Разбитые маски
Шрифт:
– Замолчи, у меня в ушах звенит, – пробормотала Ольга, вслушиваясь в длинные гудки. – О чем ты говоришь, Илья? Какой еще бес?
– Не надо было оставлять себе ожерелье, – пояснил он. – И держать в доме кольца! И вообще, если хорошенько поискать, то, я думаю, все вещи найдутся здесь, за исключением тех, которые она могла продать.
В трубке наконец раздался голос Самохина. Ольга молча поманила Илью. Она вдруг раздумала объясняться со следователем. «Если я посажу Ирину, как это будет выглядеть? Как бабья месть? Нет, ни за что».
Илья говорил
– Да, по-видимому, это те самые кольца, – говорил Илья. – Я их припоминаю. И еще там есть страховые полисы, девочка их нашла. Знаете? Она сама призналась? Вы с ней виделись?
Положив трубку, он радостно сообщил:
– Ирине конец, она попалась!
– Чему ты радуешься? – грустно спросила Ольга. – Подумай, чем это может кончиться.
– А чем еще, кроме ее ареста?
– Но девочка останется сиротой!
– Таня! – крикнул он, и «сирота» тут же объявилась в дверях. Расстроенной она никак не выглядела. Скорее наоборот, она сияла и впервые стала похожа на ребенка. – Детка моя, ты ведь предпочитаешь жить с нами?
– Разумеется, крестный, – почти кокетливо ответила она. – Вы ведь не будете меня бить?
Илья поклялся всеми святыми, что у него скорее руки отсохнут, чем он прикоснется к Тане.
Девочка была довольна:
– Папа тоже никогда меня не трогал. Хорошо бы ее посадили лет на десять! А еще лучше – пожизненно! И этого мало будет!
– Замолчи!
Этот возглас вырвался у Ольги непроизвольно. Незадолго перед тем она твердо решила не вмешиваться, предоставить события их естественному ходу. В конце концов, что она может изменить? Если Ирина сама себя погубила, упустив из виду несколько деталей, туда ей и дорога. Но все-таки девочка ее пугала. Пугал и Илья – он радовался слишком искренне.
«Неужели я ей и впрямь сочувствую? – изумлялась женщина. – Этой стерве, которая била меня по лицу, которая отравила мою любовь, мою семью, лишила меня самоуважения? Да я всегда желала ей только несчастья! А теперь, когда она попалась, мне почему-то ее жалко!»
Она сама не верила тому, что это чувство искренне. Но как ни старалась, не могла обрадоваться гибели Ирины. Ей становилось все тяжелее, а Таня между тем веселилась:
– Теперь я смогу перенести свои вещи в другую комнату. Та слишком маленькая, и там никогда не бывает света. Окна во двор, а под ними помойка… Она нарочно засадила меня в самую темную конуру, чтобы я не глазела на улицу и не отвлекалась от учебы. А теперь я куплю себе все, что захочу! – Она забеспокоилась:
– Дядя Илья, я ведь смогу распоряжаться деньгами?
– Разумеется, детка, они твои! – ласково сказал он. И на этот раз Таня не стала возмущаться, почему с ней обращаются как с маленькой.
Ольга не выдержала:
– Прекрати прыгать! – Она повысила голос совсем как в лицее, когда ученики окончательно теряли чувство меры и принимались ходить на голове. – Ты ведешь себя безобразно! Немедленно собирай вещи и уходим отсюда!
– Да зачем торопиться? –
По дороге домой, в такси, Илья снова завел речь об отъезде в Германию. Он был счастлив, это было заметно с первого взгляда. Глаза блестели, голос звучал оживленно, интонации стали сплошь триумфальными. Он говорил как победитель:
– Теперь с этим чертовым делом покончено, и вскоре мы с тобой можем уехать. Документы у тебя в порядке? – Паспорт у меня есть, – неохотно ответила Ольга. – Но что-то я сомневаюсь.
– Почему?! Неужели ты думаешь, что лучше остаться в Москве, одной?
– Но я не одна. У меня тут неподалеку мама. Илья засмеялся:
– Можно подумать, я предлагаю тебе эмигрировать! Мы же вернемся, и очень скоро. О, ты увидишь, все пойдет как по маслу! У меня намечается большая сделка, и теперь все будет в порядке. И с деньгами в том числе.
Таня сидела молча, в разговор не вмешивалась, вопросов не задавала. Казалось, она даже не слышит, как спорят ее новоявленные опекуны, а думает о чем-то своем.
– Самое главное – поскорее уехать, – горячо агитировал мужчина. – Не упустить удачного момента. А еще нужно продать твою квартиру.
– Продать?! – ошеломленно переспросила Ольга. – Но зачем?!
– Ты думаешь, с нее будет много проку? Я не строитель, но и то с первого взгляда вижу, что ремонт получится не ахти. Они сэкономили на материале, покупали самый дешевый, а брали с вас, как за дорогой. Но тут уж ничего не поделаешь. Лучше всего побыстрее все доделать, хотя бы на скорую руку. И продать квартиру как новую. Увидишь – мы выручим большие деньги!
– Но я не собиралась ее продавать. – Ольга окончательно растерялась. – Ты никогда не говорил, что нужно продать… Где же я буду жить? Сам знаешь, тогда я лишусь последнего…
– Мы купим другую квартиру, а может быть, хватит и на загородный дом. Я присмотрел чудесный участочек в Подмосковье. Совсем близко от центра, если на машине, замечательный воздух, рядом водохранилище. – Илья был положительно вдохновлен этой идеей. – И мы сможем перевезти туда твою маму, она даже не почувствует разницы!
Ольга подумала, что об этом прежде всего стоит спросить ее маму. Сможет ли та жить с таким человеком, как Илья? Мама – ее заезженные виниловые пластинки с полным набором мировой классики, ее мягкие халаты, робкий взгляд и вечно извиняющийся голос. Ее нелюбовь к телефонным звонкам – дорого и не поговоришь толком. Ее телеграммы, болезни, добрые советы и грустный взгляд, так часто устремленный в себя… Женщина вдруг ощутила такую острую тоску, что чуть не заплакала. Как она могла что-то скрывать от матери? Почему до сих пор не приехала к ней, всего-то пути несколько часов. Почему не исповедалась во всем, что творилось вокруг нее последние дни…