Раздвоение личности
Шрифт:
— Эй, Кейл!
Я обернулся и еле успел поймать брошенный мне Мертвецом пистолет.
— Это чтобы от Ларрунов отбиваться, — пояснил он.
— Наверное, от простой дубинки было бы больше пользы, — хмуро сказал я.
— Чего нет — того нет, — пожал плечами Мертвец и направился к люку канализации.
Прохожие кидали на нас удивленные взгляды, но никто не спешил высказывать нам свои замечания. Все лишь ускоряли шаг. Мы с трудом приподняли оказавшийся довольно тяжелым люк и, с грохотом уронив его чуть поодаль, склонили головы над зияющей в провале темнотой.
— До чего ты дошел, Кейл, —
Я ничего не ответил. За двадцать лет раздвоения я научился игнорировать свои же собственные издевки.
— Я пошел, — сказал Мертвец и уселся на краю выложенной мелкими кирпичами дороги, свесив ноги в дыру канализации.
Он нащупал скобы и, опираясь на них, начал стремительно спускаться во тьму. Выждав немного, дабы не наступить Мертвецу на голову, я полез следом. Скобы оказались довольно скользкими, к тому же с каждым метром погружения под землю, тошнотворный запах ощущался все острее. Мне казалось, что я спускаюсь бесконечно, хотя, скорее всего виной тому была непроглядная темнота затупившая чувство времени. И когда ноги нащупали под собой твердый пол, я с облегчением вздохнул.
— Мертвец! — крикнул я в пустоту.
Было темно настолько, что я не мог различить даже поднесенную к самому лицу ладонь.
— Чего орешь? — раздался совсем рядом его голос. — Подожди… Не могу найти…
— Не понимаю о чем ты, но надеюсь об освещении, — я вытащил из-за пояса врученный Мертвецом пистолет.
Надеюсь, до схватки с Ларрунами все же не дойдет.
— Ага! — торжественно воскликнул Мертвец и вокруг вспыхнул холодный синий свет, больно ударивший по глазам.
Когда я привык к резкому раздражающему освещению, то понял что свет идет от обычных ламп на потолке. Впереди, впрочем, как и сзади был бесконечный коридор.
— А ты думал, мусорщики здесь с факелами ходят? — спросил Мертвец, отходя от щитка с рубильниками.
Я пожал плечами. Тонкости работ в канализации меня совсем не интересовали. Да и потом, что здесь делать мусорщикам? Сбои в работе бывают очень редко — населяющие Джиегвар животные со своей ролью переработки отходов справляются без осечек.
— Ты понял куда идти? — спросил я Мертвеца.
— Сейчас проверим, понял или нет, — пожал тот плечами.
Мы двинулись вдоль левой стены коридора и Мертвец задумчиво начал изучать кирпичную кладку. Потом вдруг принялся беспорядочно тыкать в стену пистолетом.
— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил я.
— Судя по моим ощущениям, мы сейчас находимся как раз под мостом, так что если следовать указаниям Гурмана, то вход в пещеры должен быть именно здесь.
Черт, а я ведь даже не посмотрел какие заметки намалевал мне Гурман. Интересно, зачем кому-то делать скрытый вход в пещеры? Нормальный человек ведь туда в жизни не сунется. Впрочем, скорее всего это работа кого-то из представителей нечисти. А что? Пещеры — идеальное место для сокрытия следов преступления. Вряд ли кто-то сможет найти в этих бесконечных лабиринтах тщательно замаскированный труп. Хотя, нет. Темные смогут. Но у них и на поверхности дел выше крыши и в подземелья они не сунутся.
А пещеры Джиегвара все не торопились впускать нас к себе. Явно начинающий закипать от своих бесплодных попыток, Мертвец отошел от стены на шаг назад
— Дьявол! — выругался он. — Не мог ли Гурман быть поточнее? Как открыть эту чертову дверь?!
Неожиданно земля задрожала и узкий кусок стены, чуть выдвинувшись, отъехал в сторону. За проемом импровизированной двери царила густая темнота.
— Только что свет врубили и такая подстава! — раздраженно сплюнул Ривз.
— Что надо было просто покричать? — ошеломленно спросил Мертвец.
— Сукин сын! — заорали из темноты. — Клаус! От тебя даже под землей не спрячешься!
— Мама? — прошептал Мертвец.
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что Клаусом назвали именно его.
— Клаус? — Ривз зашелся в истерическом хохоте, а из темноты провала к нам, словно пройдя сквозь черную бесплотную завесу, шагнула средних лет женщина.
На ее голове красовалась безупречная прическа, а сама она была одета в такой наряд, будто бы собралась на донельзя важный вечер где-нибудь при Дворе. Она казалась обычным человеком, но вовсе не являлась им. Ее выдавал не столько до невозможности сильный запах духов, сколько абсолютно наплевательское выражение лица, которое бывает только у умерших.
— Ты чего тут делаешь, мама? — Мертвец вылупился на женщину с таким удивлением, что казалось, его глаза сейчас упадут мне под ноги.
— Разве я должна перед тобой отчитываться?! — взвилась женщина, всплеснув руками в белых перчатках.
— Ну, вообще-то… — начал было Мертвец, но женщина его перебила.
— Ах, да! Ты же у нас Повелитель мертвых! Прости, прости, пожалуйста, я как-то сразу и не сообразила!
— Мама! — жестко оборвал ее Мертвец. — Можешь не отвечать на этот вопрос, мне по правде говоря, наплевать! Можешь хоть валяться в грязи где-нибудь у стен Гетто…
— Как ты разговариваешь с матерью, поганец?! — завизжала женщина, а Мертвец демонстративно зевнув, достал сигару и закурил. — Чертов ублюдок! Ты испортил мне всю жизнь…
— Да-да, — закивал Мертвец. — Снова старые песни о главном? Да, брось, мама.
— Не перебивай меня! — женщина с силой хлопнула себя по бедрам. — Мерзавец! Я была так счастлива, а ты, поддонок, разрушил все мои мечты…
Из ее глаз брызнули слезы.
О, господи. Неужели мертвяки умеют плакать?
Ее можно было назвать красивой, но это была… холодная красота. И это даже не последствия смерти. С первого взгляда было понятно, что такой она была и при жизни. Бывает два типа женской красоты: когда просто симпатичная девушка, не обладающая даже особо пышными формами, привлекает к себе взгляды своей аурой, лучистостью, а бывает и холодная красота — наряженные и наштукатуренные до кукольного состояния девицы.
— Ты только посмотри что натворил… — всхлипнула женщина, и ее голос неожиданно снова сорвался на крик. — Ты разрушил все!
— Ты снова видела его, мама? — тихо спросил Мертвец, и женщина вдруг резко замолчала.
Ее глаза наполнились такой пронзительной печалью, что я невольно отшатнулся.
— Ты видела его?! — повысил голос Мертвец.
— Да, — прошептала женщина.
— Что он с тобой сделал?
— Сказал что… — она запнулась. — Что, чтобы он больше меня никогда не видел… мне лучше всегда сидеть под землей…