Разорванный круг
Шрифт:
— Кому нужен был этот обман?
— Как ты отнесся бы к предположению, — тихо говорит он, — что эта сцена с распятием была сыграна при участии власть имущих?
— Что вы хотите сказать? Что римляне принимали участие в розыгрыше?
— А почему бы и нет? Кем был Понтий Пилат, как не коррумпированным негодяем? Неужели трудно было подкупить его, чтобы он сквозь пальцы посмотрел на инсценировку распятия? Хитрое маленькое мероприятие, которое разрешало, в частности, и его проблемы с этим иудейским подстрекателем Иисусом.
Я закатываю глаза, но Мак-Маллин этого не видит.
— Мы должны рассматривать обстоятельства смерти Иисуса исходя из того, как его воспринимали современники, — настаивает Мак-Маллин. — Кто он был для них? Мятежный политик! Вовсе не божество! Не забудь, что пророков-самозванцев в то время было навалом. Глашатаи, провозвестники, факиры, предсказатели, оракулы… Любой шарлатан мог демонстрировать чудеса.
— Почему же мы до сих пор поклоняемся ему? Что отличает его от множества других?
— Он владел словом. Словом!
— И все?
— Его слово было другим. Его человеческий облик был другим. Он создал новую картину мира, в которой человеческое достоинство считалось подлинной ценностью. Иисус был мудрым. Добрым. Он не запугивал своих сторонников, как это делали ветхозаветные пророки. Он провозгласил Евангелие любви. Он научил нас доброте. Набожности. Любви к ближнему. Очень редкие по тем временам понятия.
— Но он, как вы сказали, был не единственным пророком.
— Лишь очень немногие верили, что Иисус был Мессией Ветхого Завета. Иудеи вообще отвергли его. Мудрецам-книжникам он мягко возражал. Он опровергал древнейшие иудейские устои. Только позже под руководством апостолов и евангелистов был создан божественный образ Иисуса. История о жизни Иисуса была сильно приукрашена. Евангелия подгонялись под вкусы читателей-современников. Почему мы должны верить старым, не поддающимся проверке спискам, сделанным со списков? Нет никаких письменных документов об Иисусе, созданных в Его время. Все, что у нас есть, записано гораздо позже.
— Вы все говорите и говорите. Но ничто из ваших слов, однако, не подтверждает, что распятие было обманом.
— Оно не было обманом! — Мак-Маллин наклоняется ко мне. — Ты слушай, не перебивай меня! Распятие Иисуса на кресте происходило на самом деле. Я объясняю тебе другое: последующие события были не такими, как это описано в библейской истории.
— И такое абсурдное утверждение вы базируете на косвенных уликах?
Мак-Маллин смеется взахлеб:
— Упрямец! Это мне нравится! Я не пытаюсь ничего доказывать. Я знаю правду. Я пытаюсь показать тебе, как часть парадоксов Библии и истории поддается осмыслению в рамках нового понимания.
— Нового понимания? Какого понимания? Я вообще ничего не понимаю!
В его глазах появляются веселые искорки.
— Позволь, я приведу тебе один пример.
— Доказательство?
— Улику. После казни Понтий Пилат нарушил все римские правила и отдал Иосифу из Аримафеи тело Иисуса. В греческом переводе Библии Иосиф просит выдать ему soma— живое тело. Пилат отвечает, употребляя слово «proma»— «труп». Каким образом возникло неправильное толкование?
— Это вы меня спрашиваете? Я не очень большой специалист по библейским переводам.
— А почему вообще Пилат должен был разрешить выдачу тела приверженцу преступника? Они могли сделать из него мученика! Распятых на кресте чаще всего не хоронили. Порой их оставляли стихиям и птицам. Для римлян Иисус был в первую очередь дерзким бунтарем. Подстрекателем и агитатором, от которого они хотели избавиться, чтобы он перестал быть в центре внимания людей. Слухи о том, что он будто бы Сын Божий, они считали забавным курьезом. У римлян были свои боги. Они, скорее всего, не могли понять, почему иудейский Иегова должен был зачать человеческого сына от бедной девушки, которая была помолвлена с каким-то плотником. В соответствии с традиционным восприятием доброжелательное отношение к Иисусу после распятия было маловероятным — если только какие-то могущественные люди не подкупили Понтия Пилата.
— Вы уверены?
— Ты сам побывал в Институте Шиммера. Там есть манускрипты, записи рассказов, тайные документы, которые содержат намеки именно на такой поворот событий. Но даже в хорошо известных памятниках встречаются следы, подтверждающие эту теорию.
Мак-Маллин подходит к книжной полке и вынимает Библию в красном кожаном переплете.
— Давай посмотрим Евангелие от Марка, — предлагает он и начинает листать страницы. — Оно написано раньше других. В древнейших из сохранившихся рукописях история Иисуса кончается на том, что он умирает, а его тело переносят в погребальную пещеру. Когда к могиле приходят женщины, то могила открыта и в ней никого нет. Тело исчезло. Некий загадочный мужчина в белых одеждах — ангел? — рассказывает, что Иисус воскрес. Женщины в ужасе убегают. И будучи в шоке от происшедшего, они никому не сообщают, что там произошло. Так пишет Марк. Как он вообще узнал об этом происшествии, в известном смысле загадка. Но это не тот хеппи-энд, которого желали современники. Никто не принял такого бессмысленного завершения истории. И что тогда сделали? Изменили концовку. Приписали новое заключение.
— Кто?
— Писцы! Другие евангелисты!
С невероятной скоростью он начинает листать книгу, доходит до шестнадцатой главы и читает вслух:
«По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти — помазать Его.
И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца.
И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба?
И взглянувши видят, что камень отвален; а он был весьма велик.
И вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись.
Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен.
Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам.
И вышедши побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись».
Мак-Маллин поднимает глаза:
— Здесь кончается Евангелие от Марка.
— Но там есть еще что-то! — возражаю я.
— Да, есть. Но написал это не Марк. Марк, самый первый из евангелистов, тот, чей текст использовали все другие евангелисты, завершает свое повествование только обещанием о воскрешении Иисуса. Видишь, как естественно кончается здесь история? Но в будущем такая концовка не могла бы никого удовлетворить. Все ждали чего-то более конкретного и осязаемого. Конец вдохновляющий!Конец, который давал бы надежду. Поэтому со временем дописали продолжение. И обрати внимание на резкое изменение стиля — последние стихи приклеены, словно это скороговорка: