Разоренное гнездо
Шрифт:
Другим нашим излюбленным заведением стала столовая «Гармоника», где пиво являлось основным пунктом меню. Там было светло и относительно чисто, на столах имелись вышитые скатерки, на раздаче к пиву давали вполне приличные сосиски, бутерброды с икрой мойвы или минтая и фантастический по своим вкусовым качествам капустный салат. Третьим нашим излюбленным заведением стала «Пирожковая», которая каким-то чудом сменила обанкротившийся вполне приличный ресторан на главном городском проспекте. В «Пирожковой» было не только пиво, там предлагали выпить кофе, какао и крепкий алкоголь, а кроме пирожков, подавали куриный бульон и салат оливье, но нас привлекало именно огромное меню пирожков с любыми начинками: печенкой, мясом, зеленым луком и яйцом, капустой, наперченной картошкой и даже рыбой. Обмен веществ у нас с Борькой был отменным, поэтому пирожки мы могли употреблять в любом количестве, тем более что на своих рок-н-ролльных тренировках все равно
Иногда мы забегали на ходу и в другие пивнушки, но все это было не то и уже почти совсем стерлось из памяти. А вот игру нашу я помню отлично, она заключалась в следующем. Как только мы обустраивались за столиком, начинали представлять, что бы мы сделали, будучи хозяевами данного заведения. Я предлагал меню, Борька – интерьер. В другой раз мы менялись ролями. Я даже помню тот вечер, когда я впервые осознал, что не просто играю…
Мы зашли в «Гномик», когда занятия уже закончились, а никаких романтических перспектив на ближайший вечер ни у кого из нас не имелось. Мы были не просто голодны, мы находились на грани обморока, потому что за весь день, проведенный в своем политехе, не удовлетворили изнывающие желудки ни одной хоть сколько-нибудь внушительной крошкой. Никаким фастфудом в те времена еще и не пахло, а шоколадки из ближайшего киоска не входили в наш с Борькой рацион. От терпкого духа копченой рыбы и пива у меня закружилась голова, друг не стал ждать, пока мы устроимся за столиком, обнял официантку, которая давно нас знала по именам, и попросил принести пива, хлеба и мойвы. Так мы рассчитывали утолить первый голод, а уж после первой кружки заказать сытные, сочные шашлычки. Когда официантка, которую я уже, конечно, не помню по имени, принесла по кружке и тарелку душистой жирной рыбы, мы включились в игру. В тот день меню придумывал я, мой друг предлагал интерьер.
Борькина концепция заведения выглядела так: все отмыть и отчистить, чтобы не было и намека на прошлые запахи. А вот деревянную мебель оставить, но, разумеется, новую, сделанную на заказ. На стенах развесить рыцарские гербы и щиты. Тогда мы еще не бывали за границей, не представляли себе, что такое чешские или, скажем, баварские рестораны, но мысли у моего товарища текли именно в этом направлении.
– Отсюда нужно убрать мойву и всю эту дурацкую скумбрию, – мечтательно заявил я, – здесь надо подавать жареные свиные ребрышки. Возможно, с картофельным пюре.
– Да уж, мойва воняет, от нее руки потом не отмоешь, – согласился Борька, открутив башку у рыбки и с наслаждением выдавливая из ее нутра весьма аппетитную икру, – это не для приличных людей. Не для ресторана.
– А вот если ту же рыбку положить на ржаной хлебушек, – продолжил я, – предварительно ее разделать, отделить хвост и голову… в общем, соорудить бутерброд, то будет совсем другое дело.
Помню, я даже наглядно показал, что имею в виду: вот он – квадратный кусок хлеба. А вот на нем рыбка… а вот тут, в уголке, икра, как украшение и весь цимес всего бутерброда. Выглядело весьма аппетитно.
Тогда я еще не знал, что через несколько лет на месте «Гномика» возникнет ресторан чешской кухни «Крумлов», и панно с пухлым гномом на входе заменит вид этого прелестного чешского городка. Ни одна из стен, ни одна плитка пола не сохранит и толики того запаха мойвы, который казался неистребимым на веки вечные. Что на кухне станут варить раков, жарить карпов и запекать утку с яблоками. И что свежее чешское пиво из бочек будет здесь так же популярно, как и «Бехеровка», ставшая едва ли не визитной карточкой заведения. И главное, что хозяином всего этого великолепия буду я.
Наши с другом попытки осуществить студенческие мечты совпали с окончанием пятого курса. Ни я, ни Борис не горели желанием работать по специальности. Если мой друг хотя бы на ранних периодах студенчества еще видел себя инженером и интерес к выбранной профессии у него ослабевал постепенно, то у меня его не было никогда. И в тот момент, когда я, как порядочный и послушный мальчик, защитил диплом, тем самым отдав родителям свой сыновний долг, я уже твердо знал, что ни на какое предприятие я работать не пойду. Шли 90-е, жизнь в то время стремительно менялась, все переворачивалось с ног на голову, рушились идеалы наших родителей, молниеносно и непонятно в какую сторону менялось государственное устройство. Было одновременно и страшно, и весело, и непредсказуемо. Несбыточные мечты могли в любой момент стать реальностью.
По иронии судьбы фортуна предоставила нам возможность испытать удачу в той самой «Пирожковой», которую на первых двух курсах мы глубоко уважали за пианисток и скрипачек, коих там усердно и зачастую весьма успешно охмуряли. Оказалось, что заведующей этого бессмертного заведения работала двоюродная сестра Борькиной мамы, которую он с самого детства и в глаза не видел и которая в момент возникновения юридической коллизии обратилась за советом к родственнице, имея в виду, что старший сын в семье, Борькин брат, успешный юрист. Он в то время только-только бросил свою практику в уголовном суде и открыл контору по регистрации малых предприятий, не успевал обслуживать всех желающих и расширял штат не по дням, а по часам. По счастью, мой друг в тот момент был дома и сумел разобраться в ситуации.
Приватизация в стране шла полным ходом, трудовые коллективы различных предприятий по тем законам получили преимущественное право выкупа и долгосрочной аренды занимаемых ими помещений. Предприятия общепита, которые часто объединяли по несколько точек в очень привлекательных местах, самыми первыми поучаствовали в этом процессе. За ними выстраивалась очередь из всевозможных торговых объектов.
«Пирожковая» входила в объединение «Предприятие общественного питания № 8». Коллектив провел общее собрание, соорудил из своих рядов ООО, которое и направило заявку на приватизацию и получение права долгосрочной аренды занимаемого помещения на 25 лет. Но тут все оказалось не так просто. ООО как преемник бывшего общепитовского филиала вместе с преимущественными правами получило и все долги, которые «Пирожковая» успела беспечно наделать за последние годы. Среди них были задолженности по налогам и по оплате съемного помещения, что делало заключение нового договора аренды практически невозможным. Одним словом, тетки, воспитанные в условиях советской торговли, совершенно не были готовы к тому, что им придется вести бизнес в новых условиях и отвечать по долгам. Они привыкли торговать принесенной в сумках водкой, лепить пирожки с самостоятельно купленной начинкой, мухлевать на всем, на чем только позволяла фантазия. Неоплаченные счета никого не беспокоили, потому что никто не мог предвидеть, что жизнь может измениться и повернуться к ним другой стороной. А между тем в прежних условиях «Пирожковая» существовать дальше не могла. На пятки теткам наступал предприниматель с более чем сомнительной репутацией по кличке Прохор, готовый либо погасить все долги нового ООО, либо дождаться, пока помещение освободят от хронического должника городские власти. Мы с Борькой предвидели, что сработаться с женщинами, воспитанными в худших традициях советской торговли, нам в любом случае не удастся, но другого варианта попасть в число учредителей вожделенного ООО у нас не было. Оставалось найти деньги на погашение долгов, а уж там… Нужную сумму мы нашли, она не была астрономической. Помню, мы тогда не раз удивлялись, почему торговки сами не скинулись и не завладели своим помещением без всяких там посторонних. Ответ был прост: не считали нужным тратиться. Они были уверены, что двух сопливых мальчиков, которые станут гордо именоваться директорами, надувать щеки и думать, будто они что-то решают, они разведут в два счета. Они просто не поняли, что жизнь изменилась, причем безвозвратно. Что в этой новой наступившей реальности уже никто не станет тратить деньги без конкретной перспективы их умножения.
С моей долей мне помог дед, папин отец. Ярый диссидент, он страшно радовался развалу СССР, с энтузиазмом принимал все перемены в обществе, кроме разве что разгула кровавого бандитизма, который ему сопутствовал. Дед не пропускал ни одного выпуска новостей, ни одной аналитической передачи, которые в изобилии появлялись в то время, с неистовой жадностью читал независимые газеты и готов был митинговать в стенах своей одинокой после смерти бабушки «двушки» до полной потери голоса. Он обрадовался, что мне представился случай попробовать себя в этой жизни, и легко пошел на шаг, которого от него никто не ждал, – продал часть своей уникальной коллекции редких марок.
О перспективе моего вхождения в число учредителей предприятия деду рассказал папа, и когда старик призвал меня к себе, он первым делом принялся жадно и подробно меня расспрашивать, с кем мне предстоит иметь дело и от кого зависит решение того ли иного важного вопроса. Редкие марки и старинные монеты появлялись у деда в результате хитрых и подчас нахальных манипуляций, которые он ловко проворачивал под самым носом у бдительных в то время «органов» и ни разу не попался. Дед умел делать деньги даже в тех условиях, когда без обладания должностью в определенной сфере это было практически невозможно.