Разум божий. Рассказы

Фаст Говард Мелвин

Гарви прошел вслед за ней.

— Ну разве ты поняла меня? Почему ты всегда говоришь мне, что понимаешь?

Она пыталась сосредоточиться на телеэкране и помотала головой.

— Выключи ты этот чертов ящик! — не выдержав, заорал Гарви.

— Не кричи на меня!

— Тогда послушай меня. Ты видишь, как я достаю вещи из воздуха, и говоришь, что понимаешь меня. Я взял из воздуха кусок шоколадного пирога, и ты говоришь, что понимаешь меня. Я сам не понимаю, а ты говоришь, что понимаешь.

— Так уж получается, Гарви. Люди летают на Луну, и я знаю об этом ничуть не

больше твоего, но уж такова наука. Думаю, это очень хорошо, что ты умеешь доставать предметы из воздуха, но разобраться в этом вряд ли сможет даже самый большой компьютер.

— Так чего же ты все время твердишь, что все понимаешь?

— Я понимаю только то, что тебе надо хорошенько обо всем подумать. Посидеть дома и поразмыслить.

Гарви закрыл дверь спальни, вернулся в гостиную и задумался. По сути дела, он впервые за всю свою жизнь серьезно задумался о прошлом. Его голова переполнилась мыслями. Большинство из них оказалось откровенным воплощением его давнишних разочарований. Если бы кто-нибудь сказал Гарви днем раньше, что на пятьдесят процентов он состоит из кипящей массы разочарований, он с жаром отверг бы обвинения. Теперь эта сторона жизни предстала перед ним в самом неприкрытом виде. Гарви был разочарован своей жизнью, работой, домом, женой, своим прошлым и своим будущим. Он никогда не хотел становиться бухгалтером — это вышло как-то само собой. Он всегда мечтал жить в большом, просторном загородном доме, а сам ютился в жалкой квартире с тонюсенькими стенами на шестом этаже огромного дома, выстроенного на скорую руку. Его прошлое было скучным и бесцветным, а будущее не сулило никаких перемен к лучшему. Его жена?..

Он подумал о своей жене. Не то чтобы он не любил Сьюзи; он ничего не имел против нее, он просто не слишком высоко ценил свои с ней отношения. Сьюзи была невысокой, темноволосой и довольно привлекательной женщиной, но Гарви так и не смог припомнить, что и как заставило его жениться на ней. Всю жизнь он заглядывался на крупнотелых блондинок. Он обожал высоких, полногрудых, красивых блондинок. Он мечтал о таких женщинах, он оборачивался, завидев их на улице; он думал о них, ложась спать и пробуждаясь ото сна.

Сейчас он тоже представлял себе такую женщину. Вдруг на лице Гарви появилась улыбка: его осенила новая идея. Он приподнялся в кресле, пристально посмотрел на дверь в спальню. Там гремел телевизор. Гарви выпрямился.

— Была не была! — сказал он.

Это был уже новый Гарви Кеплмен. Он расправил плечи.

— Высокая, светловолосая, красивая… — прошептал он и заколебался, столкнувшись со слабым сопротивлением рассудка. — Черт с ним, с рассудком!

Он вытянул перед собой обе руки, и женщина появилась так неожиданно, что Гарви даже не сумел удержать ее, и она упала на пол, громко стукнувшись головой о паркет. Перед Гарви лежала прекрасная пышногрудая блондинка, нагая и… мертвая.

Гарви замер, не сводя с нее глаз.

Дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Сьюзи, которая тоже застыла на месте.

— Что это?! — воскликнула она.

Ответ напрашивался сам собой. Гарви сглотнул слюну и склонился над блондинкой.

— Не трогай ее!

— Кажется,

она мертва, — безнадежно произнес Гарви, — надо посмотреть, так это или нет.

— Кто она такая? Откуда она взялась?

Гарви обернулся, и их взгляды скрестились.

— Не может быть!

Гарви утвердительно кивнул.

— Нет. Не верю. Эта? — Сьюзи подошла к крупнотелой блондинке поближе. — В ней семь футов росту, ни дюйма меньше. Гарви, какой же ты гадкий!

Гарви незаметно для Сьюзи коснулся тела женщины прямо под огромными грудями. Она была холодна, как замороженная рыба.

— Ну как?

— Она холодна, как дохлая макрель, — мрачно ответил Гарви.

— Пощупай ее пульс.

— Она мертва. Взгляни на ее глаза, — он пощупал пульс. — Пульса нет.

— Замечательно, — сказала Сьюзи. — Просто замечательно, Гарви. У меня в доме лежит мертвая блондинка семи футов росту с огромными грудями, и что прикажешь с ней делать?

— Думаю, сначала тебе следует укрыть ее, — смиренно предложил Гарви.

— Ты прав, черт возьми, мне следует укрыть ее, — Сьюзи решительно прошла в спальню и вернулась с простыней, которая едва прикрыла огромное тело.

— Что же мне теперь делать? — сказал Гарви.

— Верни ее туда, откуда взял.

— Ты, должно быть, шутишь.

— Ничуть, — сказала Сьюзи совершенно незнакомым тоном, холодно и ядовито. — Если ты смог достать ее из воздуха, значит, сможешь отправить обратно.

— Как? Может, подскажешь, раз уж ты так хорошо во всем разбираешься?

— Я не развращенка.

— «Извращенка», ты хотела сказать. Кто это здесь извращенец?

Сьюзи сорвала простыню.

— Взгляни на нее.

— Да видел я ее, видел! Что делать-то с ней будем?

— «Будешь», а не «будем»!

— О’кей, о’кей, что же мне с ней делать?

— Подними ее с пола и отправь обратно.

— Куда?

— Туда, откуда ты доставал все эти чертовы предметы, все твои паршивые булочки и датские пирожные.

Гарви покачал головой.

— Мы уже давно женаты, Сьюзи, и ты никогда так не разговаривала со мной.

— Ты тоже никогда не дарил мне мертвую блондинку семи футов ростом.

— Это верно, — согласился Гарви, протянул руку и достал датское пирожное с начинкой из чернослива.

— Зачем ты это делаешь?

— Хочу попробовать отправить его обратно.

— Послушай, Гарви, — сказала Сьюзи, немного смягчившись, — тебе не пирожное надо отправлять назад. Тебе надо отправить эту… Эту Большую Берту.

Гарви между тем тыкал в воздух датским пирожным.

— Гарви, оставь в покое пирожное.

Он разжал пальцы, надеясь, что оно вернется туда, откуда взялось, но вместо этого пирожное звонко шлепнулось на одну из огромных грудей, разбрызгав начинку чуть ли не по всему телу. Гарви, сбегав за салфеткой, стал неистово стирать капли, но только испортил дело. Сьюзи с влажной губкой и пачкой бумажных полотенец присоединилась к нему.

— Дай я помогу.

Она занялась грудью великанши. А Гарви тем временем попробовал оторвать от пола длинные мясистые ноги.