Разборки в одной организации
Шрифт:
– Слышу. Самой бы одеться как надо.
– Циц. Сделайте все как положено.
Несколько дам, набросились на меня и мгновенно раздели. Из гардероба полетели многочисленные платья. Меня одевали, крутили перед зеркалом, раздевали и наконец оставили в длинном голубом декольтированном платье в обтяжку. Одна из женщин сделала пышную прическу и яркий макияж. Откуда то появились серьги из необыкновенных сапфиров, гранатовые браслеты и тяжелый кулон с большим кровавым рубином по центру, среди множества мелких. Особые страдания мне доставили
– А ничего, - сказал вышедший из соседней комнаты дядя, - даже очень хорошо. Ну что, готовы? Тогда поехали.
Мой дядя с гордостью знакомил меня со всеми именитыми гостями. Подошел Андропов.
– Надя. Неужели это вы, Надя?
– Что-нибудь не так, Юрий Владимирович?
– Не то слово, все так. Если бы сказать, что вы королева, то это даже недостойно для этого общества, вы просто изумительно красивы.
– Спасибо, Юрий Владимирович.
– Ну а тебе, генерал, - обратился Андропов к Щелокову, - непростительно прятать такой цветок в своей оранжерее.
– Я же ее передал к вам, Юрий Владимирович. Теперь вы следите за ней.
– Хитер, мужик.
Сутулясь, Андропов отходит. Щелоков подводит меня к Брежневу.
– Леонид Ильич, познакомьтесь, моя племянница, Надя.
– Очень приятно.
Генеральный секретарь облобызал слюнявым ртом мою руку.
– Какое прелестное создание, - скрипел его голос.
– Вы любите быструю езду?
– Я не пробовала...
– Это очень хорошо. Надо обязательно попробовать новые ощущения. Я предлагаю прокатится когда-нибудь со мной.
– Я не знаю. У меня работа...
– Кто ваш начальник?
– Семен Кузьмич, - за меня сказал. Стоящий рядом Щелоков.
– Ах, Сенька, - Брежнев поморщился.
– Я скажу ему, он вас отпустит.
К нам подходят еще двое мужчин. Теперь Брежнев меня представляет им.
– Знакомься, Наденька. Этот ворчун, Михаил Андреевич Суслов, а это угрюмый мужчина Борис Николаевич Пономарев. Уважаемые коллеги, наш друг, Николай Анисимович, столько лет имел такое необыкновенное чудо и срывал от нас.
– Увы, - оправдывался мой дядя, - когда она росла, то была гадким утенком, а теперь стала белым лебедем.
Он раньше даже никогда не интересовался мной.
– У вас очень красивый кулон, - сразу сказал Пономарев, обратившись ко мне и тепло пожимая руку.
– Это я ей подарил, - влез Щелоков.
– Помалкивай. Вообще, ты ее должен одеть в золото.
– Я очень рад с вами познакомиться, - Суслов смотрел на меня в упор, через свои очки, перехватив руку у Пономарева.
– Я тоже. Все вас видела в портретах. А вы...
– Что, не похожи?
– Очень интересны.
– Я тоже Мишке говорю, - выступил Пономарев, - улыбайся больше.
– Ладно тебе. Леонид, у нас к тебе разговор.
– Опять. Друзья, но сегодня же праздник.
– У нас праздников нету.
– Как все надоело, - вздохнул Брежнев, - ну, пошли.
Щелоков тащит меня дальше.
– Вон Кулаков, пошли к нему.
Рядом с улыбающимся мужчиной и скромно одетой седоватой женщиной, стоит Громыко, министр иностранных дел.
– А вот как раз и наши внутренние дела пришли, - кривит ртом Громыко, кивая дяде головой.
– Вы лучше сразу не ругайте, а посмотрите кого я вам привел.
Щелоков с улыбкой до ушей, похлопывает меня по плечу. Теперь все с любопытством глядят на меня.
– Кого же ты к нам привел?
– Моя племянница, Надя.
Кулаков сразу же раскланивается, Громыко только чуть кивает головой, а жена Кулакова расплывается в трогательной улыбке.
– Мария Николаевна, - сразу обращается Щелоков к жене Кулакова, - не могли бы вы присмотреть за моей племянницей. Мне сейчас нужно срочно переговорить с Леней, а Надя здесь никого не знает и не к кому ее пристроить. Моя жена куда то исчезла, тоже не могу найти.
– Иди, иди, генерал, - отвечает Мария Николаевна, - я послежу за твоей племянницей.
Щелоков уходит, прихватив с собой Громыко. К нам подходит еще одно знакомое по плакатам лицо. Я узнаю его, это же Машеров. Увидев его, Кулаков подобрался. Они перебрасываются словами.
– Зашевелились, сволочи, - говорит Машеров, кивая на группировку Суслов, Пономарев, Брежнев.
– Не хотят сдавать позиции.
– Надо, чтобы Юра прошелся по ним катком.
– Все будет, все сделаем. До съезда партии осталось полтора месяца.
Тут Мария Николаевна отвлекла меня. Она отводит меня в сторону.
– Брось этих мужиков, Надя, они вечно все в политике. Расскажи лучше, почему о тебе раньше ничего слышно не было?
– Наверно так и должно быть. Дядя своим вниманием не баловал, моя мама была на него в обиде, а теперь закончила институт, генерал вдруг вспомнил обо мне.
– Расцвела, поэтому и вспомнил, теперь не дай бог, будешь разменной монетой в этой дурной политике.
– Разве...,- я прикусила губу.
– Не стесняйся, видишь как проходящие женщины кланяются издали нам. Два месяца назад такого подобострастия не было, а как стали моего мужа проталкивать в генеральные секретари, так сразу отношение изменилось. Кругом все завертелись, появились льстецы, все стали набиваться в друзья. Кстати, откуда у тебя такой кулон?
– Мне его дядя сегодня повесил.
– Ай да генерал. Я точно такой же кулон видела три года тому назад на выставке коллекционеров. Кажется это штука украдена от туда.
– Мне он нравиться, на нем такие камни...
– Еще бы. Его стоимость такова, что любая из здешних особ, узнав о его цене, от зависти лопнет. А может быть кое кто уже и облился желчью.
– Хорошо что он не мой. Кончится этот вечер, я все должна вернуть дяде и это платье, эти туфельки, эти украшения.
Мария Николаевна улыбается.