Размороженная зона
Шрифт:
– А когда ты его последний раз видел, дядя Вахтанг? – спросила девушка.
– Кого? Батю? Ох, давно, Софико. Лет семь назад, а то и побольше. От Магадана до нас, сама понимаешь, сколько, а теперь мы к тому же и заграница…
Грузин отхлебнул еще вина и набрал в грудь побольше воздуха. Софико уже знала, о чем он сейчас заговорит. После воспоминаний о молодости у дяди всегда шли рассуждения о том, как плохо, что большая страна, в которой, по дядиным словам, даже уголовники были людьми порядочными, распалась на много маленьких, в каждой из которых теперь царит полный беспредел. Но заговорить об этом пожилой грузин не успел. В кармане его
– Да, я. – Он нахмурился и замолчал, внимательно слушая своего собеседника. На щеках пожилого грузина, только что казавшегося обычным вспоминающим молодость стариком, заиграли желваки, а глаза прищурились, он сразу словно бы скинул десяток лет и стал похож на насторожившегося хищного зверя. Новости явно были не из числа приятных.
– Понятно, – наконец сказал Вахтанг. – Положи, где обычно. Я посмотрю.
Он выключил мобильник, спрятал его в карман и виновато посмотрел на племянницу:
– Прости, Софико, но у меня дела, так что допивать ее, – грузин кивнул на бутылку с вином, – тебе одной придется. Мне ехать надо.
– Надолго, дядя Вахтанг? – спросила девушка.
– Не знаю, доченька. Может быть, и надолго.
3
Невысокий, сухопарый мужчина лет тридцати пяти сидел за столом и внимательно рассматривал микроскопический обрывок бумаги, лежащий перед ним. Его острое хищное лицо с резкими чертами было нахмурено, а татуированные пальцы правой руки негромко барабанили по поверхности стола. Кроме него, на небольшой кухоньке однокомнатной квартиры, расположенной на рабочей окраине Магадана, никого не было. Звали этого человека Николай Иванович Степанов, но куда больше в Магаданской области он был известен как Коля Колыма, один из самых авторитетных блатных, правая рука Бати, смотрящего по краю.
Коля Колыма обладал совершенно незапятнанной репутацией, по его биографии можно было молодежь учить, как жить по понятиям. Четыре ходки, все четыре за кражи, все от звонка до звонка, не сотрудничая с администрацией, не выходя на работу и бдительно следя за исполнением всех блатных законов. Первый раз, как и большинство блатных, он сел за мелкую кражу и получил всего полтора года. Второй срок ему дали за соучастие в краже недельной выручки крупного магазина – как и многие другие, Коля Колыма прошел в зоне своего рода «курсы повышения квалификации». Следующие два срока Колыма получил за кассы – одну крупного завода, а вторую ресторана.
Кроме всех этих ходок, Колыма был известен как участник войны, которую группировка блатных два года назад вела с ингушами и спортсменами, перехватившими у них большую часть прибылей с черной золотодобычи. В то время репутация Колымы пошатнулась. Один из людей Бати оказался «сукой» и пытался его подставить, но Коля сумел оправдаться. «Сука» получил свое, а авторитет Колымы после этого только возрос.
Сейчас, когда смотрящий по области сидел, Коля Колыма фактически исполнял все его обязанности на воле – следил за бизнесом, разруливал возникающие конфликты, помогал братве на зонах. Но поскольку Колыма все же был пока не в законе и только помощником смотрящего, он периодически получал от Бати указания и поручения. Связь с зоной, которую сейчас топтал смотрящий, была налажена давно и работала без перебоев. Примерно раз в две недели Коля Колыма посылал пахану маляву, в которой рассказывал о всех вольных делах, и вскоре получал от Бати ответ.
Жизнь
Колыма еще сильнее сдвинул брови. Малява, внимательно прочитанная уже трижды, требовала от него действий, притом решительных и немедленных. Смотрящий писал, что в зоне начался полный беспредел. Мусора гнобят братву почем зря, а у барина и вовсе крыша, по всему видать, съехала. И для того, чтобы спасти братву от беспредела, Колыме нужно срочно лететь в Грузию, в Тбилиси, к Свану, старому грузинскому законнику и хорошему корешу смотрящего, и забрать у него какой-то «груз». Что это за «груз», в маляве написано не было – мол, Сван уже в курсе. Но спасти пацанов может только этот «груз».
Колыма еще раз внимательно посмотрел на клочок бумаги. Он колебался не потому, что не хотел подчиняться смотрящему. Нет, дело было не в этом. Если бы Колыма был твердо уверен, что малява и правда от Бати, то он и секунды раздумывать бы не стал, слово пахана закон.
Но блатной был в курсе, что последнее время менты наловчились подделывать малявы – ссучили несколько блатарей и заставили на себя пахать. А накрыть канал передачи и совсем просто. Надо только поймать ссученного вертухая за руку и предложить простой выбор: или самому зону топтать, или гнать дезу. Колыма знал, что уже была пара провокаций как раз такого типа. Менты присылали блатарям малявы, в которых требовали каких-то срочных действий, а потом оказывалось, что это подстава, и пацаны надолго приземлялись за колючкой.
Конечно, проще всего было позвонить Бате, даже на зоне у него был при себе мобильник, как раз для таких вот экстренных случаев. Но если верить маляве, то смотрящий сейчас в ШИЗО, а уж туда-то он бы телефон не пронес. А если маляву все-таки подкинули мусора, то они не могли не позаботиться о том, чтобы не позволить Колыме легко ее проверить.
«С другой стороны, попытка не пытка, – подумал Колыма. – Попробовать можно, а там уж посмотрю, как выйдет». Он достал мобильник и быстро набрал номер смотрящего. Но, как и следовало ожидать, трубку никто не взял. Колыма спрятал телефон. Что ж, раз не вышло проверить самым простым способом, придется потрудиться.
Он встал из-за стола, вышел из кухни и спустя пару минут вернулся, неся в одной руке мощную лупу, примерно такую, с какой принято изображать на картинках Шерлока Холмса, а в другой несколько мелких клочков бумаги, как две капли воды похожих на тот, что лежал перед ним на столе. Подделать почерк Бати так, чтобы нельзя было этого заметить, менты бы не смогли, в этом Колыма был уверен. Кроме того, именно для таких серьезных случаев у них с паханом были оговорены несколько секретных знаков, которые Батя должен был поставить в маляве.
Колыма разложил прежние малявы пахана справа от себя, а прямо перед собой положил новую, поднес к ней лупу и принялся снова внимательно вглядываться в самое начало записки: «Привет, братуха! Бродяги шестнадцатой зоны желают здоровья, счастья и радостей в твой дом…» Колыма тщательно сравнивал каждую букву с буквами из других маляв и с каждой секундой все больше убеждался, что малява подлинная. Ну да, вот и секретка – маленькая, почти незаметная и неразличимая без лупы точка под четвертой буквой в первом предложении. А вот и вторая – черточка под третьим словом перед концом второго предложения… Точно, малява от Бати.