Разорванный круг
Шрифт:
Кожаный диван блестит черным и красным. Стол сделан из такого толстого стекла, что можно спрятаться под ним, если кто-нибудь вздумает обстреливать тебя из базуки.
Я встаю у окна. Подо мной веером домов, улиц и парков раскинулся Лондон.
Я говорю:
— Роскошный вид!
Она говорит:
— Спасибо.
Что-то происходит между нами. Но я не могу понять что.
— Какая квартира! — восклицаю я. Я чуть было не добавил, что здесь чувствуется рука дизайнера. Но я не знаю, воспримет она это как комплимент или как сарказм.
— Большей частью это работа Брайена.
— Кого?
— Одного моего парня. Брайена. Он дизайнер.
Внизу, на улице, появляется синий хвост мерцающих огоньков пожарных машин.
— Люси здорово помогла мне сегодня. Она великолепна.
— Нашел что-нибудь?
— В музее — нет. Но когда я там был, кое-что произошло.
— Она звонила. Сказала, что ты милый.
— Милый?
— И очень странный.
— Странный?
Она смеется.
— Так что же случилось там, в музее?
— Человек, которого я искал, сам подошел ко мне.
— Кто это?
— Его зовут де Витт. Чарльз де Витт.
Она молчит. Но я вижу, что имя ей известно и вызывает удивление. Тем не менее я ничего не спрашиваю.
Она приготовила вегетарианское блюдо по рецепту из журнала, который все еще лежит раскрытым на кухонном столе.
— Надеюсь, что я сделала все правильно. — Она нервно сжимает руки. Характерный жест для всех, кто думает, что приготовление вегетарианской пищи требует каких-то особенных качеств, доступных только избранным.
Я сижу за круглым столом в углу комнаты. Диана порхает взад и вперед, вспоминая, что забыла то одно то другое. Я кладу себе на тарелку тыкву, запеченную в сыре, и салат. Она наливает белого вина. Протягивает мне длинный французский батон, который я разламываю пополам, и чашку с чесночным маслом. Держа руки на спинке стула, она стоит и выжидающе смотрит на меня.
— Прекрасно! — восклицаю я с полным ртом.
Она улыбается и разглаживает юбку, перед тем как сесть. Есть что-то первобытно-женственное в этом ее жесте. Она поднимает бокал с белым вином и кивает мне. Вино — очень сухое.
— Очаровательный господин, этот де Витт, — произношу я.
— Он тебе помог?
— Пытался.
— И что же он рассказал?
— Длинную историю. С множеством пропусков.
— Вот как?
— И странностей.
— Ты ему не веришь?
— Я обдумываю, что именно и почему он опустил в своем рассказе.
— В мире полным-полно лжецов. — Она едва сдерживается. Глаза ее словно стеклянные.
— Мне кажется, за мной следили, когда я шел сюда.
— Что?
— Меня преследовала от гостиницы машина. Надеюсь, это ничего не значит.
— За тобой следили? — спрашивает она возмущенно. — По дороге сюда? Ублюдки!
Она хочет сказать что-то еще, но берет себя в руки. Она впивается взглядом в меня, как будто собирается сообщить что-то неприятное. Может быть, что это приглашение я не должен воспринимать слишком серьезно. Что я зря думаю, будто мы предназначены друг другу. Что я всего лишь милый парень, которого она, может быть, припишет в конце своего списка. После Брайена, Джорджа и девяноста восьми других.
Мы едим молча. На десерт она сделала божественное суфле. На дне чашки под суфле я обнаруживаю ягоду земляники и кусочек шоколада. Она называет это блюдо «Искушение археолога».
Диана ставит на старомодный проигрыватель пластинку «Chicago». [46] Приглушает свет. Зажигает две красные свечи на стеклянном столе. Ее нейлоновые чулки поблескивают в свете маленьких огоньков.
Кожа дивана скрипит, когда она садится рядом со мной. Такой же скрип слышится в музыке. Судя по всему, она ставила эту пластинку много-много раз. Несколько минут мы сидим молча и боимся прикоснуться друг к другу. Или не прикоснуться.
46
«Chicago»— американская рок-группа, образованная в 1967 году в Чикаго.
Диана спрашивает, не хочу ли я выпить. Я соглашаюсь.
Она приносит из кухни джин «Бифитер» и тоник, два стакана, кусочки льда. Мы чокаемся и фыркаем при звоне стаканов. После этого пьем молча. Не знаем, с чего начать. Я пытаюсь придумать какую-нибудь романтическую тему. Ту, которая помогла бы растопить смущение.
Она опережает меня:
— Тебе не кажется, что ты уже что-то нашел? В своем расследовании?
Это не совсем романтично, но лучше, чем напряженная тишина. Я отвечаю:
— Я знаю ровно столько же, сколько на момент отъезда. Но зато я теперь еще более растерян.
Она тихо смеется:
— Странно думать, что у тебя есть… жизнь там, в Норвегии. Я ничего о тебе не знаю!
— А я о тебе.
— Расскажи о себе!
Я рассказываю. Очень бегло.
За окном мерцают миллиарды крохотных огоньков Лондона.
— Засранцы! — шепчет она тихо сама себе.
— Кто?
— Они думают, что я их собственность!
— Кто?
— Папа. И все прочие, его слуги. «Делай то, делай это! Диана, будь послушной. Диана, делай, что тебе говорят!» Тошнит от всего этого!
У Дианы бокал пустой. А у меня еще половина. По ее глазам видно, что она уже опьянела. Наливает себе еще один стакан и выбирает новую пластинку. «Отель „Калифорния“». [47]
У нее есть проигрыватель CD, но сегодня вечером она ставит только пластинки семидесятых годов. On a dark desert highway… Cool wind in my hair… Warm smell of colitas… rising up through the air… [48] Я закрываю глаза и погружаюсь в воспоминания.
47
«Отель „Калифорния“»— знаменитая песня американской рок-группы «Eagles».
48
На темной пустынной дороге… Холодный ветер в моих волосах… Жаркий порыв… проносится по воздуху… (англ.)