Райский уголок. По велению сердца
Шрифт:
— Я точно не знаю.
— Меня можно найти в отеле «Континенталь» — я там живу. Найдите меня, если появится необходимость. Можете обращаться в любое время.
— Спасибо, миссис Уэббер. Я вам очень признательна.
— Нет, нет, не благодарите.
Кэрри показала в сторону.
— Несколько минут назад там была пожилая дама. У могилы бабушки. Вы не знаете, кто это?
— Это Мерайя. Она бывает здесь почти каждый день. Она была няней Беатрис и ее брата, когда те были еще детьми. О, как давно это было! Должно
Кэрри бросила взгляд в сторону ворот, за которыми скрылась дама в черном.
— Да, конечно. Я помню, бабушка рассказывала о ней. Я представить себе не могла, что она жива до сих пор. Где же она живет? Вы не знаете?
— О, здесь все знают старую Мерайю. Ома живет в небольшом домике недалеко от Покте-ди-Серральо.
— Мне бы хотелось встретиться с ней.
— Несомненно, моя дорогая, несомненно. Я устрою для вас встречу, если хотите. Только знайте: ока довольно своенравная особа.
— Благодарю вас. — Прощаясь, Кэрри протянула руку. — Рада была познакомиться.
Женщина улыбнулась и вместо того, чтобы пожать предложенную ей ладонь, проворно ухватила Кэрри за руку.
— Не стоит благодарности. Вы понимаете, мы здесь все большие друзья. Пойдемте, я покажу вам могилы. Вы непременно должны посмотреть наш самый знаменитый надгробный памятник — вон там, видите? Небольшая фигурка сидящей женщины с собакой у ног. Луиза де ла Раме — очень известная романистка. Она родилась в Бери-Сент-Эдмундсе, можете себе представить? Большую часть жизни провела в окружении собак. Впрочем, о вкусах не спорят. Я всегда так говорю. Каждому свое…
Миновав памятник Луизе де ла Раме, который, несомненно, был самым интересным на кладбище, Кэрри и ее спутница прошли в тихий тенистый уголок, где под ветвистым распускающимся каштаном над землей возвышались три мраморных надгробия, установленные явно в разные годы. Самое старое из них потемнело от времени и покрылось лишайником. Надпись на нем была лаконичной, словно кто-то желал сохранить в тайне причину смерти.
Леонард Джонстоун.
Родился в 1842 — умер в 1867.
— Джонстоун? — спросила Кэрри.
— Девичья фамилия вашей бабушки — Джонстоун, моя дорогая. Ее отец был англичанином. Он женился на итальянке. Говорят, она была очаровательна. Беатрис стала носить фамилию Свон после замужества.
— О, разумеется, какая я недогадливая. — Леонард Джонстоун. 1842–1867. Брат Беатрис умер совсем молодым. — Вы не знаете, от чего он умер?
Последовала многозначительная пауза. Кэрри взглянула на свою спутницу. Та стояла с поджатыми губами, глядя на памятник.
— Да-а-а. Говорят…
— Что?
— В деревне ходили слухи… — женщина колебалась в нерешительности, — в его смерти было
Кэрри покачала головой.
— Насколько я помню, нет. О нем никто никогда не упоминал. Разумеется, я знала, что у бабушки был брат. Но как он умер…
— Они были очень близки, он и твоя бабушка. Он умер — о! — всего за несколько месяцев до того, как она вышла замуж за твоего дедушку.
Кэрри изумленно смотрела на нее.
— И люди до сих пор говорят об этом? Боже мой, прошло более пятидесяти лет!
Мэри Уэббер засмеялась.
— Не забывайте моя дорогая, что это Багни-ди-Лукка. А что касается Багни-ди-Лукка, здесь помнят обо всем, словно это произошло вчера. Всего лишь вчера.
— И что же помнит Багни-ди-Лукка об этой смерти? Почему она была странной?
Женщина наклонилась поближе и заговорила очень тихо, как будто — раздраженно подумала Кэрри — они были окружены людьми, а не каменными надгробиями.
— Кажется, он был весьма чувствительным молодым человеком. Говорят, он покончил с собой…
— Как это ужасно. — Кэрри с грустью взглянула на памятник с его краткой равнодушной надписью. — Как это ужасно, — тихо повторила она.
— Конечно, это только слухи, — сказала спутница Кэрри. — Я не знаю ни одного человека, который бы подтвердил, что это правда. Просто слухи.
Кэрри приблизилась к надгробию, расположенному посередине. Последнее пристанище Беатрис. Небольшая мраморная плита, украшенная резными виноградными листьями. Как и у ее брата надпись была предельно краткой.
Беатрис Свон.
Родилась в 1846. Умерла в 1912.
— Видимо никто из них не увлекался эпитафиями, — заметила Мэри Уэббер, которая не отставала от Кэрри. — Смотрите, у Генри то же самое.
Генри Свон.
Родился в 1868. Умер в 1922.
— Три жизни, — тихо произнесла Кэрри.
Ее спутница наклонилась к могиле и выдернула сорняк.
— Все там будем, моя дорогая. Все. — Она распрямилась. — Ну, я оставляю вас одну. Не забудьте — отель «Континенталь». Вы без труда его найдете — он на главной улице. В любое время, с любыми вопросами.
— Спасибо.
После того, как миссис Уэббер удалилась в глубь кладбища, Кэрри еще долго стояла неподвижно у могилы Беатрис, слеша ссутулив плечи и засунув руки в карманы вязаного жакета. Слабый свежий ветерок перебирал ее волосы. Она положила руку на прохладный мрамор надгробия, поглаживая его там, где было выгравировано дорогое имя.