Разбуженные боги
Шрифт:
Даже с трех шагов Артем видел, что убитый – не пират, а какой-то слуга, кажется совсем молодой. Жалеть его было некогда. Дверь, прикрывавшая вход в пиршественный зал, отлетела в сторону, и оттуда выскочил кто-то с фонарем в руке. Фонарь он тут же отшвырнул в сторону и схватился за меч.
Тугая струя воздуха обдала щеку Артема – так близко от лица просвистела стрела, выпущенная айном. Она вошла точно в глаз пирату, отчего тот сперва застыл, а потом стал медленно оседать на пол.
Предчувствие опасности взвыло в мозгу Артема тревожной корабельной сиреной. Развернувшись в полуприседе, он наугад рубанул мечом. По чему именно пришелся удар, Артем увидел уже после того, как нанес его. Клинок распорол
«Сработало исключительно шестое чувство, – пронеслось в голове Артема. – А это значит, что я становлюсь настоящим самураем».
Несколько раз рубанув по перегородке крест-накрест, Артем пробил в ней брешь и запрыгнул туда, перескочив через человека, лежащего на полу.
Небольшая комнатка типа спальни была завалена циновками, какими-тюфяками и одеялами. Полумрак в ней разгонял один фонарь, в неверном свете которого дрожала, поскуливая и пряча подбородок в поджатые колени, какая-то голая красотка. Человек, которого он только что зарубил, был одетым. Он только успел войти к своей ненаглядной, истомившейся в ожидании, как нагрянули незваные гости. Человек этот показался Артему знакомым, он наклонился и перевернул его. Ну да, так и есть, Аоки, дефективный сынок папаши Хаси. Вот как! Значит, папаша с братом отправились в страшную ночь на поиски беглецов, его оставили тут приглядывать, а он вместо бдительного несения службы сразу шмыгнул под теплый бочок!
Артем вздрогнул, когда в горло Аоки вошла стрела, прибившая его к полу.
– Он мертвый, – сказал, распрямляясь, Артем.
– Пусть станет еще мертвее, – в голосе айна прозвучала такая злоба, что Артему стало не по себе.
Не-ет, с айном ему повезло, сказочно повезло, но иметь такого врага выйдет себе дороже.
И тут же подоспела подленькая мыслишка: «А не целесообразнее ли будет все же оставить его здесь, на острове?»
– Где столы и едят, там нет никого, – доложил айн. – В другой комнате люди без оружия, слуги. Они забились в угол и трясутся. Где хранят оружие, там никого. Больше воинов в доме нет.
Других помещений, кроме тех, что перечислил айн, в доме не имелось. То же самое говорила и женщина с тремя именами. Впрочем, и неоткуда тут было бы взяться еще помещениям, когда одна только одна пиршественная зала занимала ровно половину дома.
– Стой! – приказал Артем, увидев, что айн поднимает лук, оттягивая тетиву. – Девушку отпустим. Пусть живет.
Айн послушно опустил лук.
– Пускай живо топает к слугам и сидит там. Ты пойди присмотри за ними и за входом. Я схожу за мечами. Комната с оружием, если я ничего не путаю, за той стеной?
Айн кивнул.
Артем не стал заморачиваться с отодвиганием дверей, просто рубанул еще по одной бумажной перегородке, захватил фонарь и прошел через пролом в соседнюю комнату. Он не сразу увидел свои мечи, но ничуть не сомневался в том, что они тут. Где же еще им быть, если не в комнате, битком набитой всяческим оружием? Оно хранилось на стойках, висело на стенах, валялось на циновках. Просто музей оружия какой-то… Хотя нет, не только оружия. Тут хватало и другого барахла, к оружию никакого отношения не имеющего. Скорее это был музей трофеев. Тут был деревянный посох с головой какого-то зверя, непонятного назначения бронзовые цилиндры с дырками, несколько небольших костяных статуэток, сваленных в груду и мало похожих на все, что видел Артем в этой и в прежней
Артем облегченно выдохнул, когда углядел оба своих меча, длинный и короткий. Вот он, «Свет восемнадцати лун», работа самого господина Амакуни, величайшего из мастеров Ямато. Ха-ха, и пенальчик с императорскими грамотами рядышком лежит! Хаси просто зашвырнул все сегодняшние трофеи в один угол, не утруждая себя их сортировкой и размещением на отдельных полочках. Артем выбросил катану местного производства, честно сослужившую свою службу, засунул свои мечи за пояс, пенал спрятал за пазуху. Ну и все, больше в этом доме делать ему было нечего.
Он уже отодвинул дверь, когда неподалеку от порога заметил прелюбопытную вещицу. Это была книга, но не свиток рисовой бумаги, а вполне себе настоящая книга – сброшюрованные страницы с деревянной обложкой и кожаным переплетом. Она лежала поверх плетеного короба. Артему было вполне понятно, почему сей раритет брошен так небрежно. Скажите, для чего в пиратском хозяйстве книга? Странно, что ее вообще не сожгли.
Артем взял книгу в руки, и тут же в носу у него защипало от потревоженной пыли, облаком взметнувшейся с обложки. Он чихнул и открыл книгу. Вот даже как! Он немного ошибся. Под обложкой оказались не сброшюрованные листы пергамента или папируса, а лакированные дощечки, числом пять, покрытые письменами, которые сразу вызвали на ум слово «клинопись» из основательно позабытого школьного курса истории. Вместе с ним в памяти нашего героя почему-то всплыло слово «Междуречье». Артем не стал внимательно рассматривать находку. Некогда, знаете ли.
Когда он засовывал книгу за пояс, на ум ему пришел старый добрый советский кинофильм про Холмса. «Для чего вам, простите, понадобилась голова Купидона?» – «Не смог устоять. Меня всегда тянуло к прекрасному». Может быть, тяга сия свойственна и его артистической натуре, тяготеющей ко всему прекрасному, начиная от канатоходицы Светы, первой платонической любви, и заканчивая фолиантом, найденным посреди пиратского хлама? А может быть, ему настолько надоело все японское, что любой предмет, относящийся к другой культуре, вызывал у Артема яростный приступ любопытства? За отодвинутой входной дверью никого не было, не считая, разумеется, дикаря.
– Будет мстить, – сказал айн, когда Артем к нему приблизился.
– Что?.. О чем ты? – не понял Артем.
– Вождь найдет там убитого сына. – Айн вытянул руку и показал в ту сторону, где лежало тело Аоки. – И захочет отомстить, пошлет погоню.
– Да плевать мне сто раз на его погоню! – Артем в сердцах и в самом деле сплюнул на пол. – Ходу, айн, бежим отсюда! Ходу что есть сил!
Глава седьмая
Прощайте, скалистые горы
Артем верил Такамори. Если старый яма-буси сказал, что уведет пиратскую погоню подальше в лес, то, значит, так оно и будет. Господину послу даже думать не хотелось о том, что ему что-то может помешать, поэтому он выбрал главную дорогу.
Сразу за воротами форта, так сказать, на просторе, ураганный ветер наотмашь, со всей своей разгулявшейся безудержной силой ударил людям в бока и продолжал так лупить, пока они бежали. Хотя слово «бежали» не вполне подходило к их способу передвижения. Лучше будет сказать, что они передвигались под хитрым углом к ветру, стараясь повернуться к нему спиной, согнуться в три погибели, чтобы уменьшить собственную парусность, и переставляя ноги как можно проворнее. Со стороны, наверное, это смотрелось весьма комично.