Разоблачение

Ромиг Алеата

– Роулингс не рассказал, как всё должно было сработать, кроме того, что он вышел на контакт с кем-то, кто взял деньги и пообещал результат. Через несколько недель самолёт Саймона упал. Для Роулингса сделка была завершена. Довольно самовлюбленно со стороны Роулингса полагать, что он обладал такой силой, но я думаю, что это неудивительно. Что беспокоит меня — это окончательная экспертиза самолёта, проведённая Министерством безопасности транспорта.

Уильямс поднял брови, ожидая пояснений.

– Экспертиза МБТ не выявила вмешательства.

– Почему это не обсуждалось раньше?

– Я не заявлял об этом...
– признал Гарри, - ... потому что хотел увидеть,

как его задница сгниет в тюрьме за то, что он сделал. Мне было всё равно, была причина или нет. Этот человек заплатил за порчу самолета моего лучшего друга. Саймон Джонсон был не только моим другом, но и женихом моей сестры. Он был хорошим человеком и не заслуживал, чтобы с ним покончили только из-за того, что он хотел закрыть одну страницу своей жизни и начать новую. Я также ненавидел Роулингса из-за того, что он сделал Клэр. Так что, даже видя несоответствия, я был рад его признаниям.

– Что же изменилось?

– В своей жизни я натворил немало глупостей. Я изменял своим принципам, но это всегда случалось ради Бюро. Я отказался от права на свою дочь и сказал Илоне и самому себе, что это ради их безопасности. Я отказался от отношений с Лиз и кем-либо ещё, потому что я никогда не знал, куда приведет мое следующее задание и вернусь ли я домой. И тоже я говорил, что это ради неё. Я не хотел, чтобы она была в одиночестве месяцами или годами. Хотя все это правда, это не полная правда. Предположу, что Вы знаете, о чём я.

Специальный агент кивнул.
– Да, сынок, в день, когда мы даём эту клятву, мы все женимся, а ФБР — это стерва-жена. Она требует всего тебя.

Губы Гарри вытянулись в прямую линию. Его характерная усмешка и прищур голубых глаз сменились серьёзным выражением.
– Согласен. ФБР - это моя вторая половина, и я не могу игнорировать, что бюро занялось чистой местью. Я решил посвятить свою жизнь поддержке законности в этой стране. И больше того, я верил в ту клятву, которую дал годами ранее. Это не значит, что я не нарушил её — фигурально и буквально, - добавил он, приподняв уголки губ, - но я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как человек берет на себя вину за преступление, которого он не совершал. Не поймите меня неправильно — Роулингс виновен. Он нанял кого-то, чтобы лишить Саймона Джонсона жизни, что является заговором с целью совершения убийства. Но в данном случае это только сговор. Смерть Саймона произошла не от того, что повредили самолёт. По моему мнению, его смерть произошла из-за передозировки или отравления. Я не уверен.

Брови специального агента Уильямса сдвинулись, - Ты не уверен. Ты выдал всю эту историю и закончил тем, что не уверен?

– Я не знаю, было ли это случайно или преднамеренно. Не думаю, что Саймон намеренно принял лекарство, на которое у него была аллергия. Может, это было в составе другого лекарства? Я не знаю.

– О чём ты говоришь?

– Хотя тело Саймона было полностью обгоревшим, я заказал экспертизу останков тканей.
– Когда выражение спецагента изменилось, Гарри добавил, - Когда ещё был в деле. Результаты пришлось подождать некоторое время. Если честно, я ожидал, что найдут следы воронца толстоножкового. Даже больше, я хотел, чтобы его нашли. Тогда я бы подтвердил причастность Роулингса.

– Меня предупредили бы, если бы его нашли.

– Вас не предупредили, потому что его не нашли, - признал Гарри.

– И что же ты нашел?

– Единственно странным показателем был дифенгидрамин на высоком пределе.

– На высоком пределе? Что это значит?

– В останках

было 17,5 микрограмм на литр дифенгидрамина. Летальная доза — выше 19,5 мг/л. Доза Саймона была высокой, но не выходила за пределы нормального диапазона.

– Почему это стоит моего времени или времени бюро?

– Потому что, сэр, по словам матери Саймона, у него была повышенная чувствительность к этому препарату.

– Бенадрил! – сказал Уильямс.

– Да, Бенадрил, который доступен в любой аптеке и магазине страны. Миссис Джонсон сказала, что это было известно. Саймон жил с этим с детства. Он знал, как избегать этого. Малая доза бенадрила делала его невероятно сонным. Миссис Джонсон клянётся, что никогда Саймон сознательно не принял бы бенадрил или что-то, содержащее его, вроде тайленола, перед полётом. Я должен согласиться. Саймон был очень ответственным. У него впереди была целая жизнь. К сожалению, меня не было, когда он погиб, но я был при их помолвке. Эмбер была в восторге, и Саймон тоже. Это просто не имеет смысла.

– Позволь мне прояснить: ты хочешь возобновить закрытое дело, потому что самолёт мистера Джонсона не был повреждён умышленно, и у него была необычная чувствительность к единственному чужеродному компоненту в его останках? Ты веришь, что его отравили?

Гарри задумался над ответом.
– Верю ли я? У меня недостаточно информации для этого. Меня учили объективно оценивать информацию. Объективно - у меня больше вопросов, чем ответов. Еще одним кусочком головоломки, который, на мой взгляд, не укладывается в общую картину, было нападение на меня и угроза в адрес Джиллиан. Я хочу сказать, что Роулингс был с Клэр. Это было вскоре после его признания в сговоре. Зачем бы ему нападать на меня и угрожать моей дочери? Откуда он вообще мог про неё знать? Из-за этого я отказался от дочери в пользу Бюро. Я хотел отделить её от своей жизни для её безопасности. Я знаю, у Роулингса есть деньги, и именно это я себе тогда говорил. Я говорил, что он может купить любую информацию. Я верил, что он видит во мне опасность. Но даже я не могу больше в это верить. Я был не большей опасностью для него и его отношений с Клэр, чем её телохранитель, особенно в его глазах. Он слишком эгоистичен, чтобы воспринимать других как опасность. Люди, подобные ему, думают, что владеют остальными. Клэр не принадлежит никому, кроме него, ему нет дела до меня и моей семьи. Думаю, что кто-то хотел остановить мои исследования. Только не знаю, кто это мог быть.

– Ты намекаешь на крота? Тут, в бюро?

Гарри на секунду прикусил щеку, опустив на секунду голубые глаза.
– Сколько людей в бюро знали о моей дочери?

Уильямс откинулся назад и подумал.
– До нападения только я и замдиректора.

– Полагаю, это ваш выбор, если вы считаете, что необходимо провести внутреннее расследование...

– Сынок, а кто, кроме сотрудников бюро, знает о твоей бывшей жене и дочери?

– Никто не знает. Они больше не часть меня. У меня нет прошлого.

– У каждого есть прошлое.

Гарри обдумал эти слова в своей голове.
– Сэр, это то, что мне известно. Я также знаю, что есть сделка с Роулингсом. Я знаю об этом, а Бостонское отделение в этом участвует. ФБР может и требовательная жена, но она не нарушает своего слова.

– Это очень благородно с твоей стороны. Опять же, это не твое дело.

– Можно, я поеду в Айову?

– Как агент или частное лицо?

У Гарри пересохло во рту; его язык внезапно перестал умещаться во рту.
– Вы хотите сказать, что если я поеду в Айову, то я больше не служу в ФБР?