Райское Местечко
Шрифт:
В таком настроении я вышел на террасу и облокотился на перила. На выложенной камнем площадке в тени деревьев с перистыми листьями и желто-розовыми метелками соцветий уже стоял большой стол, накрытый тонкой белой скатертью, и легкие плетеные кресла. Из-за угла коттеджа появилась Мелисса, осторожно направляя огромный поднос-антиграв, уставленный тарелками, чашками, вазочками, чайничками и бог знает еще чем. Она провела поднос до стола и установила его в центре.
На Мелиссе было просторное светло-зеленое платье из очень тонкой ткани. Оно струилось и обволакивало ее фигуру, ветерок шевелил длинный подол. Я не мог отвести от Мелиссы взгляд.
Мелисса села в
– Доброе утро, Алекс! Как тебе спалось на новом месте?
– Доброе утро, Мелисса! Спасибо, вы все предусмотрели. Коттедж очень удобный. И все – совершенно в моем вкусе.
– Я же говорила, что хорошо тебя знаю,- засмеялась Мелисса.
«А если знаешь, значит, мучаешь меня сознательно? Или не понимаешь, как трудно мне быть рядом с тобой, спать под одной крышей с тобой и не иметь права даже дотронуться до тебя?… Или ты искренне не понимаешь мое состояние? Этого не может быть, ты же селфер! И такая опытная женщина!»
Мелисса задумчиво посмотрела на меня и улыбнулась:
– Алекс, тебе так идет синий цвет!
Я понял, что с этого момента синий цвет будет основным в моей одежде, когда я не в форме.
– Белый – тоже очень неплохо, но этот синий!
Она помолчала.
– Знаешь, и у меня ведь бывают проскопические видения, которые я не могу себе объяснить. Но когда я увидела этот синий оттенок… Нет, я все равно не понимаю. Ладно, давай завтракать.
Завтрак был песней. Нет, сборником песен. Начиная с необыкновенной манной каши в серебряной тарелочке – с амброзией они ее, что ли, варят – и заканчивая чашечкой изумительного черного кофе (а до этого я выпил кружку кофе с молоком). Тонкие ломтики тающего во рту мяса, яйцо всмятку с белым хлебом и сливочным маслом, сыры на любой вкус, удивительные помидоры с биостанции, творог трех сортов, сметана и сливки, мороженое с абрикосовым, земляничным, вишневым и смородиновым вареньем… И над всеми тарелочками, вазочками и чашечками порхали изящные ручки Мелиссы, выступающей в роли радушной хозяйки. Наконец я почувствовал себя удавом, проглотившим семейство кроликов. Да, селферы любят жизнь и умеют получать от нее удовольствие. Но, пожалуй, через несколько дней с такими обедами и завтраками я просто не влезу в свой скафандр.
Допив кофе, Мелисса закурила и встала.
– Алекс, у тебя всего час свободного времени, а потом займемся делами. Встретимся вон там, у бассейна.- Мелисса показала на гранитную лестницу, ведущую с площадки куда-то вниз.
В это время из-за угла коттеджа вышла высокая черноволосая женщина средних лет. Мне показалось, что в ее движениях присутствует нечто не совсем обычное.
– Это Валентина Петровна. Она в отставке, в прошлом – десантник, была со мной во Второй экспедиции на Саракосту,- понизив голос, сообщила мне Мелисса.
«В этом случае,- подумал я,- домоправительнице должно быть хорошо за двести! Но свои навыки десантники сохраняют, видно, до последней минуты жизни…»
Когда Валентина Петровна подошла, я встал и коротко поклонился.
– Валя, знакомься, это Алекс, мой Потенциал.
– Валентина Петровна, рад познакомиться. Спасибо за завтрак, и за вчерашний обед, и за бесподобные пирожки! Вы изумительно готовите! Невозможно удержаться от добавок! – Моя благодарность шла из глубины души, дислоцирующейся, несомненно, в желудке.- И я очень благодарен вам за то, как вы подготовили мне коттедж, огромное спасибо! Там так удобно, так красиво! Такие изумительные букеты!
Тут я вспомнил, что мне рассказывал отец о хороших манерах былых времен, и я протянул руку, чтобы поздороваться, а когда она протянула мне свою, я склонил голову, поднес ее руку к губам и поцеловал. Надеюсь, это не выглядело нелепо. Возможно, я сделал что-то и не совсем правильно, но ветерану-десантнику явно было очень приятно.
– Ну,- смущенно проговорила Валентина Петровна,- я все сделала, как сказала Лисса, а цветы она сама выбирала.
Мелисса бросила на Валентину Петровну короткий взгляд, и та смутилась еще больше.
– Да, составление букетов – одно из моих хобби, и я пользуюсь любым случаем,- небрежно бросила Мелисса.- Встречаемся через час, пока.
И она, прихватив со стола сигареты, легким шагом стремительно удалилась в сторону своего коттеджа.
«Ничего себе,- сказал мой внутренний голос,- что бы это значило?» Я был озадачен.
Чтобы не показать, что я обратил внимание на эту короткую сцену, я спросил у Валентины Петровны:
– Разрешите, я помогу вам убрать со стола?
– О, как мило, благодарю,- ответила она, но было видно, что она расстроена и недовольна собой: в десантных войсках актерскому искусству не обучают.
Составляя посуду на поднос, я был рассеян, мысли мои метались, сердце билось в ускоренном ритме. Я быстренько отвел поднос, следуя за Валентиной Петровной, на кухню своего коттеджа. Оказалось, что за одной из створок шкафа находится маленький лифт, на котором Валентина Петровна с подносом и уехала на какой-то нижний уровень.
Я в задумчивости вышел в сад, пробрался сквозь кусты жасмина и стал спускаться по склону вниз. Вскоре я попал в часть парка, невероятно похожую на Ливадию. На склоне росли итальянские сосны, на земле сквозь многолетние наслоения длиннющих сухих иголок пробивалась редкая трава, солнце освещало склон под тем же углом, что и на побережье Крыма, также пахла нагретая солнцем кора с потеками смолы. Внезапно я наткнулся на маленький павильончик. Стены его, и внутри, и снаружи, были выложены выпуклыми камнями и ракушками, среди которых, составленные из осколков цветного стекла, змеились водоросли, плавали яркие рыбки и извивались осьминоги. Внутри павильончика стояли несколько плетеных кресел и столик.
Я сел в кресло и решил привести свои мысли в порядок. Я припомнил все детали, все мелочи последних суток и пришел к неутешительному выводу, что Мелисса просто играет мной, что все было подстроено: и разлетевшиеся по полу бумаги, и разговоры по связи, и образ юной девушки в прихожей, и образ Нади, и картины «Маковской», и проговорившаяся о цветах домоправительница. Разыграть все это ей было совсем не сложно. Она прекрасно знала, когда я вошел в Департамент, и специально приоткрыла окно. Разговоры с Катрин и Сэмом могли быть записаны, и запись прокручена в нужный момент. То, что я люблю картины «Маковской», ей было прекрасно известно… Она просто тестировала меня, а разговор ловко поворачивала в нужную сторону.
Но все ли тесты Мелиссы я распознал? И все ли тесты прошел? И желала ли она, чтобы я влюбился в нее? Если да, то зачем? Для большей преданности? Но разве не достаточно преданности офицера Космофлота своему Адмиралу? Или она считает необходимым, чтобы я страдал? И с этой целью будет бесконечно меня дразнить, сводить с ума? Чтобы процесс превращения в селфера завершился быстрее? Да, это жестоко. Но через какие жестокости прошла она сама? И другие селферы?
В стройную картину моих подозрений не укладывались два момента: во-первых, Мелисса никак не могла знать, что я еще раньше влюбился в ее маску Нади, а во-вторых, невозможно было предугадать, что я заговорю о цветах в своем коттедже.