Равные звездам
Шрифт:
Карина закончила жевать псевдояблоко, отложила огрызок на скамью и зевнула.
— Надо все-таки выйти перед сном подышать. Душно что-то, — пожаловалась она. — Вроде и дождь весь день лил, а свежести никакой. И давит как-то — давление меняется, что ли? Ты не помнишь, те, с автоматами, нас уже проверяли сегодня?
— Один прямо сейчас напротив дома дежурит. Днем встал, я видела, когда мы с Тамшей за водой к роднику ходили.
— О! Пойдем позлим гада, — Карина вскочила с топчана, словно и не сидела только что квелая.
— Кара! — предостерегающе произнесла Цукка. —
— Вот и Мати так же говорит — не пугай, мол, маленьких! Ладно, не стану приставать к мужчинам, а то еще испугаются и убегут со страху. Но подышать перед сном все равно надо.
Вместе они вышли из хижины, прихватив по большому чешуйчатому фрукту с бороздой по окружности, по которой он легко разделялся на две половинки. Солдат Дракона и в самом деле сидел на корточках в десяти шагах от входа, у глухой задней стены соседнего дома. Он оказался совсем молодым парнишкой — лет семнадцати-восемнадцати, не больше, одетым в мешковатые шаровары и кожаную безрукавку, из-под которой на груди проглядывала небольшая татуировка — схематичное изображение крылатого змея. Завидев Карину, он вскочил на ноги, судорожно сжимая автомат. Даже в стремительно сгущающихся сумерках было видно, что его лицо заметно побледнело.
— Поставили, какого не жалко, — прокомментировала Цукка. — На тот случай, если тебе захочется ему башку оторвать или еще что-то…
Очевидно, парнишка понимал общий, потому что попятился, отчаянно выцеливая Карину автоматом. Его руки тряслись так отчетливо, что ствол оружия ходил ходуном.
— А мне говорила не злить, — укоризненно заметила Карина. — Зачем ребенка пугаешь?
Она быстро пересекла отделяющее ее от солдата расстояние и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Мальчик, казалось, балансировал на грани обморока.
— Кара… — предостерегающе сказала Цукка.
— Как тебя зовут? — не обращая на нее внимания, спросила Карина. Солдат дернулся, оступился, зацепился пяткой за торчащий из земли корень — и повис, выронив автомат, в неестественной позе, подхваченный манипуляторами.
— Аккуратнее, а то убьешься ненароком, — посоветовала Карина, придавая ему вертикальное положение и отпуская. — Да не дрожи ты так. Ничего я тебе не сделаю.
— Момбацу сама Карина — великий шаман! — запинаясь, проговорил паренек. — Пожалуйста, не убивай меня! Мне приказали…
— Да не стану я тебя убивать! — Карина почувствовала нарастающее раздражение и постаралась немедленно его подавить. В конце концов, он не виноват, что она устала до потери пульса. — Как тебя зовут?
— К-карим, выс-сокородная сама! — едва выговорил дрожащими губами солдат. — Ор-ранжев-вый клан…
— Есть хочешь?
— А? — казалось, паренек просто не понял, что у него спросили.
— Ты тут с обеда сидишь. Проголодался, наверное. Есть хочешь? — Карина протянула ему зажатый в руке плод, и Карим отпрянул, словно от ядовитой змеи. — Ну, не хочешь — твои проблемы. Вечер уже. Ты нас проверил? Проверил. Можешь топать к своим и доложить, что мы на месте. Беги давай.
Не отрывая от нее взгляда, паренек попятился, медленно поднял с земли автомат, после чего развернулся
— Меня упрекаешь, что пугаю, а сама-то! — фыркнула Цукка. — Ишь, благотворительница нашлась! «Есть хочешь?» — передразнила она. — О, смотри, Тамша топает!
Деловито спешащая Тамша, которую они уже научились узнавать даже с закрытым лицом по узору на кубале, и в самом деле вынырнула из сумерек. В одной руке она держала большой кусок чего-то белого и угловатого, а в другой — пакетик из чего-то вроде желтой тростниковой бумаги.
— Находить белый камень! — гордо сказала она. — Господин Мамай давать глина мух. Теперь яйцо не портиться!
— Что давать? — поразилась Цукка.
— Глина мух, — обстоятельно пояснила Карина, разламывая свой плод и вгрызаясь в одну из половинок. По ее лицу потек густой сладкий сок. — Чтобы яйцо не портиться. Тамша, и что с этим добром делать?
Вместо ответа женщина поманила их за собой в хижину. Там она распустила капюшон, зажгла небольшой факел из пропитанного какой-то густой смолой трубчатого стебля, воткнула его в подставку в виде небольшой рогульки на глиняном основании и положила камень и сверток на скамью. Взяв небольшой кувшин, она налила в него воды и вопросительно потыкала в него пальцем:
— Карина сделать воду чистый?
— Сейчас сделаю… Готово. Вода безопасная, можно пить.
— Не пить, — помотала головой служанка. — Яйцо хранить. Белый камень крошить, вода яйцо хранить.
Она взяла белый камень со скамейки, извлекла откуда-то из-за лавки крупный кусок чего-то вроде гранита и начала тереть их друг о друга над кувшином.
— А камень, похоже, известняк, — Цукка приблизила любопытный нос к кувшину и чуть не получила по нему камнем, когда Тамша не рассчитала усилий. — Он же известь обыкновенная негашеная. Кара, а ведь я припоминаю что-то насчет хранения яиц в известковом растворе.
— Никогда не слышала, — удивилась Карина. — Тамша, ну-ка, дай мне, быстрее получится. Сколько крошить? Все?
Она забрала известняк из рук женщины и вопросительно посмотрела на нее.
— Столько, — показала та пальцем. Карина манипулятором превратила указанный кусок в мелкую пыль, просыпавшуюся в воду.
— Хорошо, — кивнула Тамша. За прошедшее время она уже совершенно привыкла к способностям Карины и перестала шарахаться от нее, когда та занималась «колдовством». — Теперь яйцо мазать глина мух, в воду ложить.
Она развернула бумажный сверток и извлекла на свет плотную желтую субстанцию, оказавшуюся пчелиным воском. Взяв из кучки яиц одно, она несколькими быстрыми движениями натерла его воском и опустила в воду. За первым яйцом последовали и остальные. Три штуки в кувшинчик не вошло, и Тамша отложила их в сторону.
— Утро печь, вкусно есть, — пояснила она. — Вода яйцо лежать, не портиться. Весна лежать, лето, осень, даже зима лежать, все хороший.
— Ну вот, Цу, а ты говорила — холодильник! — рассмеялась Карина. — Все, девочки, я спать ложусь. Много у нас на завтра записалось… тьфу, много еще в деревне необследованных осталось?