела я ступить за порог, как они притащили тебе всех этих шлюх, и для них, конечно, нашлось место в твоей постели.