Равнодушные
Шрифт:
Теперь она видела лишь потолок, и до ее слуха доносились только хлесткие удары ночного ветра. Она беспрестанно повторяла себе, что скоро ей надо будет встать и выйти из дому, незаметно закрыла глаза и задремала… Хрупкое забытье с внезапными пугливыми пробуждениями постепенно перешло в глубокий сон.
Сон был бездонным и черным, как смола, — и он, несомненно, сыграл свою роль в путанице и страхах этой ночи. То, что ей ничего не снилось, ввело Карлу в заблуждение: ей показалось, что она спала очень долго. Внезапно, без всякой видимой причины она пробудилась. У нее перехватило дыхание. Она похолодела от ужаса, когда поняла, что спала. «Я заснула, — испуганно подумала она, блуждая взглядом по мирной, освещенной комнате. — Который час… Два часа ночи или три?!
— Я заснула, — громко повторила она, обхватив голову руками и глядя в зеркало на свои растрепанные волосы и лихорадочно блестевшие глаза.
Вскочила, подбежала к стоявшим на комоде часам. Прошло не больше сорока пяти минут — часы показывали без четверти двенадцать.
Это показалось ей невероятным. Она решила, что часы остановились, поднесла их к уху. Нет, часы шли, она не ошиблась, еще не поздно спуститься в сад, к Лео. Сама не зная почему, она вдруг огорчилась. Снова поставила часы на комод.
Но теперь у нее возникло новое сомнение: где и когда она должна встретиться с Лео? Она помнила, что было написано: «Через час», — не забыла она и того, что Лео будет ждать ее в машине у ворот сада. Но так ли это? «Записка, — внезапно подумала она, — куда девалась записка?» Она поискала вокруг и ничего не нашла. Посмотрела на комод, уставленный безделушками, — ничего. Подошла к кровати, порылась в простынях, перевернула подушку — ничего. Ею овладело непонятное беспокойство. Где же эта записка? Она забегала по комнате, раскидала одежду, перерыла все ящики… и вдруг застыла на месте. «Попробуем разобраться спокойно, не торопясь, — подумала она. — Я прочла записку внизу, в холле, и я наверняка держала ее в руке, когда вошла в комнату. Значит, она здесь. Не надо волноваться — она где-то здесь». Она медленно, методично, точно ловила маленькую бабочку или мышку, обыскала всю комнату. Стараясь не запачкать платье, нагнулась и пошарила под мебелью, касаясь лбом пыльного пола. Она заглянула во все тайники, пытаясь отыскать клочок бумаги. Когда она подымалась, то почувствовала боль во всех суставах. Она прикрыла глаза и стояла неподвижно, раскинув руки, и ей смутно представлялось, что эти отчаянные поиски — наказание за ее грехи. Всякий раз, когда она нагибалась вновь, ей хотелось переломиться надвое и навсегда остаться лежать на полу, как сломанная игрушка.
Она с ребяческим упрямством искала записку в самых немыслимых местах: в корзинке с вышиванием, в пудренице… И ничего не нашла. Усталая, потрясенная неудачей, села на кровать. Что же это была за записка, если она исчезла, едва ее прочли? Сама сказочная нереальность сна вносила еще большую сумятицу, мешала ей вспомнить что-либо. Так бывает порой, когда после необычайных, мимолетных событий начинаешь думать: «Произошли ли они наяву, или мне все это пригрезилось? А может, я вообще их придумал?»
Рукопожатие и этот клочок бумаги на миг прервали обычное течение ее жизни, и в это трудно было поверить. Потом все стало, как прежде. В своем смятении Карла непременно хотела отыскать записку Лео сейчас же. Она хотя и смутно, но помнила, что получила ее. Однако никак не могла припомнить ее точного содержания. Да, она держала записку Лео в руках и, кажется, прочла ее, но твердой уверенности в этом у нее не было, и теперь ее мучили сомнения.
«Что же там было написано? Будет ждать ровно через час? Не поздно ли уже? Не слишком ли сильный на улице дождь? Не лучше ли лечь в постель и уснуть, чтобы утром начать прежнюю жизнь?» Она сидела неподвижно, согнувшись, а время летело, обгоняя ее. И ей казалось, что от всех этих сбивчивых мыслей нет иного спасения, кроме как умереть, наложить на себя руки.
Внезапно она вздрогнула — часы звонко пробили полночь. И тут ей впервые пришла в голову здравая мысль: «Спущусь в сад. Если Лео там не будет, значит, мне все это приснилось». Она посмотрела на часы, — должно быть, Лео ждет не меньше пятнадцати минут. И тут она лихорадочно заторопилась; подбежала к окну, прижалась
В передней еще горел свет, все стояло на своих местах: кресла, диван. Карла бесшумно вытащила из ящика стола ключи от дома и с величайшей предосторожностью, держась сначала за стенку, потом за перила, спустилась по узкой лестнице. Деревянные ступеньки поскрипывали у нее под ногами, второй лестничный марш показался ей совсем темным. Она с трудом различала лишь коричневый ковер, сбегавший вниз по ступенькам. Внизу было темно. Она зажгла свет, прошла по коридору между двумя рядами зеркал, сняла со стенки зонтик, отворила входную дверь…
Дождь лил не переставая, воздух был влажным, из черной тьмы до Карлы со всех сторон доносился монотонный шум. Карла спустилась по мраморной лестнице и раскрыла зонтик таким привычным жестом, что сама поразилась.
«Видно, и впрямь при необычных обстоятельствах все происходит необычно, совсем не так, как всегда», — мелькнуло у нее.
Она подумала, что не испытывает ни той грусти, ни стыда, которые на ее месте испытала бы всякая другая. Она спокойно, чуть пригнувшись под зонтом, стараясь, чтобы секущие струи дождя не попали ей на лицо, старательно обходя лужи, пересекла аллею. Она шла по саду, не чувствуя ни удивления, ни даже той безбрежной печали, которая бывает неизбежным спутником всех тяжких решений и поступков. Мокрый гравий хрустел под ногами, она с удовольствием прислушивалась к его похрустыванию.
Она подняла глаза и увидела прямо перед собой черное пятно ворот, два белых столба, темную зелень большого дерева, сгибавшегося под порывами ветра и дождя. Открыла боковую калитку, вышла на улицу и посмотрела влево. Лео ждал ее с правой стороны. «Его уже нет, уехал», — разочарованно подумала она, глядя на мирный свет дугового фонаря у края мостовой. Но сзади машина Лео уже нагоняла ее, опережаемая на миг огнями фар.
«Прощайте знакомые улицы, весь квартал, в котором, словно вражеская армия, буйствовал дождь, виллы на холмах, уснувшие вместе с мокрыми садами и длинными, тенистыми аллеями, растревоженные бурей парки, прощай квартал добропорядочных людей».
Сидя рядом с Лео, Карла изумленно смотрела, как струи дождя злобно хлещут в смотровое стекло, как в них растворяются огни города, рекламы и фары встречных машин. Казалось, улицам не будет конца; они извивались, одна вливалась в другую, либо кружилась где-то внизу, под стремительно несущимся вперед капотом машины. Ее подбрасывало на ухабах, и на миг из ночи выплывали черные фасады зданий и вскоре исчезали вдали, точно океанские суда, утопающие в гигантских волнах. Черные группки людей, освещенные двери, уличные фонари, все на какое-то мгновение выбегало навстречу стремительно летящей машине и тут же навсегда исчезало, поглощенное тьмой.