Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии

Фадеев Александр Александрович

Фрунзе. Товарищи красноармейцы… Я передаю

вам братский привет ваших боевых товарищей только что оставленного мной Туркестанского фронта, где красные полки стоят ныне грозной стражей рабочей России, у самого преддверия Индии!.. Наша измученная, изголодавшаяся сермяжная Русь жаждет мира, чтобы скорей взяться за лечение нанесенных войной ран. И вот на пути к миру она встречает крымского разбойника барона Врангеля. Это тот самый Врангель, который продает все богатства страны английским и французским ростовщикам и тем

покупает их подлую кровавую помощь! Это тот Врангель, который пробивает дорогу к царскому трону через горы трупов рабочих и крестьян! Товарищи красноармейцы! Не для захвата чужих земель, не для ограбления иноземных народов послала вас, своих детей, трудовая Русь под ружье. Она послала вас защищать и спасти свободу, счастье, жизнь трудового люда, свободу, счастье и жизнь наших детей. Наш удар должен быть стремительным и молниеносным. Смерть Врангелю! Слава бойцам нашей непобедимой армии! Ура!

Призывно поднимает обе руки со сжатыми кулаками.

Тишина взрывается громом приветствий, криками «ура». Красноармейцы вздымают оружие. Лица красноармейцев одухотворены. На лице Матвеенко слезы.

– - -

К штабу группы войск Ястребова подходит Фрунзе в сопровождении Белоусова, Кузнецова, Катерины, Снеткова.

Дневальный на крыльце не пускает Фрунзе:

— Пропуск!

Фрунзе. А где его можно получить?

Дневальный. Чего?

Фрунзе. Я спрашиваю, где дают пропуска?

Дневальный. Не велено пропускать и все.

Фрунзе. А если человек по срочному делу? Время военное.

Дневальный. Надо докладывать.

Фрунзе. Кто ж кому будет докладывать?

Дневальный. Стало быть, вы мне.

Фрунзе. Хорошо. А потом?

Дневальный. А потом, стало быть, я пойду доложу начальству.

Фрунзе. Пока вы будете ходить, я войду в штаб, а со мной еще человек двадцать пять, и мы, что захотим, то и сделаем. Как же так?

Дневальный (улыбается). Где же они твои двадцать пять? Выдумают тоже!

Вдруг распахивается дверь, на крыльцо выскочил Ястребов.

— Дурак! — кричит он на дневального, весь налившись кровью. — Пожалуйста, Михаил Васильевич…

Фрунзе быстро взглянул на него, наклонил голову, прошел, за ним остальные.

Они идут через канцелярию. Грязно. На полу окурки, плевки. Фрунзе оглядывает работающих людей.

— Что это у вас здесь? — спрашивает он.

— Канцелярия штаба.

— Можно, чтобы товарищи (указывает на Кузнецова и Катерину) подождали здесь?

Ястребов делает жест: «Какой, может быть разговор?»

Фрунзе, Белоусов, Снетков, Ястребов проходят в пустую комнату, заменявшую приемную Ястребова. Фрунзе останавливается, спрашивает:

— Простите, вы мне не назвали себя.

— Ястребов, Степан Алексеевич.

Фрунзе.

Вы очень грубы и несправедливо обругали бойца. А между тем виноват не он, а кто-то другой. Виноват тот, кто неправильно организовал охрану штаба.

Ястребов. Ну-у, Михаил Васильевич! Да у меня ж с этой бражкой…

Фрунзе. Это — во-первых. Во-вторых, я не в гости к вам приехал чаи распивать. Вам нужно было отрапортовать по должности, по всей форме, тем более в присутствии бойца.

Ястребов стоит весь багровый.

Фрунзе. И, наконец, у вас очень грязно в штабе. Надо подметать… Извините… Давайте познакомимся (протягивает Ястребову руку). Что у вас нового?

Ястребов. Да что нового? Положение неважное, а нового ничего нет.

Фрунзе несколько мгновений удивленно и изучающе смотрит на него, все четверо проходят в кабинет.

В кабинете Ястребова. Сидят: Фрунзе, Ястребов, Семенов, Белоусов, Снетков. Фрунзе у стола спокойно и внимательно, точно изучая его, смотрит на стоящего перед ним Куцыбу.

Фрунзе. Расскажите, как вы сдали Голубовку?

Куцыба чуть покосился на Ястребова. Ястребов непроницаем…

Куцыба. Бойцы геройски бились, товарищ командующий… Не сдюжили…

Фрунзе. Почему вы вовремя не попросили подмоги у товарища Ястребова, не сообщили в штаб фронта наконец?

Ястребов (вмешиваясь). Товарищ Фрунзе! Части отступают, сдерживая врага на огромном пространстве. Взаимодействие частей нарушено, связи почти нет.

Фрунзе. Зачем же вы шляетесь по степям без толку, без плана? Подумали ли вы о том, что значит для страны потерять донецкий уголь?

Ястребов (обиженно). Рассуждать легко, а пушек нет, снарядов нет, людям жрать нечего.

Фрунзе. Выходит то, что произошло, было неотвратимо?

Ястребов. Не заслужил товарищ Ястребов такого вашего отношения. В штабах сидючи, легко рассуждать, а бойцы товарища Ястребова в это время кровь проливают.

Фрунзе. И зря проливают, без пользы. (К Семенову.) Как ваше мнение?

Семенов. Подтверждается только то, о чем я вас предупреждал: здесь виноват не Ястребов, а вся эта злосчастная обстановка.

Фрунзе.(к Белоусову). И. вы так думаете?

Белоусов (несколько смущенно). Гм… Все дело в кадрах, товарищ командующий. (Покосился на Ку-цыбу.) Ведь там лучшие французские офицеры, отборные русские офицерские части, а у нас… (Запнулся.)

Фрунзе. А у нас?

Белоусов. Можно судить по результатам, товарищ командующий.

Фрунзе. Так… (Подумал.) Скажите, товарищ Куцыба, есть в вашей части комиссар?

Куцыба. Как я сам из партизан, так что комиссара нет.