Разговоры запросто
Шрифт:
Хуго. Надо было этих остылых старикашек вывалить где-нибудь в крапиву, чтобы разгорячились.
Хендрик. Нет, уж ты сперва позаботься опрокинуть свою ораву в какую-нибудь топь поглубже — пусть остынут, а то слишком уж горячие.
Хуго. Этого у меня в заводе нет, чтобы опрокидывать кладь.
Хендрик. Нет? А почему ж я видел недавно, как ты вышвырнул шестерых картезианцев прямо в трясину, так что падали белыми, а поднялись черными? А ты еще хохотал, будто подвиг какой совершил.
Хуго. И поделом: они всё храпели и чуть было не раздавили мою повозку — такие, право, тяжелые.
Хендрик. А мои старики чудо как облегчают повозку — всю дорогу болтали без умолку. Никогда лучше не встречал!
Хуго. Но
Хендрик. Да, но это хорошие старикашки.
Хуго. С чего ты это берешь?
Хендрик. А с того, что они три раза подносили мне пива, да какого забористого!
Хуго. Ха-ха-ха! Ну, тогда так — тебе они хороши.
Т [242]
242
Нищие богачи (греч.).
Конрад. Но пастырю приличествует гостеприимство!
Пастырь. Я овчий пастырь и волков не люблю.
Конрад. Но к распутным волчихам, уж верно, относишься помягче. За что, однако, такая неприязнь к нам? Даже в ночлеге нам отказываешь!
Пастырь. Изволь, скажу: если вы углядите в моем доме курочку или птенчиков, завтра ж за проповедью выставите меня прихожанам на посмеяние [243] . Вот всегдашняя ваша благодарность за гостеприимство.
243
Папские привилегии давали францисканцам право проповедовать, исповедовать и отпускать грехи. Это вызывало зависть и протесты со стороны приходских священников, не желавших терпеть конкурентов. Вражда между нищенствующими монахами и приходским духовенством — частая тема в предреформационной литературе задолго до Эразма (Джон Виклиф, Ян Гус).
Конрад. Не все мы одинаковы.
Пастырь. Будьте себе хоть самые распрекрасные — я бы, пожалуй, и святому Петру не доверился, если бы он явился ко мне в таком наряде.
Конрад. Ну, коли так, укажи, по крайней мере, где еще можно пристать на ночь.
Пастырь. В селе есть заезжий двор.
Конрад. Под каким знаком?
Пастырь. На вывеске увидите собаку, уткнувшую нос в горшок; дело происходит на кухне. И еще: у счетной доски сидит волк.
Конрад. Знак недобрый.
Пастырь. Приятного вам отдохновения.
Бернардин. Что за пастырь такой? Хоть голодом помри — ему все равно!
Конрад. Да, если он и овец своих пасет не лучше, не очень-то они, должно быть, тучные.
Бернардин. В дурных обстоятельствах необходимо доброе решение. Что нам делать?
Конрад. Надо отбросить робость.
Бернардин. Верно! Коли нужда придавила — стыд не на пользу [244] .
Конрад. Даже во вред. Помогай нам святой Франциск!
Бернардин. В добрый час!
Конрад. Не будем ждать ответа у дверей, но вломимся прямо в залу и уж не уйдем, даже если станут гнать.
244
Перифраз известной сентенции из «Одиссеи» Гомера (XVII, 347):
Стыдливым.
Нищему, тяжкой нуждой удрученному, быть неприлично.
Перевод В. А. Жуковского
Бернардин. Ужасная все-таки наглость!
Конрад. Но лучше так, чем всю ночь трястись под открытым небом и закоченеть насмерть! Спрячь пока стыд в суму — завтра достанешь, если понадобится.
Бернардин. Конечно, раз иного выхода нет.
Хозяин. Кого я вижу — неведомых каких-то животных!
Конрад. Мы рабы божии, сыны святого Франциска, достойнейший муж.
Хозяин. Доволен ли бог такими рабами, не знаю, но у меня в доме пусть бывают пореже.
Конрад. Почему?
Хозяин. Потому что в жранье и питье вы любого за пояс заткнете, а как работать — так у вас ни рук нет, ни ног. Эй, сыночки святого Франциска, вы ведь всегда твердите, что он был девственник, откуда ж у него столько детей?
Конрад. Мы по духу сыновья, не по плоти.
Хозяин. Неудачливый, значит, он родитель, потому что самое скверное в вас — это дух. А телом вы даже чересчур здоровы, больше чем хотелось бы нам, у кого на попечении дочери и молодые жены.
Конрад. Ты, видимо, подозреваешь, что мы из тех, которые изменили правилам нашего прародителя [245] ? Нет, мы — наблюдающие устав.
245
Еще при жизни святого Франциска Ассизского (1182—1226), основателя нищенствующего ордена меньших братьев, начались раздоры между теми, кто требовал неукоснительного исполнения устава, и сторонниками реформ, приспосабливавших устав Франциска к требованиям папской курии и повседневной жизни. Эти разногласия привели к фактическому расколу ордена на два крыла — обсервантов («наблюдающих устав») и конвентуалов (умеренных). Главою обсервантов в начале XV в. был святой Бернардин Сиенский, именем которого и назван один из персонажей настоящего диалога.
Хозяин. Вот и я буду наблюдать, как бы вы чего не напакостили. Терпеть не могу вашу породу, ненавижу!
Конрад. За что, объясни, сделай милость!
Хозяин. За то, что зубы у вас всегда наготове, а деньги — никогда. Такой гость мне противнее любого прочего.
Конрад. Но ведь мы трудимся вам на благо.
Хозяин. Хотите, любезные, покажу вам, как вы трудитесь?
Конрад. Покажи.
Хозяин. Взгляните на картинку слева, самую ближнюю к вам: видите? — лисица произносит проповедь, но за спиной у нее из капюшона вытянул шею гусь. А тут волк отпускает исповедавшемуся грехи, но под рясой спрятана часть овечьей туши, и подол оттопырился. А вот обезьяна во францисканском наряде сидит у постели больного; одной рукой она подносит ему крест, другую запустила ему в кошелек.
Конрад. Мы не станем спорить, что под нашим одеянием скрываются иногда и волки, и лисы, и обезьяны. Мы даже признаём, что часто оно покрывает свиней, собак, лошадей, львов и василисков. Но то же платье покрывает и многих достойных людей. Платье никого не делает лучше, но и хуже никого не делает. Стало быть, несправедливо оценивать человека по одежде. А в противном случае, тебе надо бы проклинать свое платье, которое носишь не только ты, но и многие воры, убийцы, отравители и прелюбодеи.
Хозяин. Насчет платья вам уступлю, если заплатите.
Конрад. Мы будем молить за тебя бога.
Хозяин. А я — за вас: услуга за услугу.
Конрад. Но не со всех подряд должно взимать плату.
Хозяин. Почему притрагиваться к деньгам — это для вас грех?
Конрад. Потому что это против нашего обета.
Хозяин. А против моего обета — пускать постояльцев даром.
Конрад. Но нам устав запрещает прикасаться к деньгам.
Хозяин. А мой устав предписывает как раз обратное.
Конрад. Где твой устав?
Хозяин. Вот. Читай стихи: