Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии
Шрифт:
Матвеенко (смущенно). Рекомендаций нет, товарищ командующий… Я ведь в полку человек новый.
Фрунзе. А вот товарищ секретарь ячейки вас охотно отрекомендует.
Матвеенко. Правда? Спасибо вам обоим… Верьте — отдам жизнь (от волнения не находит слов)… за партию, за Ленина…
В это время из-за кустов выходит Катерина.
— Извинить мене, братья-товарищи, что вышла без спросу… А я себе так решила: коли возьмут товарища Матвеенко, попрошусь и я у партию… Чи возьмете вы меня, чи ни?..
Фрунзе.
Кузнецов. Могу поручиться головой, что Катерина Голубенко — верный наш товарищ, полная коммунистка.
Фрунзе. А вторую рекомендацию опять, выходит же, давать? (Смеется.) Вот она откуда идет погибель Врангелю! Вот чего не учли господа английские и французские империалисты!..
– - -
Севастополь. Воскресенье. Колокольный перезвон. В соборе армии и флота служат молебен о даровании победы христолюбивому воинству. У алтаря — Врангель, генералитет, сановники, иностранцы из военных миссий, среди них даже японский генерал. Дальше по чинам обер-офицеры, армейцы и моряки, чиновники в вицмундирах, штатские в сюртуках. Еще дальше — серый люд, дворники, полиция.
Бархатный баритон протодиакона: «Благослови, владыко…»
Поп. Благословенно царство отца и сына и святого духа, ныне и присно и во веки веков…
Хор. Ааа-минь!
Умильное выражение на лице японца.
— Весьма люблю церковное пение.
Перешептываются два отставных старичка генерала:
— Двадцатое пришло, а пенсии не платят, ваше превосходительство.
— Шут ли в пенсии… Французская булка — пятьсот рублей.
Генеральша другой генеральше:
— Запретили выпекать пирожные…
— Ну, это уж слишком!
«…Благословен грядый во имя господне…» — разносится под куполом.
Полковник французской службы Дюваль негромко господину в сюртуке со знаком горного инженера — в нем можно узнать горнопромышленника Быкова:
— Моя последняя цена — семьдесят тысяч за акцию.
Быков. Николаевскими?
Дюваль. Врангелевскими.
Быков. Вы еще деникинскими предложите.
Дюваль. Неблагодарный. Не будь меня, болтались бы вы на веревке в Юзовке…
«Спаси, господи, люди твоя…» — гудит хор.
Дама своему спутнику, по облику литератору:
— С кем это Тамарочка, Аркадий Тимофеевич?
— Была со мной, а теперь с поваром французской миссии.
Протодиакон. Паки, паки миром господу помолимся…
Первый спекулянт. Вексель сроком три месяца, место платежа Москва, верхние торговые ряды…
Второй спекулянт. Беру турецкие лиры, даю итальянские… Курс — сорок четыре…
Первый спекулянт. Кошмар! А моя комиссия? Цыпленок тоже хочет жить…
Протодиакон. Спаси, господи, люди твоя…
«И благослови достояние
Гудят голоса певчих: «Победы благоверному правителю нашему болярину Петру на супротивные даруя и твое сохраняя крестом твоим жительство…»
Все взоры обращаются в сторону Врангеля.
– - -
На паперти собора. Нищие — безногий инвалид, безносая старуха, странники.
— Подайте Христа ради… Подайте убогому… Не оставьте…
В промежутках — перебранка:
— Колокольчик деникинский дал, холера проклятая…
— Давай меняться на керенку…
— Чего захотела, шкура безносая!.. Подайте Христа ради… Не оставьте…
И вдруг автомобиль весь в грязи прорывает цепь охранников. Из автомобиля выпрыгнул генерал Борщевский. Оттолкнув караульного, быстро входит в собор.
В соборе чинно идет служба. Почти расталкивая. людей, Борщевский пробирается к Врангелю. На него глядят с изумлением, но узнают и дают дорогу. Борщевский стал рядом с Врангелем. Чуть наклонившись, Врангель слушает прерывистый шепот Борщевского:
— …Дело буквально в минутах… — шепчет Борщевский.
— На нас смотрят… Тише… — беззвучно говорит Врангель.
Заглушая их шепот, гремит многолетие:
«…христолюбивому воинству, болярину Петру и дому его подаждь, господи, на враги же победу и одоление».
Врангель истово крестится.
– - -
..Штаб «Вооруженных сил юга России». Кабинет главнокомандующего. Врангель, генерал Молле, сэр Роберт Лесли. Борщевский, задыхаясь от волнения:
— Отступаем, с трудом сдерживая напор Первой Конной..: После боя под Отрадной все изменилось… Если подойдут части Ястребова к Федоровке, корпус Кутасова будет окружен и отрезан от перешейков. Дело решается буквально часами…
Врангель молчит. Молчат иностранцы. Борщевский с удивлением глядит то на них, то на Врангеля. И тогда Врангель с волнением встает и почти кричит, обращаясь к сэру Лесли и Молле:
— Я просил у вас два корпуса! Только два корпуса, ваши превосходительства… Не доводите вы до конца, господа! Ведь идет большая игра, по крайней мере для вас! Ведь ставка в этой игре — Россия, со всеми богатствами, с недрами, хлебом, лесом… игра стоит свеч… и два корпуса!
Молле (встает с места и говорит в раздражении). Мы вам дали все — артиллерию, танки, бронепоезда, аэропланы, великолепное снаряжение. Франция признала вас… Наши инженеры укрепили Перекопский перешеек и сделали его неприступным.
Сэр Роберт Лесли. Мы отдали приказание нашей эскадре идти в Карт-Казацкий залив. Наши крейсеры будут стрелять по наступающим.
Врангель (Борщевскому). Возвращайтесь в штаб. Докладывайте о положении через четверть часа. (В страшном волнении.) Неужели отрежут Кутасова?
– - -
Высокий курган в степи. Штаб Первой Конной. Батарея. Спешенный эскадрон по охране штаба. Кони с коневодами. Очень пасмурно и туманно. Доносится отдаленный гул артиллерии.