Рай Сатаны
Шрифт:
– Когда я подошла, ты сам справился… И вообще, женщинам нравятся самостоятельные мужчины. Что у тебя с затылком?
– Бандитская пуля, – лаконично ответил я, на длинные фразы меня не хватало. – А что с твоим плечом?
Ее правый рукав был разрезан, и на правом плече и части предплечья белел сквозь разрез кокон самонакладывающегося бинта. А в левой руке Лайза сжимала свою неразлучную камеру. Профессионалка…
– Аналогично… Пустяк, по мягким тканям чиркнула.
– Стрелял Джафар?
– Нет, Лануа.
– Скажи, он…
– Подожди, – оборвала
Аптечка и в самом деле нашлась, и благоверная тут же пустила ее в ход. Вкатила обезболивающего, затем стала превращать меня в подобие египетской мумии, начав с головы. А я, едва боль утихла, вернулся к нашим баранам:
– Мне неудобно спрашивать о таком любимую женщину, к тому же раненую, но все-таки позволю себе бестактный вопрос: не ты ли случайно застрелила Лануа?
– Я, – не моргнув глазом, подтвердила любимая и раненая женщина. – Стыдно признаваться в таком любимому мужчине, но я признаюсь: застрелила и не случайно. Вполне осознанно. Но, в качестве смягчающего обстоятельства, прошу высокий суд учесть, что он нажал на спуск первым.
– Ты отлично стреляешь, – вздохнул я.
– Ну вот, наконец-то дождалась искреннего комплимента…
– Лучше бы ты стреляла не так метко… Мне о многом хотелось расспросить этого господина.
– Можешь расспросить меня.
– В смысле?
– Так ты еще не догадался, что Стальная Маска – это я? Не дергай головой, бинт криво ляжет.
Перед ним раскинулась огромная долина, края которой чуть поднимались по отношению к ее центру. А в центре раскинулась аль-Масджид аль-Харам, Запретная Мечеть.
Ошибиться было невозможно: огромное пустое пространство, посреди которого возвышалась Кааба, лишь шелковый кисуах почему-то не черного, а снежно-белого цвета.
И горделиво высились девять минаретов, ни одна мечеть в мире не имеет их столько, лишь эта, самая священная для любого мусульманина…
А чуть дальше сверкали стеклами башни Абража аль-Баита.
Багиров не удивился. Ничуть. Все правильно. Так и должно быть.
И не в тумане тут дело, туман – это порождение шайтана, может увести человека в любую даль, за тысячи километров от дома, в самые гнусные и мерзопакостные места…
Но только не сюда.
Он выбрал свою дорогу, и прошел ее, и спустился в Ад, и выбрался из него… Он сражался с трехглазым демоном и победил. Он заслужил.
Где-то в глубине души слабо пискнул скептик и маловер: может быть, все это мираж, какой-то оптический эффект?
Багиров крепко зажмурился, затем сильно потер глаза. Мечеть Аль-Харам осталась на месте.
Но зачем мучить себя сомнениями, если можно подойти и посмотреть?
Он расстегнул ремень, кобура с «дыроделом» упала под ноги. За ней последовал нож в ножнах. С оружием Багиров расстался без колебаний, никто не входит в Святой Город вооруженным. И не спеша направился в сторону ближайших домов – белоснежных строений,
Он не торопился, но дома приближались с удивительной быстротой, словно каждый шаг переносил его на десяток метров. Когда из-под ног исчезли камень и лед, Баг не понял и не заметил. Но сейчас он шагал по обочине асфальтового шоссе.
В каком-то маленьком и дальнем уголке сознания еще жило убеждение: такого не может быть, он на Таймыре, он просто сошел с ума и видит картинки, порожденные больным мозгом…
Баг нагнулся, осторожно коснулся асфальта. Осязание подтвердило: да, асфальт, твердый, горячий… Скептик и маловер посрамленно умолк.
– Добро пожаловать, Абдулла! – прозвучал за спиной голос, низкий и звучный.
Багиров резко обернулся.
Только что рядом никого не было, он мог поклясться. И он не слышал никаких шагов. Тем не менее сейчас перед ним стоял высокий, статный человек в белой джалабии, и это была не та профанация, что выдают за традиционные мусульманские одежды модельеры в странах Исламского Союза.
Лицо человека казалось смутно знакомым. Баг попытался вспомнить, где и у кого он видел эту черную бороду с благородной проседью, этот глубокий и внимательный взгляд черных глаз. Казалось, еще чуть-чуть, и имя сорвется с языка, и они радостно обнимутся со старым знакомцем… Но нет, не смог, не вспомнил.
– Добро пожаловать домой, Абдулла, – вновь заговорил знакомый незнакомец. – Домой, в Макку ал-Мукарраму.
Багиров сглотнул комок в горле. Значит, все правда… Не бывает миражей, беседующих с путниками, и никакому порождению шайтана не выговорить имя Святого Города – оно застрянет у него на губах и разорвет гортань в клочья… Скептик и маловер в душе Багирова тихо и безболезненно скончался.
– Мир вашему дому, – с трудом произнес сержант.
Отчего и почему они беседуют с жителем Мекки по-русски, он даже не задумался.
– Как ты могла?! Жена моя и мать моих детей… в будущем, надеюсь… и вдруг шпионка!
– Дорогой, ты не мог бы коротко, навскидку, перечислить секретные объекты России, за которыми я шпионила здесь, на Таймыре? Если список окажется слишком коротким, можешь добавить в него совершенные теракты и диверсии. И завербованных российских граждан.
– Так дела не делаются… Твое начальство могло бы договориться с моим, если их интересы действительно совпадают. И мы бы работали тандемом на вполне законных основаниях.
– Ты так веришь своему начальству?
На этот скользкий вопрос я предпочел не отвечать. Вера в начальство у военных людей испаряется очень быстро. Еще в кадетском корпусе. Или в военном училище. У рядовых – в учебной части.
– Я нашим генералам не доверяю абсолютно, – сказала Лайза, не дождавшись ответа. – Я работаю на одного конкретного человека, верить которому у меня есть все основания. На Раджива Чанга.
– Э-э-э… Чанг… Пресс-секретарь ИКА?
– Ну, если ты не забыл, Лануа тоже числился у нас пресс-секретарем, – крайне обтекаемо ответила Лайза.