Разорванный круг
Шрифт:
Он стоит у моей кровати, сложив руки на груди, и рассматривает меня, нежно, заботливо. Я пытаюсь проснуться, ожить, стать после сна самим собой.
— У вас с собой опять корзинка сюрпризов? — спрашиваю я.
— Ты крепкий орешек, Бьорн Белтэ!
Где-то внутри у меня что-то сжимается.
Он торжественно провозглашает:
— Я пришел, потому что хочу с тобой поговорить.
Уже вечер. Или ночь. В окне темно. Стекло настолько темное, будто черноту просто нарисовали на нем. Я до сих пор не знаю, куда я попал. В больницу института? Или какого-то города.
— О чем вы хотите поговорить? — спрашиваю я.
Мак-Маллин поворачивается и медленно идет к окну.
В окне отражается его лицо. На нем исчезли морщины, черты смягчились, он стал молодым.
— У тебя когда-нибудь была такая большая тайна, которую ты должен был бы унести с собой в могилу?
Я думаю о папе. О маме и профессоре. О Грете. Он все еще стоит, отвернувшись от меня, и разговаривает со своим отражением в стекле.
— Свою тайну я получил по наследству, — начинает он.
«Это, видимо, немалая ноша, — думаю я, — судя по тому, каким важным ты стал с годами».
— Мой отец и все его предки оберегали эту тайну, жертвуя своей жизнью. — Он поворачивается ко мне с обезоруживающим выражением на лице. — Извини, если это звучит мелодраматично. Но мне сейчас очень нелегко.
— Если вас это утешит, то для меня это тоже нелегко.
С улыбкой он тяжело опускается на стул рядом с кроватью.
— Ты сам что-то узнал? — спрашивает он.
— Не очень много.
— Я слышал, что ты разговаривал с Петером?
Я молчу.
— Все в порядке, — быстро шепчет он. — Он не сделал ничего плохого.
— Что в ларце?
Его губы сложились в узкую полоску. Глубоко в глазах появляется какое-то неопределенное выражение.
— Я по-прежнему считаю, что это Евангелие Q, — настаиваю я.
— Сомневаюсь. Я могу продолжить то, что Петер, несомненно, уже рассказал тебе. Когда иоанниты разделились в тысяча сто девяносто втором году, это было связано с одной реликвией, которую в будущем стали называть Ларцом Святых Тайн. Сами они назвали ее Реликвия. Святыня, которую многие пытались найти. Короли, властители, князья и первосвященники, крестоносцы и папы.
— Потому что там было что-то ценное?
— Самое смешное, что почти никто не знал, что в ларце. Знали только, что это совершенно фантастическая вещь. Святыня. Многие гадали. Кое-кто считал, что там священный договор. Что, кстати сказать, чистая фикция. Средневековый миф.
— Так в монастыре Вэрне мы нашли Ларец Святых Тайн?
— После разделения ордена секретная часть его стала охранять ларец. Но где его прятать? На кого положиться? Ведь все за ним охотились. Приходилось скрывать его максимально надежно. И тут они сделали гениальный ход. Они отправились в путь с теми братьями, которых послали в монастырь Вэрне. Три монаха, именуемых «Хранители ларца», проделали далекий путь на Север. Втайне. Никто не знал их настоящего задания. Это были три уважаемых монаха. Один из них был Великим Магистром. Те братья, с которыми они отправились в путь, не подозревали, что их спутники принадлежат к отделившемуся крылу. Они участвовали в священной поездке. Никто не задавал вопросов. Все молча приняли, что эти трое добрались с ними до Норвегии и жили в монастыре изолированно от других. Их единственное отличие от остальных состояло, видимо, только в том, что хранители соорудили октагон, имевший, как они полагали, священную силу.
Майкл Мак-Маллин опускает взгляд. Я начинаю дрожать. Мы приближаемся к сути.
— Во всем этом деле была одна маленькая заковырка, — продолжает он. — Только три монаха знали, где ларец. — Он закусывает губу. — Позже это оказалось роковой ошибкой. Один из трех монахов умер от болезни осенью тысяча двести первого года. На другого напали разбойники и убили его, когда он отправился в Нидарос в тысяча двести третьем году. А еще через год, в тысяча двести четвертом году, Великий Магистр отправился в дальний путь, чтобы его сын, следующий Великий Магистр, получил полную информацию о ларце и месте его захоронения.
Мак-Маллин переводит дыхание. Машинально наматывает седые волосы на палец.
— И что с ним стало? — спрашиваю я.
— Во время путешествия он заболел. Он попал в дом к одному священнику в североитальянском горном городке. Несмотря на хороший уход, он умер через несколько недель. Дальше версии расходятся. Некоторые утверждают, что он оставил там письменное сообщение. Другие верят, что через какого-то посланца он передал сведения ордену и своему сыну. Переданное сообщение было, мягко говоря, неясным. Он сообщил, что реликвия хранится в октагоне. Но никому не было известно, откуда он прибыл. Понимаешь? Никто не передал, что он ехал из Норвегии. Никто этого не знал! Никто не догадался соединить все эти сведения.
Мак-Маллин качает головой и делает тяжелый вздох.
— В какой-то момент исчезли сведения о трех монахах и их задании. На всем лежал толстый налет мифов и мистики. Единственное, на что мог опираться тайный орден на протяжении многих столетий, — это данные об октагоне, в котором находится пропавший ларец.
Я молчу. Я чувствую, что это правда. Во всяком случае, та ее часть, которой решил со мной поделиться Мак-Маллин. Он встает. Снова останавливается у окна.
— И по сей день существует Великий Магистр, — говорит он.
— Откуда вы это знаете?
Он не отвечает прямо.
— Никто не знает, кто он. Или где он находится.
— Но откуда известно, что он существует?
— Он существует, потому что невероятно, чтобы он не существовал.
— Вот так верующие аргументируют существование Бога.
— Великий Магистр — не Бог. Он всего лишь человек.
— Но вряд ли такой же, как все?
— Подобно всем Великим Магистрам до него, он ведет происхождение от того самого первого Великого Магистра.
— А тот кем был?
— Предки Великого Магистра могут быть прослежены до времен библейской истории. До древнего французского рода. До династии Меровингов, до французского рода, создавшего великое французское государство и сохранявшего королевскую власть до восьмого века.
— Потрясающе…
— Но никто, Бьорн, практически никто не знает, кто он. Тайный орден имеет Совет, состоящий из двенадцати человек. Только эти двенадцать знают, кто он, и доверяют ему. Места в Совете переходят по наследству. Кровные узы прослеживаются на протяжении столетий. Да больше! Им тысячи лет!