Разлуки и радости Роуз
Шрифт:
— О'кей, — вздохнула она. — Если передумаешь, дай мне знать.
К обеду я поняла, как трудно решить тридцать проблем в день без посторонней помощи. В два часа позвонила Беверли, чтобы поддержать меня, но мне не хотелось разговаривать.
— Но я хочу сказать тебе кое-что, — добавила она.
— Извини, Бев, у меня сейчас нет времени болтать. Скопилась куча писем, беспрерывно звонит телефон, к тому же я в ужасе, что потеряю работу.
Повесив трубку, я подумала: ведь все люди, которых я знаю, прочитают вранье обо мне в газете. В том числе и Эд, и Мари-Клер Грей,
— Неужели это так срочно? — спросила я, доставая из ящика брошюрки «Переходный возраст», «Психическое здоровье» и «Ревность». — У меня тут полный завал. Это может подождать?
— Ну, не так уж это и срочно. Пока. Но, возможно, вскоре я не смогу ждать — поэтому скажи, когда ты найдешь время поговорить.
— О'кей, обязательно поговорим, но не сейчас.
Положив трубку, я наблюдала, как мои коллеги уходят домой, и только тогда до меня окончательно дошло, что же случилось. Я поняла, как мне будет их не хватать, как я буду скучать по работе, которую обожаю. Мне будет не хватать шума и болтовни из информационного отдела и даже ежедневных перепалок с помощниками редактора. За окном сгущались сумерки, и я опять вспомнила про письмо Серены. Что-то вдруг показалось мне странным — до этого я была вне себя и не задумалась об этом. Серена писала, будто ей «намекали», что неплохо бы продать письмо Электры. Намекали? Но кто? И зачем?
Глава 14
Дорогая мисс Костелло. Ваше последнее письмо несказанно возмутило меня, особенно нелепое предположение, что я якобы звонил вам домой. Категорически отрицаю, что когда-либо делал это, и у меня вообще нет вашего домашнего телефона. Неудивительно, что ваша карьера находится под серьезной угрозой, раз вы способны на столь нелепое заблуждение. Может, вам обратиться к психологу? С отвращением, Колин Твиск.
Р. S. Только прошу, не показывайте это письмо редакции «Дейли ньюс».
— Козел! — огрызнулась я и выбросила письмо в мусор. И он вконец заврался. Я знала, что это он. Кто еще будет доставать меня звонками? Он страдал одержимостью шесть месяцев. Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и выбросила его из головы. По крайней мере, одной проблемой меньше.
Я в ужасе уставилась на переполненный ящик для входящей корреспонденции — без помощи Серены мне понадобится целая вечность, чтобы разобрать письма. Новые письма нужно датировать, старые подшивать в папки, следить, чтобы не кончились брошюрки. Постоянно звонит телефон, жужжит факс, и куча документов ждет уничтожения.
Не говоря уж о том, что нужно отвечать на письма. Если бы не мои друзья, я бы давно с ума сошла.
— Хотела узнать, как у тебя дела, — заботливо сказала Беа сегодня утром.
— Нормально, — солгала я. — А как у тебя дела в офисе? — спросила я, меняя тему.
— Слава богу, все налаживается. Беверли опять придет сегодня утром. Я сказала, что у меня важный бизнес-ланч, но на самом деле
— Конечно, видела, — простонала я.
— Тебе не кажется, что есть новости и поважнее? — презрительно фыркнув, спросила она.
Историю Электры перемусоливали снова и снова. Серьезные газеты, которые считают газетных психологов неквалифицированными балаболками, от которых больше вреда, чем пользы, утверждали, что Электра сама виновата, наивно доверившись такой, как я. Таблоиды продолжали пировать на ее костях. В газетах появились фотографии детей Электры и эротические снимки ее бэк-вокалистки Кики Кокаин. И фото бойфренда Кики с мрачной физиономией. Косточки перемывались до отвращения, до бесконечности — меня уже от всего этого мутило. И, если до скандала мне приходилось задерживаться на работе допоздна, то теперь я была в совершеннейшем отчаянии. Приходила домой в десять и отключалась перед стареньким переносным телевизором — жалкая замена украденного, — чуть ли не впадая в кому от усталости.
— Что ты смотришь? — спросил Тео вчера, плюхнувшись рядом со мной на диван.
— Ничего я не смотрю, — ответила я. — Слишком устала. Какие-то картинки мелькают перед глазами, и все.
Тео снял ботинки и положил голые ступни на подставку для ног рядом с моими ногами. У него были изящные, сильные мускулистые ступни с красивыми, не шишковатыми, прямыми пальцами.
— У тебя красивые ноги, — вдруг сказал он.
— Спасибо. — Я покосилась на него. — Надеюсь, красота ног компенсирует волосы «мелким бесом»?
— Ты что, обиделась, когда я так сказал?
— Вообще-то да. — Он покраснел. — Но я уже привыкла к твоей йоркширской наглости.
— Извини. Наверное, я просто немного тебя боялся.
— Понятно. А сейчас?
Он взглянул на меня.
— Нет, — ответил он. — Сейчас не боюсь. — Я переключила на ночной выпуск новостей. — Мне нравится черно-белый телевизор, — добавил Тео через минуту. — Напоминает о студенческих днях.
— Придется привыкать, — огорченно произнесла я. — После того, что произошло на этой неделе, я еще не скоро смогу купить новый. — Я вдруг представила, что становлюсь похожей на Серену: протечки в крыше, дыры на рукавах и выражение нервного стоицизма на лице.
— Не падай духом, — утешил меня Тео. — Я уверен, ты найдешь новую работу. — На минутку он накрыл мою ладонь своей, но потом быстро убрал руку.
— Да, — вздохнула я. — Может, и найду. Но это уже будет не такая интересная работа, и платить мне наверняка будут меньше. Я и так в долгах, так что придется продать этот дом и купить квартиру.
— Правда? — На его лице промелькнуло сожаление.
— Да. Мне будет не по карману такой большой дом.
— Что ж, поживем — увидим, — сказал он.
Я улыбнулась: он говорил «мы», будто мы были друзьями или братом и сестрой.
— Да, — кивнула я. — Поживем — увидим.
Я измученно уставилась на экран. Мысли путались, глаза слипались, и я начала клевать носом.
— Эй. — Тео мягко подтолкнул меня локтем в бок. — Эй. Просыпайся.