Разрушенная клятва
Шрифт:
Понимая, что не получит от меня интересующую его информацию, Дин обращается напрямую к Рейлану.
– Итак… откуда вы знакомы с Гриффинами? – спрашивает он.
– Я незнаком, – отвечает Рейлан. – Мы с Рионой познакомились через Данте Галло.
Легче не стало. Дин не самый большой поклонник Данте. Они виделись дважды, после чего Данте сказал: «Ну да, он ничего. Но слишком много о себе думает», а Дин спросил: «А часто ты заводишь друзей среди клиентов, которым помогла избежать обвинений в убийстве?»
– Вы… э-э-э… работаете с Данте? –
– Мы вместо служили, – отвечает Рейлан.
– А-а, – говорит Дин, и в его голосе слышится облегчение. – Я когда-то тоже думал подписать контракт, чтобы оплатить медицинское образование.
– Вот как, – безразлично говорит Рейлан. – По вам не скажешь.
– Но из меня бы не вышло солдата. Все эти отдраивания туалетов и «упасть-отжаться двадцать раз» не по мне. Думаю, я просто не люблю выполнять приказы, – со смешком продолжает Дин.
Я перевожу взгляд на Рейлана, чтобы увидеть, как он отреагирует на эту милую отповедь.
Но тот лишь ухмыляется, демонстрируя белые зубы на фоне темной щетины и глубокого загара.
– Вам больше по душе быть генералом в собственной операционной, верно? – говорит он.
– Да, похоже на то, – улыбается Дин в ответ. Он не заметил в глазах Рейлана блеск, который трудно назвать дружелюбным.
– Ведь если вы облажаетесь на своей работе, худшее, что может случиться, – это смерть чьей-то бабули от ваших рук, – небрежно бросает Рейлан. – Вам не нужно беспокоиться о том, что всех ваших коллег, анестезиологов, медсестер и других врачей схватят, подвергнут пыткам и отрубят им головы. Или разорвут на куски прямо на ваших глазах. Вам не нужно беспокоиться о том, что вы сами умрете.
– Нет, – говорит Дин, и его улыбка меркнет. – Но это не значит, что…
– Наверное, поэтому мы в армии и начинаем с малого, отдраивая туалеты, – продолжает Рейлан. – Затем мы учимся заправлять койки. Потом проходим муштру и тренировки, отрабатываем миссии, прежде чем отправиться на задание. Это постепенный прогресс. Ты узнаешь своих братьев, а они узнают тебя. И никто не продвигается на руководящую должность, если слишком самонадеян, чтобы самому подчиняться приказам. Потому что именно так это и работает, когда на кону жизнь всей команды. Никто не будет служить под началом какого-то говнюка, который ему даже не нравится, не говоря уже об уважении.
Произнося все это, Рейлан продолжает дружелюбно улыбаться, растягивая слова в своей непринужденной манере южанина. Но отчего-то я обращаю внимание на его большие сильные руки, сложенные на столе, и на ширину его плеч под фланелевой рубашкой.
Похоже, до Дина доходит то же – что перед ним натренированный военный, который к тому же на дюйм или два выше самого Дина.
Мужчина сглатывает.
– Ясно, – бормочет он. – Наверное, нам стоит сделать заказ. Они могут долго готовить…
– Что мне заказать? – спрашивает меня Рейлан, не обращая внимания на увесистое меню в кожаном переплете и внушительный выбор
– Ты любишь стейк? – спрашиваю я.
– Разумеется, кто же не любит?
– Ну, это место славится своим рибаем.
– Мне казалось, таксист говорил что-то про морепродукты.
Я пожимаю плечами:
– А еще он думал, что лучше всего будет добраться сюда по Колумб-Драйв.
– Ладно, ты меня убедила, – ухмыляется Рейлан. – Тот таксист не отличит собственную задницу от локтя.
Дин делает знак официанту.
– Заказывайте, – говорю я мужчинам. – Я пока выбираю.
– Стейк рибай, пожалуйста, – начинает Рейлан. – С кровью, на гарнир – запеченный картофель.
– Я буду курицу с каперсами, – скромно произносит Дин. Он возвращает меню официанту и подмигивает мне. – Я планирую дожить минимум до ста.
– А я с удовольствием обменяю пару десятилетий на стейк, – беззаботно отвечает Рейлан.
Я не могу удержаться от легкой улыбки.
– Мне тоже стейк, пожалуйста, – говорю я официанту.
Дин выглядит обманутым в лучших чувствах.
Я пожимаю плечами:
– Я хочу есть.
Когда официант уходит, повисает неловкая пауза. Дин избирает новую тактику ведения беседы, которая, по всей видимости, не включает в себя Рейлана.
– Я видел, что «Чикагский институт искусств» устраивает выставку Эль Греко, – говорит он. – Я взял нам билеты.
Это действительно звучит интересно.
– Спасибо, – отвечаю я. – Я с удовольствием схожу.
Дин выглядит довольным собой. Не удовлетворившись этой победой, он продолжает:
– Видимо, нам понадобится билет и для твоего телохранителя. Вы любите изобразительное искусство, Рейлан?
– Не особо, – пожимает тот плечами.
– Не большой поклонник Ренессанса, значит? – презрительно ухмыляется Дин.
Рейлан берет ломтик хлеба из корзинки посреди стола и намазывает на него щедрый слой масла.
– Ну, Эль Греко не совсем Ренессанс, верно? – говорит он, откусывая большой кусок.
– Что вы имеете в виду? – хмурится Дин.
– Ну… – Рейлан пережевывает и проглатывает. – То, как он растягивает людей на холсте и придает им всем драматизма – вы бы не назвали это маньеризмом?
На этот раз я действительно не могу удержаться от смеха, хоть от этого глупое выражение на лице Дина сменяется хмурым взглядом.
Рейлан пожимает плечами.
– У нас в Теннесси есть книги, – равнодушно бросает он. – И даже парочка музеев.
Стейк подают на раскаленных блюдах, политых сливочным маслом и посыпанных петрушкой. Гора запеченного картофеля заправлена сметаной и украшена ломтиками бекона. Аромат жареного мяса просто божественен.
Мы с Рейланом набрасываемся на еду, словно голодные псы. Я весь день ничего не ела, не считая чашки кофе с утра. Сочный, жирный рибай достаточно мягкий, чтобы его можно было разрезать вилкой. Невероятно вкусный, он просто тает на языке.