Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии
Шрифт:
Борщевский. Вот мы и в Юзовке… Как же вы все-таки представляете себе карту будущей России?
Дюваль. В общих чертах нас устраивает побережье Черного и Азовского морей… в качестве мандатной территории. Затем ваши железные дороги, чтобы обеспечить платежи России по старым и новым долгам. Хлебные области — Украина, Дон, Кубань — реализуют свой урожай с нашей помощью. Наконец, Донецкий бассейн всегда был сферой наших интересов. У англичан есть кое-какие виды в отношении Баку…
Борщевский.
Дюваль (с нескрываемой иронией). Даже вы?
В это мгновение оглушительно хлопает входная дверь, грубо вталкивают человека во френче — это его вытащили из одинокого вагона, стоявшего в тупике.
Офицеры, которые привели пленника, положили перед Борщевским смятые бумаги.
— Комиссар, ваше превосходительство… Притом из крупных.
Борщевский брезгливо придвигает к себе бумаги, читает:
«Всеукраинский совет народного хозяйства настоящим удостоверяет, что предъявитель сего товарищ Быков, Николай Николаевич, есть действительно уполномоченный Главтопа по Юзовскому району…»
Борщевский (отодвигает бумагу. Повернулся к офицеру). Багажные веревки есть?
Офицер. Найдутся, ваше превосходительство.
— Повесить!
Но в это мгновение Борщевский видит повергающую его в изумление сцену. Полковник Дюваль бережно помогает подняться человеку, упавшему на пол, и произносит с уважением:
— Глазам не верю… Николай Николаевич?
Человек вглядывается в Дюваля и говорит в полном изумлении:
— Мсье Дюваль! Жорж Альбертович?..
Офицеры, которые привели пленника, до крайности удивлены. Еще более удивлен Борщевский.
Дюваль (Борщевскому). Знакомьтесь — Николай Николаевич Быков — председатель правления смешанного русско-французского общества донецких рудников «Прювиданс». Я сам являюсь председателем французской части правления.
Борщевский (Быкову). Однако этот мандат… вы у «них» служите?
Быков. Защитный цвет, господин генерал. По бумагам— я советский служащий, инженер Быков, командированный Главтопом в Донбасс. Я сам выбрал это место (повернулся к Дювалю)… и, как видите, не случайно. Мы встретились.
Дюваль. И мы выбирали направление удара именно сюда. В Донецкий бассейн. И, как видите, не случайно мы встретились.
– - -
В салон-вагоне Фрунзе. Сумерки.
Фрунзе и Белоусов стоят друг против друга.
Белоусов. Я немедленно свяжусь с Юзовкой и выясню положение настолько точно, насколько могу.
Фрунзе. Благодарю вас. (Жмет ему руку.) Уверен, что мы с вами сработаемся. Ведь так, Петр Степанович?
Белоусов (взволнованно).
Фрунзе некоторое время ходит, напевая «Белая армия, черный барон». Хлопнула дверь. Чуть качнулся вагон. Чьи-то голоса доносятся с конца коридора. Слышны шаги. У входа в салон появляется Ворошилов.
— Можно? — спрашивает он.
Фрунзе вглядывается в Ворошилова и вдруг срывается с места:
— Володя!
— Арсений! — изумленно и радостно воскликнул Ворошилов.
Они обнялись, поцеловались и, откинувшись, снова посмотрели друг на друга.
Фрунзе. Подумать только, четырнадцать лет! С самого стокгольмского съезда!
Ворошилов. Да, да. Помнишь эту гостиницу дешевую и этот шнапс или шнель-клопс, или черт его знает, как его там звали, и как мы проговорили всю ночь о России, и эту речь Ильича на другой день? — И вдруг — вот здесь, в такое время… Да ты как сюда попал?
Фрунзе. Да, да! Вот уж никак не ожидал! Вот они как повернулись, дела в России-матушке!
Ворошилов. Чудесно! Да ты как сюда попал?
Фрунзе. Как! Назначили.
Ворошилов. Великолепно. Ты мне в аккурат и объяснишь, где я могу сейчас Фрунзе найти.
Фрунзе. Зачем он тебе?
Ворошилов. Да я по его вызову. Бросил армию и прилетел сюда сломя голову на паровозе.
Фрунзе. Позволь, позволь, — ты, случайно, не Ворошилов?
Ворошилов. Он самый!
Фрунзе. Так это я тебя и вызывал. (Хохочет.) Понимаю теперь, почему Ильич так лукаво улыбался, когда я сказал, что никогда не видел тебя!
Ворошилов. Значит, я попал правильно.
Оба смеются, обнимают друг друга.
Фрунзе. А здесь, брат, кое-кто встретил меня в штыки. Полный заговор.
Ворошилов. Знаем мы эти троцкистские штучки. Сталкивались с ними в Царицыне и при деникинском наступлении. Сталин ломал их железной рукой. «С врагами надо поступать по-вражески», — говаривал он.
Фрунзе. И у нас рука не дрогнет.
Ворошилов. А ежели тебе интересно знать, насколько ты можешь довериться Первой Конной армии и ее командованию, то я могу сказать: какие бы трудности и опасности ни были, можешь рассчитывать на нас до последнего нашего издыхания…
Фрунзе. Я не могу тебе сказать, с каким удовольствием я смотрю на тебя, слушаю тебя!.. Нам только покончить с Врангелем! А тогда можно будет все силы отдать на то, чтобы народ наш, измученный и чудесный наш народ, впервые по-настоящему ощутил все значение Октябрьской победы, впервые начал жить по-человечески.