Размышления перед казнью
Шрифт:
После того как памятная записка Бека относительно военных возможностей и перспектив Германии в случае войны с Чехословакией была бегло просмотрена Браухичем, я посоветовал ему ни в коем случае не представлять фюреру ее первую часть, ибо эти воешю-политические соображения будут немедленно отвергнуты Гитлером, а вторую часть он вообще читать не станет. Мы сошлись на том, что Браухич представит фюреру только вторую часть, которую тот должен будет проштудировать. Так и было сделано, но это вызвало у Гитлера самый резкий протест: мол, данные необъективные, соотношение сил обрисовано слишком благоприятно для противной стороны (например, насчет французских танков и т.п.) 258 259.
К этому добавилось тогда и еще одно крупное недовольство. К вполне обоснованному
После того как Чехословакия столь же неожиданно, сколь и беспричинно 20 мая 1938 г.261 объявила (правда, затем отмененную) мобилизацию своей армии, что могло быть направлено только против Германии, Гитлер вернулся в Берлин с новыми планами и решениями. Заявив, что не намерен еще раз молча и безнаказанно проглотить такую провокацию (со стороны Чехословакии], он потребовал наибыстрейшего приведения войск в боевую готовность. Это нашло свое выражение в измененной им «директиве»: «Мое не подлежащее никакому изменению решение — разгромить Чехословакию при первом же представившемся случае»262.
Главнокомандующий сухопутными войсками Браухич немедленно получил соответствующий устный приказ, который был затем подтвержден вышеупомянутой «директивой».
Одновременно строительство укреплений на Западе под названием «Западный вал» было поручено генеральному инспектору дорожного дела Тодту, который получил приказ, в соответствии с военно-тактическими планами и указаниями штабам саперных войск максимально ускорить при помощи руководства дорожного строительства постройку укреплений. Цель — возвести за полтора года 10 тыс. бетонных сооружений, от бункеров до мощнейших укреплений, в том числе до осени — по изготовленным самим Гитлером чертежам — 5 тыс. блиндажей минимального масштаба, обеспечивающих безопасность от обстрела мортирами и снарядами крупного калибра; главный участок: Ахен-Карлсруэ.
Отдав все важные приказы, вызвавшие у представителей ОКХ лишь скептическое покачивание головой и ругань по адресу ОКВ, Гитлер посетил в Ютербоге опытные стрельбы по бетонным укреплениям из тяжелых полевых гаубиц и мортир, чтобы затем уточнить объем необходимого для строительства бетона и толщину плит. Он требовал, чтобы они устояли перед ожидаемым усовершенствованным оружием массового воздействия. В заключение он в офицерской столовой выступил перед присутствовавшими на опытных стрельбах командирами армейских корпусов263.
Целью выступления Пгглера было ослабить, как он мне сказал, пораженческое воздействие памятной записки Бека относительно нашего потенциала и потенциала предполагаемого противника, подвергнув ее самой резкой критике. Друг Гитлера фон Рейхенау, все еще поддерживавший с ним личный контакт, сообщил ему, что Браухич зачитал эту памятную записку командирам армейских корпусов на одном совещании генералитета, и она произвела на генералов весьма неблагоприятное впечатление. Это, разумеется, было выстрелом Рейхенау, произведенным из засады по главнокомандующему сухопутными войсками. Следовательно, и здесь — интриги против армии, в которых Рейхенау и Гудериан264 стремились превзойти друг друга в своем отрицательном отношении к Браухичу.
Выступление Гитлера было построено весьма искусно, оно убедительно вскрыло определенные слабые стороны памятной записки; во всяком случае, это была острая критика генерального штаба и его начальника, которая привела последнего к решению о своей отставке на том основании, что он «более не чувствует себя в состоянии руководить обучением офицеров генерального штаба». Беку была предоставлена «временная отставка»; его обязанности стал исполнять [генерал-полковник] Гальдер.
Предложение главнокомандующего сухопутными войсками поставить Бека во главе одной из групп армий фюрер категорически отклонил. Он видел в Беке «сверхумничающего» начальника генштаба, неисправимого пораженца, а тем самым — препятствие на пути осуществления своих планов и, не в последнюю очередь, возмутителя спокойствия в его [Гитлера] с Браухичем отношениях, не раз усложняя их. Я был согласен с Гитлером только в последнем пункте, причем исходя из собственного опыта.
Я отнюдь не проливал слез по Беку ввиду его бесстыдного обращения со мной265, однако его выдающиеся способности признавал всегда. В то, что он еще в 1938 г. участвовал в изменнических происках и с того времени будто бы являлся их идейным лидером, я, зная его, не верю. Только озлобленное честолюбие и его глубочайшая ненависть к Гитлеру смогли привести к тому, что этот прежде безупречный служака вступил в сговор с врагом и оказывал ему поддержку в ожидании того переворота, для осуществления которого сам оказался слишком слаб. Он не был лидером по натуре, доказав это своим жалким поведением в качестве заговорщика, когда у него еще имелось время действовать и когда покушение на Пгглера (20 июля 1944 г. — Прим. пер.), пусть и неудачное, потребовало от него быть настоящим мужчиной, а не кунктатором, каковым он являлся. Это показывает и его тщетная попытка, сидя в кресле, вогнать в себя смертельную пулю266.
Лето 38-го было для ОКХ и ОКВ весьма трудным ввиду предварительной подготовки чешской операции (названной «Грюн»). Трудности носили организационный характер. Как при наличии всего 40 небоеготовых дивизий (включая Остмарк) подготовить силы и наступательные средства таким образом, чтобы не предпринимать никаких мобилизационных мер, строжайше запрещенных Гитлером? Важнейшим средством для того являлось следующее: крупные маневры в Силезии, Саксонии и Баварии; привлечение нескольких сменных контингентов резервистов; формирование дивизий на войсковых учебных полигонах; сосредоточение подразделений Имперской трудовой службы для занятия позиций на Западе. Приходилось использовать все мыслимые незаметные хитрости, к числу которых относилась и имитация движения транспортных колонн. В целях маневров проводились переброски войск — они маскировались созывом очередного съезда НСДАП.
Задним числом можно только удивляться всему проделанному тогда сухопутными войсками. Их генеральный штаб во главе с Гальдером осуществил то, что казалось невозможным, и сумел скрыть то, что стояло за этими «маневрами». Дух изобретательства был просто непревзойденным! Гитлер лично проявлял инициативу в некоторых случаях и приказал главнокомандующему сухопутными войсками постоянно держать его в курсе дела.
В августе во время одной морской поездки по поводу инспектирования военно-морского флота Гальдер в моем присутствии доложил по карте фюреру конкретный оперативный план. Фюрер задал множество вопросов, но четкой позиции не занял, а потребовал карту с нанесенной группировкой войск и краткую пояснительную записку о намеченном ходе военных действий. Его особенно интересовали пункты прорыва пограничных укреплений, значение которых и сопротивляемость он досконально изучил. По этому вопросу имелись разногласия, особенно насчет применения тяжелой артиллерии, которой у нас было немного, а также насчет танковых войск и воздушной операции. Доклад Гитлеру закончился без однозначного «да» или «нет», он [Гитлер] пожелал все это проштудировать в спокойной обстановке. Гальдер оказался столь же умен, как и прежде, и немедлсшю передал карту и записку фюреру с просьбой как можно скорее принять решение, поскольку необходимо отдать приказ по армиям.