Шрифт:
ОТ АВТОРА
Дорогие ребята!
Четверть
эти годы немало повидал неприметных героев в мирном и ратном труде. Вот об
их подвигах я и хочу вам рассказать.
Но вместе с тем мне очень хочется поведать и о животных, чья жизнь и
судьба тесно связаны с человеком в труде и в бою: это рысак Сокол,
пострадавший от волчьих зубов, собака Альфа — «аккуратный почтальон»,
которая спасла меня и Сокола, верный пёс Дружок — подносчик патронов,
погибший на могиле хозяина. Или несравненные «живые тягачи» — верблюды
Разбойник и Мишка, поводырь слепого — «учёная» Норка, быстроногая
Ласточка, дважды спасшая от гибели шестнадцатилетнего конника Петю
Сердюка.
Немало через мои руки прошло четвероногих пациентов, и я лечил их так
же внимательно и любовно, как медики лечат человека. Присматриваясь к
животным, я замечал, что не все они на одно «лицо», как думают некоторые
люди: у каждого свои привычки и повадки, свой «характер». Открывать эти
особенности у «братьев наших меньших», проникать в их внутренний мир,
понимать их поведение, желания, нужды и, в конце концов, умело управлять
ими — это очень интересно и поучительно.
Энгельс писал, что в общении с людьми собака и лошадь учатся понимать
(конечно, в пределах их ограниченных возможностей) всякий язык и способны
проявлять к человеку привязанность и благодарность. Да и сами животные,
как и птицы, при общении друг с другом применяют свою особую сигнализацию,
свой «язык».
Тысячелетиями находясь в общении с человеком, домашние животные стали
значительно «культурнее» и «умнее», чем их дикие предки. Особенно это
заметно на собаке, самом верном друге человека.
Всё, что написано в этой книге, — правда. В основу своих рассказов я
положил истинные события — то, что видел и пережил сам или близкие мне
люди.
Посвящаю её моему школьному учителю-другу А. В. Фёдорову, который
вложил в меня первые зёрна любви к жизни и литературе.
А в т о р
СОКОЛ
Однажды ранним утром, во время моего дежурства, в ветлечебницу
привезли
прикрыт, я ужаснулся: в повозке лежал весь в ранах, окровавленный
жеребёнок.
Привёз его старший конюх колхоза «Рассвет» Иван Агапович Владимиров.
— Вот какой... и войны нет, а весь израненный, — сокрушался он. —
Проморгал мой Мишка...
Около повозки понуро стоял небольшой паренёк лет четырнадцати. Лицо у
него было обветренное, нос в шелушинках.
Заметив моё недоумение, Иван Агапович пояснил:
— Волк порезал Сокола.
Медлить было нельзя, и я побежал на квартиру к врачу. Александр
Алексеевич Фёдоров жил тут же во дворе, в отдельном домике.
Врач осмотрел истерзанного жеребёнка и покачал головой:
— Да-а... Изуродовал он его сильно.
— Александр Алексеевич, он ведь у нас от племенной матки. Может,
как-нибудь выходим, а? — спросил Иван Агапович, с тревогой заглядывая
врачу в глаза.
Александр Алексеевич прощупал у жеребёнка позвоночник, ноги и сказал,
обращаясь ко мне:
— Впрочем, кости и суставы не повреждены. Крови много потерял. Ну что
ж, Василий Николаевич, попробуем полечить...
Иван Агапович с сыном осторожно подняли жеребёнка и понесли его на
попоне в манеж. Жеребёнок почувствовал, что его уносят от матери,
приподнял голову, задрыгал ногами и тоненько заржал. Матка ответила ему
ржанием и пошла вслед за ним, едва не ворвавшись в манеж вместе с
повозкой. Дверь манежа закрыли. Матка неистово ржала и била копытами.
Пришлось её выпрячь и ввести к сыну. Лишь там она успокоилась.
Жеребёнка положили на хирургический стол. Ввели кровь. (У нас в
лечебнице стоял конь Воронок — донор.) Лишь после этого мы приступили к
операции. На теле маленького жеребёнка оказалось семнадцать ран! И многие
из них рваные, глубокие.
Пришлось некоторые зашивать, а кое-где и обрезать лохмотья кожи.
Несмотря на обезболивание, жеребёнок иногда вздрагивал и порывался встать.
В такие моменты его мать тянулась к нему мордой и тревожно ржала.
Иван Агапович успокаивал её:
— Ну-ну, дурочка. Ничего с твоим малышом не сделается. Всё хорошо
будет.
У всех конюхов такая привычка: они разговаривают с лошадьми, и им
кажется, что лошади их понимают.
Во время операции, придерживая голову жеребёнка, Миша посматривал на
мои руки. Его заинтересовала наша работа.
Возились мы с жеребёнком часа два. Устал я и даже вспотел от
волнения. Впервые мне пришлось делать такую сложную операцию. Александр
Алексеевич помогал мне и руководил всем ходом операции.
После обработки ран мы наложили клеевые повязки, и тёмно-серый