Раздолбай
Шрифт:
Михаил Сергеевич передал Светлане ее бумагу.
– Вы доверяете мне классное руководство? – удивленно спросила она, посмотрев на него.
– Вы ведь говорили, что готовы взять на себя ответственность, чтобы доказать трудоспособность? Классное руководство – отличный шанс сделать это, – ответил завуч.
Светлана просмотрела документ, ища подвох, но решила не отказываться. Она уже давно мечтала стать настоящим учителем, а для этого нужно было работать, не покладая рук. Позже из списка учеников она узнала, что Рома Лисов в ее классе.
Глава 5. Соня
Летом дома было не так страшно. Когда отчим выгонял ее, будь то ночь, утро или день, Соня не замерзала. Прошлой зимой ей пришлось несладко: отчим потерял работу, поднимал на нее руку и материл так, словно это она была виновата во всех его проблемах. Мать разводила руками и говорила, что мужчина без работы всегда агрессивен, нужно только перетерпеть. А Соня любила маму и делала все, лишь бы она была рада.
Иногда Соня просыпалась рано утром и уходила в библиотеку. Там она помогала сотрудникам с книгами взамен на допуск к бесплатному чтению. Они полюбили ее и позволяли бесплатно впитывать знания. Иногда Соня оставалась в подсобке, когда ей было стыдно признаваться Роме в том, что она снова сбежала из дома.
Перед важными экзаменами или контрольными отчим всегда выпивал и грозился сдать ее в детдом. Тогда Соня собирала вещи, забирала Симу, красивую белую кошечку, и переезжала жить к Роме. Его мама, зная об их давней дружбе, не возражала против такого переселения.
С девятого класса привычное восприятие мира начало меняться. Мама Ромы уехала зарабатывать деньги, и он теперь жил один. Соне стало рядом с ним неуютно, к тому же за лето он вымахал до размеров огромного шкафа, и рядом с ним она ощущала себя дюймовочкой. Если раньше она без труда могла растрепать ему волосы, то теперь, чтобы дотянуться до макушки Лисова, ей нужно было или встать на стул, или попросить его согнуться.
На все вопросы Ромы о том, почему она опять сбежала из дома, Соня отвечала: мне нужно сосредоточиться, там слишком шумно. Про побои она умалчивала, опасаясь за друга. Стоит ему узнать об этом, как он сам пойдет разбираться с ее отчимом. И тут она уже ничем не сможет помочь: его отправят в тюрьму, и он навсегда сломает себе жизнь.
«Вот бы и у меня были дедушка и бабушка, я бы уехала к ним», – Соня улыбнулась от белой зависти, и зашла домой.
В тишине приветственно мяукнула кошка. Она подбежала к хозяйке и потерлась об ее ноги, лениво размахивая пушистым хвостом и оглядывая ее голубыми глазами.
– Привет, красавица. Скучала по мне? – Соня подобрала Симу, поцеловала ее в мордочку и понесла в комнату.
Взрослые работали, а старшая сестра давно съехала, чтобы не пересекаться с отчимом.
– И что мне делать, чтобы помочь Ромке? А, Сима? – Соня села в кресло, положила кошку на колени. Та свернулась уютным клубочком и тут же замурчала, требуя поглаживаний. – Может, позвонить нашему общему другу? Как думаешь?
Сима фыркнула.
– Лёня в лагере, но вдруг возьмет трубку? Попробую? – Соня взяла смартфон устаревшей модели, выбрала контакт и позвонила.
– Сонька! – обрадовался Нестеров. – Чего звонишь? Соскучилась?
– Можно и так сказать. Как работа?
– Отлично. Мне даже заплатят, представляешь? – Лёня засмеялся. – Тут вообще классно: свежий воздух, песни у костра, зефир…ну, он не всегда есть, но когда есть, тогда вообще шик!
– Ты что-нибудь слышал из последних новостей? – спросила Соня. Желудок сжался комком в ожидании.
– Нет. А что-то случилось?
Соня сглотнула. Сказать о проблемах Ромы означало испортить настроение Лёне. Умолчать об этом – шокировать Нестерова позже.
– Рома очень по тебе скучает, – сказала она, не решившись признаться. – Он тебе не звонит, чтобы не мешать. Но ты все же набери его, ладно? Он себе от нечего делать даже работу нашел.
– Ромка-то? Работу? Я думал, этот лоботряс никогда работать не захочет, – хмыкнул Лёня. – Ладно, раз уж ты так просишь.
– Только не говори ему, что это я попросила. Скажи, что тоже соскучился. Сможешь?
– Позвонить-позвоню, но таких признаний делать не буду. Как-то слишком по-гейски звучит. Сонь, я бы еще поболтал, но раз ничего срочного, я пойду. Созвонимся позже, идет?
– Идет.
Скрип поворачивающегося ключа в двери был для Сони самым страшным звуком. Ее тело тут же напрягалось, в голове переплетались мысли. Иногда первой приходила мама и она могла дышать спокойно еще пару-тройку часов. Но когда первым возвращался отчим, дома начинался хаос.
Он невзлюбил падчерицу с первой встречи, еще когда они с мамой не были женаты. Он притворялся перед ней и старшей сестрой, что любит детей, всегда угощал их сладостями, но стоило Соне остаться с отчимом наедине, как он шептал ей всякие гадости, делал едкие замечания, щипал за щеку, плечо, бок.
После женитьбы он почувствовал себя хозяином дома и постепенно стал грубо высказываться в присутствии сестры и жены. Поначалу он делал Соне выговоры только за дело, а когда все к этому привыкли, начал приставать к ней чаще. Ругал за четверку, за испачканную одежду, когда ее облили грязью из осенней дорожной лужи, крепко стягивал растрепанные волосы в хвостик на затылке, отчего у Сони слезились глаза.
Когда старшая сестра съехала, отчим начал распускать руки. Если бил падчерицу, то так, чтобы следов от побоев не оставалось. Иногда шлепал ее по попе, как провинившегося ребенка. В последнее время его рука стала задерживаться на ее ягодицах дольше положенного, и Соня боялась любых контактов с ним.
Этим вечером отчим застал ее, читающей книгу на кровати. Рядом с Соней дремала кошка.
– Чем это ты тут занимаешься? – спросил он, уперев кулаки в боки. От него не пахло алкоголем, зато разило потом и чесноком. Отчим устроился на стройку и пропадал там почти все лето. Он работал, но чем меньше отдыхал, тем злее становился.
– Читаю заданную литературу к школе… – тихо ответила Соня. Ужас сжимал ее за горло. Любое ее слово могло превратиться в камень и полететь в нее, больно ударив.